Для защиты танков рыли каменистую почву

Известный всей стране ученый, основатель кафедры психологии в ИвГУ Владимир Куликов имеет множество боевых наград, среди которых два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени. Не однажды на дорогах войны смерть заглядывала в глаза молодому лейтенанту. А он выживал даже в самых экстремальных обстоятельствах, потому что планировал осуществить свои юношеские мечтания...

Мечтал быть профессором с автомобилем

Володя Куликов, окончив школу, планировал получить высшее образование, поступить в аспирантуру, делать научные открытия. По его собственному шутливому откровению, он, сколько помнил себя, лет с пяти, грезил о двух вещах: стать важным профессором и купить легковой автомобиль.

"По моему мальчишескому представлению, – шутливо пояснял мой собеседник, – профессорские регалии и водительское удостоверение были абсолютно равнозначны и свидетельствовали о почти недосягаемой незаурядности человека. Именно такие труднодостижимые вершины я определил для себя еще с детско-юношеского возраста".

Но обрушившаяся на страну трагедия заставила отложить амбициозные желания. В первые же дни войны 19-летний мечтатель оказался на ее боевых позициях.

Сохранить транспортный коридор к Мурманску

В июне 1941-го Куликов был призван на курсы по подготовке младших лейтенантов запаса в составе Первой танковой дивизии. В день начала войны часть, к которой был приписан курсант, находилась в районе Кандалакши Мурманской области. Ранним солнечным утром военнослужащих срочно выстроили на плацу и объявили, что гитлеровская армия вторглась в приграничные зоны нашего государства. Обширная территория, от Финского залива до Чёрного моря была подвергнута ожесточенным бомбардировкам.

СПРАВКА. Владимир Куликов 1922 года рождения. Доктор психологических наук, являлся действительным членом Международной академии психологических наук, Петровской академии наук и искусств, Академии медико-технических наук. Заслуженный деятель науки РФ. Работал в Ивановском педагогическом институте, основал кафедру психологии и более 23 лет возглавлял ее, стал инициатором создания в ИвГУ социально-психологической лаборатории. Длительное время был советником-консультантом по вопросам образования и науки при правительствах Монголии и Кубы. Награжден почетными грамотами правительств этих стран.

Кандалакшский район сразу же приобрел важное стратегическое значение как одно из направлений Карельского фронта. Уже 24 июня в небе появились самолеты со свастикой на борту и открыли прицельный огонь по наземным передвижениям. В нескольких десятках километров от города части немецких войск пытались атаковать границу. Начиная же с 1 июля немцы и финны регулярно атаковали нашу оборону, стремясь перерезать коммуникации, связывающие Мурманск с основной частью страны.

Танковая часть, в которой служил лейтенант Куликов, получила приказ любой ценой прекратить продвижение захватчиков и восстановить нарушенные ими границы. Задача была сложной. Во-первых, враг имел значительное превосходство по мощности вооружения. Во-вторых, наши боевые машины на тот момент оказались без прикрытия пехоты. В-третьих, рельеф местности стал настоящей ловушкой. На пути малоповоротливых танков один за другим вырастали огромные валуны, перекрывая видимое пространство и ограничивая маневренность.

Конечно, противник очень скоро просчитал все минусы защитников и воспользовался этим. "Единственное, что тогда не могли учесть фашисты, – констатировал мой собеседник, – это патриотизм красноармейцев, с которым мы отчаянно сражались за каждую пядь русской земли, решительно поднимались в атаку "За Родину и за Сталина!".

Механик с перебитыми ногами сумел завести машину

 Немалую опасность, по рассказам Владимира Николаевича, представляли финские стрелки, прозванные нашими бойцами "кукушками". Искусно замаскировавшись под самой кроной деревьев, они терпеливо поджидали свои живые мишени и наповал расстреливали не ожидавших подвоха советских солдат.

"Тем не менее мы не сдавались, – продолжал свой рассказ участник кандалакшских боевых действий. – Стойко держали оборону, а на отдельных ее рубежах переходили в наступление. Немцы планировали намертво зажать нас в кольцо, но так и не сумели его замкнуть. К сентябрю их силы иссякли, они утратили наступательную мощь и перешли на оборонительные позиции".

Бывший фронтовик вспомнил, как его танк вышел на открытое пространство, и над ним закружились вражеские самолеты. Выход в создавшейся ситуации оставался только один: командир Владимир Куликов распорядился немедленно покинуть машину и – врассыпную. Скорее всего, фашистские летчики охотились именно на людей, словно играли в кошки-мышки, потому как танк после их бомбардировки остался невредим, а вот ребята...

"Погиб стрелок-радист Серёжа Сильченко, мой земляк со Смоленщины, – после некоторой паузы с болью в голосе проговорил ветеран. – Вообще ничего после него не осталось. Был человек и нет – прямое попадание бомбы. У механика-водителя родом из Запорожья оказались перебиты обе ноги. Крепкой закалки оказался паренек. Превозмогая нестерпимую боль, сам дотянулся до люка и подготовил танк к пуску. Я тут же за рычаги управления и – к медсанбату".

В этом поединке с вражескими самолетами герой очерка столкнулся с первыми потерями на войне. Гибель товарищей он переживал очень тяжело: не хотелось верить в их трагическое небытие – только с жесткими фактами вряд ли поспоришь.

Удалось избежать окружения

Экипаж лейтенанта Куликова в срочном порядке перебросили под Ленинград. На пути к месту нового назначения танкистам не раз подавалась команда: "Закопаться!" Это означало не что иное, как рыть каменистую карельскую почву, чтобы спрятать от глаз неприятеля боевые машины. Руки танкистов были в кровяных мозолях. Но едва они успевали пройти несколько километров, как повторялся тот же приказ – вновь приходилось выдалбливать очередную маскировочную траншею.

"Не помнить нельзя, – рассуждал профессор психологии. – Память об этом священна и после нас должна перейти потомкам, чтобы те знали о пережитом страной и народом, гордились своими пращурами".

В первом бою на новом направлении молодой комвзвода получил тяжелое ранение. "У меня на броне сидели пехотинцы, – вспоминал Владимир Николаевич, – докладывали, где немцы. И вдруг сообщают, что фашисты предпринимают попытку обойти нас, чтобы взять в кольцо. Допустить окружение было никак нельзя – приняли бой".

После нескольких виртуозных маневров ребятам удалось поймать в перекрестие прицела фашистскую машину и нажать на спуск – точное попадание. Но почти тут же и их тряхануло так, что мало не показалось. Башня стала быстро заполняться дымом – загорелись.

А вот что произошло дальше, сознание лейтенанта уже не зафиксировало. Он ощутил сильный толчок, словно пронзили спину чем-то горячим и острым, стало меркнуть в глазах и заволакиваться чернотой. Очнулся Куликов уже в госпитале.

Короткий сон над болотной трясиной

После излечения – снова в бой. Теперь Владимир сражался в 128-й стрелковой дивизии, куда был назначен командиром пехотного батальона. Обстановка на всех участках ленинградского направления была чрезвычайной. В атаку поднимались ежедневно. Проваливаясь в болотной трясине, промерзая до костей, пехотинцы бились за осажденный город. Положение осложнялось тем, что нельзя было как следует укрыться от вооруженного до зубов противника, хотя бы окопаться, вырыть траншею – кругом непроходимая топь.

Между схватками с фашистами бойцы как могли обустраивали свои короткие передышки: на зыбкую почву крест-накрест клали трубы, сооружая таким образом настил, на котором можно было отлежаться часок-другой.

Однажды сквозь сон на подобной лежанке командир батальона услышал какой-то странный звук и нехотя разомкнул глаза: снаряд, пробив трубы, высунул свое рыло как раз у его изголовья. К счастью, не разорвался, а лишь здорово напугал.

Во второй раз смерть попыталась настичь Куликова у входа в землянку, но вновь просчиталась. Шедший позади солдатик оттолкнул командира в сторону, и предназначенная лейтенанту мина досталась его спасителю. Комбата долго не оставляло чувство мучительной вины перед бойцом, который заплатил за чужую жизнь ценой собственной. Если бы появилась возможность поменяться с тем парнишкой местами, говорил Куликов, сделал бы это не задумываясь.

…Великую Отечественную капитан Куликов завершил в Германии. Сразу же после фашистской капитуляции подал рапорт об отставке, но получил отказ. Быть кадровым военным в планы Владимира не входило – написал письмо самому Сталину. Вряд ли послание дошло до адресата, но свое дело сделало: пришел приказ о демобилизации. Солдат вернулся домой и через пять месяцев экстерном окончил институт, серьезно занялся наукой. Реализовал-таки мечтатель намеченные до войны планы! Стал академиком трех учреждений: Международной академии психологических наук, Академии медико-технических наук и Академии технологических наук.