Говорухин: Еще 30 лет - и Дальний Восток опустеет

За последние годы ручеек уезжающих из региона превратился в мощный поток

Самая больная и серьезная проблема Дальнего Востока — это исчезающее население: миграционный отток набирает мощные обороты, а приток — мельчает. Осталось каких-то три десятка лет, и Дальний Восток, не вмешайся сейчас государство, попросту опустеет, рассказал в интервью корр. ИА AmurMedia политолог, профессор кафедры Амурского гуманитарно-педагогического государственного университета Григорий Говорухин.

Дальневосточный исход: нас все меньше и меньше

— Григорий Эдуардович, объясните, пожалуйста, такой парадокс. Со всех трибун говорят о том, что будущее страны за развитием Дальнего Востока, инвесторы вкладывают в регион колоссальные средства, а неблагодарные дальневосточники всё жалуются на жизнь и вспоминают советскую эпоху, когда и небо было голубее и булка слаще.

— Надо признать, жители во многом правы. Сейчас в регионе действительно реализуется много разных проектов, целью которых в том числе является и миграционная оседлость. Это и ТОР и "дальневосточный гектар", но ни один из них не достигает этой цели. То есть вроде бы государство и инвесторы готовы деньги вкладывать, но не стреляет это, не остаются здесь люди. Поэтому неудивительно, что вспоминают благополучную в этом смысле советскую эпоху.

А в советское время вне зависимости от дотационности и убыточности Дальнего Востока вложения в регион шли больше. Почему? Потому что экономика стояла на втором месте, а на первом месте была политика. И если мы политику возьмем за основу, то, вне всякого сомнения, в Дальний Восток имеет смысл вкладывать. Но с точки зрения экономики эти вложения всегда будут неоправданными.

Дальний Восток? Что вы, это далеко, энергоносители дорогие, а территория огромная, людей мало, вложения медленно окупаются и так далее, и так далее.

— С уходом советской эпохи, когда практически все заботы гражданина на себя брало государство, взамен требуя полного подчинения, люди начинают искать место под солнцем самостоятельно. При этом нередко поиски лучшей жизни заводят их в другие регионы страны.

— Да, народная мудрость, что где родился, там и пригодился, в наше время теряет всякую актуальность. Потому что человек – это не территория, не природный ресурс, это в первую очередь рабочая сила, которая имеет право на то, чтобы искать место там, где лучше, где ее труд и способности оценивают выше. Но вот генерация потока людей – это уже задача государства. Оно решает, как именно генерировать, как направлять.

— А что государство может сделать? Те же риелторы говорят, что до половины всех продаж недвижимости в Хабаровске связаны с тем, что люди уезжают. Уезжают в Москву, Санкт-Петербург, а в последнее время еще и в Краснодар.

Исследования показывают, что сейчас 70% дальневосточников — это люди, сидящие, условно говоря, на чемоданах. Среди них и те, кто реально готов к отъезду и продает квартиры, и те, кто просто мечтает, просто рассуждает, а хорошо было бы уехать. Маниловщина такая. Но всех их целых 70%. А спасает Дальний Восток от запустения простое отсутствие денег у людей.

Вообще, помните, мы с вами раньше говорили о том, что основная идея заселения Дальнего Востока – это миграция. Причем миграция волновая. То есть сюда еще с царского времени прибывали волнами за какими-то определенными ресурсами. Поехали за одним ресурсом, выработали его, открывали следующий и — новая волна миграции. Сначала это было серебро, потом мягкая рухлядь, или пушнина. И так далее, и так далее.

Что еще приводило людей на Дальний Восток раньше в царское время? Почему сюда, прошу прощения, ломанулись люди, казачьи и солдатские переселенческие потоки?

Да здесь освобождение было от рекрутчины, льготы по налогам, работали так называемые сельскохозяйственные банки, чтобы субсидировать тех, кто здесь решил обустроиться. Так создавалась система, которая позволяла переселенцам получать выгоду.

То есть финансовая составляющая всегда была двигателем, стимулирующим поток сюда, и Дальний Восток существовал только за счет постоянной ротации кадров, которые приезжали зарабатывать. Так эти волны миграционные работали: накатили-отработали-уехали, накатили-отработали-уехали. У нас вообще миграционное ядро, это сальдо отрицательное было либо больше, либо меньше не за счет того, что люди оставались, а за счет того, что больше приезжало, чем уезжало.

И в советскую эпоху сюда приезжали за "длинным рублем", но постепенно этот шлюз закрывался. Переселенцы денег не смогли заработать достаточно и уехать поэтому тоже не смогли. Вот они и остались.

Но при этом другой стратегии развития Дальнего Востока у нашего правительства не было, то есть ничего не изменилось в сравнении с первыми переселенческими потоками. Это тезис, на котором я стою прямо насмерть. Ничего не изменилось — с 80-ых годов XIX века один и тот же принцип работает. Вся разница в том, что сейчас смена не идет, нет новой волны миграции, вот Дальний Восток и пустеет.

— Разве в советское время не было другой стратегии? А как же Комсомольск, как же массовый энтузиазм?

— Вот именно это как раз был определенный поток, связанный с геополитическими, так скажем, интересами государства. То есть нам НУЖНО было строить Комсомольск-на-Амуре в 1932 году. Всё, сюда идет волна людей, которые должны были строить. Кто эти люди? Это люди практического труда. Если посмотреть, например, по биографиям, сюда приезжали люди с 3-4 классами образования. Они приезжали, здесь начинали расти, достигли какого-то уровня, потом часть уехала, а часть осталась, осела. Семьи, опять же. Вот так сформировалась первая организованная волна миграции в советское время.

Не помню, говорил не говорил, но у меня, собственно, дедушка с бабушкой — первостроители Комсомольска. И что интересно, когда стали в 50-е годы целину разрабатывать, моя мама, то есть их дочь, вместе со всем классом — а класс был женский, дочери таких же первостроителей — собрались на целину. Договорились, мол, завтра встречаемся на перроне и едем. Так вот на следующее утро никто не вышел. Не пустили родители, всех закрыли на замок.

— Почему?

— Потому что те, кто приехал, уже понимал, что такое борьба с трудностями. Первостроители вкусили их по полной.

— И не хотели такой же судьбы для своих детей?

— Точно. Логика простая: здесь хотя бы какая-то стабильность и понятность была, мы это сами обустроили, а там? Пусть дети, если хотят, уезжают, но только чтоб в хорошее место. Эта идея не поменялась до сих пор, только возможности изменились у людей.

Сейчас у них просто денег нет. Да и страхов, связанных с переездом хватает. Ну как уехать в Москву, когда про нее столько ужасов показывают. Ведь очень многие дальневосточники никогда не были в Москве. Для них Москва — город-фантом, ее не существует физически. А непознанное всегда порождает страхи.

Но по факту разве страх может быть позитивным фактором развития? Люди хотят уехать, но боятся, остаются не потому, что им здесь нравится и они хотят здесь строить и жить, а потому, что они просто зажаты в такие условия. И пока я не вижу возможностей, как можно остановить массовый отъезд и тем более развернуть поток миграции из других регионов страны на Дальний Восток.

— А если деньги давать тем, кто здесь живет, как предлагал экс-губернатор Виктор Ишаев? По 500 тысяч рублей? Как думаете, поможет это привлечь людей?

Деньги — это, конечно, здорово, все хотят денег. Ну нет таких, кто скажет, что недостоин этой суммы. Но, представьте, вы получили 500 тысяч рублей, и ваша половина получила 500 тысяч рублей. Как-то сразу потянуло продать собственную квартиру, добавить полученный миллион, да и уехать к черту на юга. То есть только деньги стимулировать остаться здесь жить не могут, человеку еще нужны хорошие условия жизни.

— Так, может, государство не знает, что надо сделать, чтобы их создать?

— Скорее дело в отсутствии финансовых возможностей. Я думаю, что мы все понимаем, что и нынешнее повышение МРОТ — это попытка легализовать деньги, так как их остро не хватает. Денег нет, их надо откуда-то выкачать. Из населения, из бизнеса. Вот и выкачивают — и рушится бизнес, валятся какие-то уже устоявшиеся империи промышленные.

Я знаю, что в Хабаровске закрываются коммерческие заводы. То есть люди 20 лет строили свою империю, а потом всё в одночасье распадается.

Не только из-за МРОТ, конечно, но и из-за него тоже. Не случайно Хабаровский край попадает в число очень неперспективных для развития бизнеса территорий. И не только потому, что мы удалены от центра, хватает и бюрократии и коррупциогенных факторов.

Зато есть такие рудименты советской эпохи, как северные отпуска и северные проезды, которые просто губят бизнес на корню.

Ловись-ловись, переселенец, большой и маленький

— Что, на ваш взгляд, надо сделать, чтобы у нас наконец миграционный прилив наступил?

— Наверное, всё же поменять кардинально всю стратегию.

— Каким образом?

Звучит бредово, но самый простой и востребованный вариант — это просто взять и отменить на Дальнем Востоке все налоги.

— Вот так взять и отменить? И на сколько лет?

— Не знаю, тут ведь главная-то задача — успеть за время налоговых каникул зазвать, так что можно продумать конкретный срок: и на 3 года, а можно и на 10 лет. Тут важно понимать, если государство ориентировано на получение быстрых денег, то и люди не в меньшей степени ориентированы на быстрые деньги. То есть им надо сразу сказать, что деньги получат не через 3-5 лет, когда, к примеру, тот дальневосточный гектар разработаешь, а здесь и сейчас. Тогда они могут поехать.

— Допустим, отменят налоги, что еще? Пофантазируем, коль с ума сходить, то уж с размахом, по-государственному.

— Если с ума сходить, то давайте сходить, скажем, в формате истории. Я уже говорил, что в царское время здесь была территория, свободная от рекрутчины.

— А вы думаете, молодежь "клюнет" на честную возможность "косить" от армии?

— Молодежь — да, а вот государство, которое сейчас пытается популяризировать армию как некий социальный трамплин, это не порадует, не комильфо это.

— Тогда, может, и военные кафедры вернуть в дальневосточные вузы?

— Да, думаю, логично было бы в дальневосточных вузах оставить военные кафедры, а в других регионах наоборот закрыть. Тогда и будет ротация с запада на восток идти. Скажем, закончил молодой специалист обучение в вузе, прошел эту самую кафедру военную, за это время обзавелся семьей, и тогда, глядишь, он здесь и осядет. Ну или здесь поработает. Это не ТОР и не "дальневосточный гектар" — это зацепит население.

Еще нужны программы, предусматривающие выплату дополнительных дотаций специалистам, как тот же "Земский доктор". Только надо расширить ее до "Земского инженера", "Земского агронома" или "Земского культработника". Вот такие меры помогут закрепить людей за определенной территорией.

Более того, "земская" молодежь должна получать льготное жилье как молодые специалисты. Такая программа советского образца уже была, поэтому ничего выдумывать не надо. Она действовала, она работала. И тогда у людей, по крайней мере, было жилье здесь, на Дальнем Востоке, которое в случае необходимости они могли продать и переехать. Это, если хотите, первоначальный капитал был. А то на сегодняшний день ведь очень много молодежи, которые живут с родителями или в съемном жилье.

Чем их можно зацепить, что у них вообще есть? Своего жилья нет, перспектив работать в направлении, которое бы им нравилось, и нормально получать тоже нет. И уже к 4-5 курсу идет разочарование. А раз ничего здесь не держит — молодые уезжают.

Недавно разговаривал с одним молодым человеком, он из детского дома, родителей нет, хочет уехать из Комсомольска. Причем не в Хабаровск, а во Владивосток. Спрашиваю, почему, а в ответ слышу, что у него ни здесь, ни там ничего нет, но масштабы городов, масштабы перспектив и возможностей разные. Конечно, он не понимает всю глубину проблем, но он сопоставляет, что здесь ничего и там ничего, поэтому можно там себя попробовать как вариант.

Вообще, людям надо дать что-то, чтобы они осознавали, что здесь зацепились, что они здесь укореняются. Дать что-то, что они бы боялись потерять, уехав: дом, работу. Для этого вполне пригодился бы, кстати, опыт советской эпохи.

— Какой, к примеру?

— В советское время у живущих в районах крайнего Севера и приближенных к ним по условиям, была возможность получить сертификат на приобретение жилья. Или пример другого рода. Раньше артистам, чтобы получить звание народного, обязательно надо было сколько-то покататься с гастролями по регионам, в глубинке, поморозиться на Севере. Таким образом в стране немного сглаживалась разница в условиях жизни и создавалось ощущение единства культуры, общий культурный контекст.

А все бегут, бегут, бегут...

— Григорий Эдуардович, сейчас чаще всего из Хабаровского края и вообще с Дальнего Востока на ПМЖ уезжают в Краснодарский край. В вашем близком кругу есть такие потери?

— Да, причем, к сожалению, немалые: это четверть моих друзей и знакомых. Одно радует — многие возвращаются.

— Возвращаются? А говорят, там недвижимость намного дешевле и вернуть то, что потеряно было здесь, уже невозможно за те же деньги.

— Возвращаются преимущественно те, кто не успел купить себе жилье, просто начали снимать. Посмотрели, столкнулись с трудностями — и стали возвращаться.

— Рассказывают, что в Краснодарье безработица, даже обычным продавцом устроиться архитрудно. Но признаться в этом люди не хотят. Доходит до трагикомичного. Бывший предприниматель в костюме тигренка раздает флаеры у торговых центров, но на форумах пишет, что занимается бизнесом в сфере рекламы и маркетинга, и зазывает-зазывает на юга, обещая волшебную страну Эльдорадо.

— Мне это тоже знакомо. У меня там есть друзья, они зовут меня прямо со страшной силой. Они звонят мне — а я уже стараюсь не брать телефон, потому что это на час история про то "как у нас здорово" и "что ты там еще делаешь"?

— А они хорошо устроились?

— В том-то и дело, что нет. Работают в частных компаниях, которые "просели" в кризис, но говорят о каких-то зарплатах в 80-90 тысяч рублей. И все равно зовут, все равно уговаривают, все равно упрашивают. Понять их можно. С переездом в зрелом возрасте человек лишается привычного окружения, разрываются социальные связи, и, чтобы компенсировать потери, восстановить свой статус, ему нужно на новое место "пересадить" старое окружение: друзей, родных, знакомых.

Еще я заметил, как переезд, не важно в Краснодар, Москву или Калининград, сильно ломает людей. Дома, на своей территории, людей сплачивал общий быт, общие интересы, общие идеи. На новом месте приходится начинать с нуля, работая очень много, причем каждый работает на себя. Безумный ритм из страха не устроиться — и люди отчуждаются, семьи рассыпаются, разводы. У меня, к примеру, вообще мало знакомых, кто еще не развелся, уехав отсюда жить в другой регион.

— Вам не кажется странным, что при наших просторах многие с Дальнего Востока уезжают на юг с мечтой о собственном кусочке земли?

— Это называется социальный миф. Если коротко, то расшифровывается он просто: хорошо там, где нас нет. Создаются такие мифы долго и еще дольше разрушаются. Вот и получается, что хабаровчане жалуются на беспросветное существование и уезжают в Питер или Калининград, где 300 дней в году слякоть, а у нас 300 дней в году солнце.

— Калининград, кстати, тоже в последнее время часто звучит в списке земель обетованных.

— В Комсомольске это одно из самых популярных направлений на ПМЖ. И я шесть лет назад поддался общему настроению и попробовал там пожить.

— И почему вернулись?

— Скажем так, было много причин, и финансовая не последняя. Калининград как город портовый достаточно дорогой, не дешевле Комсомольска, а бюджетники там получают по нашим меркам копейки. Здесь я получал на тот момент как декан около 50 тысяч, а там как преподаватель только 16 тысяч. Существенная разница.

— Еще бы! А что еще заставило передумать?

— Наверное, еще климат. Я уже говорил, как-то сильно давит постоянно хмурое небо над головой.

— Григорий Эдуардович, если ни от налогов нас не освободят, ни от армии, то что будет дальше?

В течение энного срока Дальний Восток обескровится и деградирует, ведь уезжают в основном активные и предприимчивые, а пассивные остаются. Тут, конечно, больше к демографам вопросы, но, я думаю, что у нас лет 30 еще есть в запасе.

— А дальше будет точка невозврата?

— А дальше закончатся все деревни. Они уже массово умирают, за эти годы сколько по Дальнему Востоку исчезло маленьких населенных пунктов. В Хабаровском крае оголились практически все деревни. Комсомольск существует за счет того, что практически вымыло весь Амурск, Солнечный, поселки типа Горного. Там просто уже нет людей, все кто хотел, все уехали. Как закончатся деревни, начнет вымирать и Комсомольск. В Хабаровске чуть лучше, потому что его подпитывает Комсомольск. Но, если ничего не изменится, опустеет и Хабаровск.

Такое горькое ощущение возникает, что государству не нужны ни территории, ни границы, ни сами люди, которые одним своим присутствием здесь охраняют эти территории и границы.

ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:

Минимум по 500 тысяч рублей предлагает раздавать дальневосточникам Виктор Ишаев

"Надо валить!": невыдуманные истории почти мигрантов из Хабаровского края

До 50% продавших жилье хабаровчан делают это с целью навсегда покинуть регион — риелторы