Дмитрий Иванов (Бардымский). «Рок над Северной Пальмирой». Владимир Рекшан – живой классик
«53 новости» продолжают публиковать книгу известного новгородского музыканта Дмитрия Иванова (Бардымского) «Рок над Северной Пальмирой. Интервью, лирические отступления». Предыдущие главы вы можете прочитать по этой ссылке.
Владимир Рекшан – разносторонний человек и везде, за что он не брался, он сумел добиться положительных результатов. В юности он занимался прыжками в высоту и, вероятно, прыгал высоко, иначе его бы не включили в состав молодёжной сборной и не отправили бы в конце 60-х в Париж. Тогда же, в конце 60-х, он создал рок-группу «Санкт Петербург», которая одна из первых исполняла песни на русском языке и пользовалась в начале 70-х в Ленинграде большой популярностью. В 80-х годах Рекшан руководил литературной секцией при питерском рок-клубе и в конце 80-х впервые заявил о себе как писатель, издав книгу под названием «Кайф». В 90-х вышли две его повести: «Смерть в до мажоре» и «Ересь». Есть у него и другие книги. Наполовину в шутку, наполовину всерьёз Владимир называет себя «живым классиком». Пишет он действительно очень увлекательно, с юмором и, несмотря на иногда встречающиеся нецензурные выражения, без которых остальные классики как-то обходились, читать его интересно.
Беседа состоялась в 2002 году. В настоящее время (2019 год) Владимир Рекшан продолжает активную творческую жизнь и заведует музеем «Реалии Русского Рока», в котором и сам он является наглядным живым экспонатом. Вот само интервью:
- Группа «Санкт-Петербург» образовалась в 1969 году?
В.Р.: Фактически, да. Но концерты, ставшие культовыми, это уже 70-й год.
- И такой пик популярности был до 72-го года?
В.Р.: Пик был 70-й год. Причём сразу. Получилось так: появился Лемехов на басе, он привёл своего брата – барабанщика, а это уже ритмическая основа. Он тут же, на концерте, и сел за барабан. Была раньше такая полуимпровизационная игра, почти как в джазе. Садились и играли. Не то, что сейчас, когда все номера жёстко отыгрывают. Это было неожиданно для зрителей и неожиданно для нас. С 70-го по 72-й - это первый, культовый состав. Потом «братаны» стали защищать диплом. Мы поругались, правда, не сильно. Тем не менее, они ушли. В группу пришли Корзинин, Ковалёв, Лызлов. Это второй серьёзный состав (72-й – 73-й год).
74-й год – это развал. У меня начались проблемы в университете. Я снова стал заниматься спортом. В группе начались трения. Ребята организовали группу «Большой железный колокол». Я стал играть акустику. Ну, был такой провальный период. В принципе, тут уже зрела новая волна, которая потом сплотилась вокруг Тропиллы. Для меня «новая волна» началась, когда в 1981 году я стал работать в рок-клубе. Я работал там пять лет. Вёл семинар рок-поэзии. В этот период времени выступал на всех фестивалях. Но, вообще, каждое поколение должно иметь своих героев.
- Скажите, сохранились ли записи групп «Кочевники», «Аргонавты»?
В.Р.: «Кочевники» – это известный коллектив. Боярский, по-моему, с ними начинал. Они одними из первых стали писать песни на русском языке, но они не сломали ситуацию. Есть понятие – успех, хорошая группа, а есть – просто лом. Вот Костя Кинчев выходит на сцену, люди видят и говорят: «Всё!» Так и с «Санкт-Петербургом» получилось. Про записи «Кочевников» ничего сказать не могу. Об этом могут знать два человека: Фирсов и Бурлака. Про «Аргонавтов» всё знает Калинин, а я - только про себя.
- Можно ли говорить о русском роке, как о явлении состоявшемся?
В.Р.: О русском роке можно говорить, как о состоявшемся явлении, но явлении не музыкальном, а литературном. Потому что русский рок – это, скорее, не музыка, а литература. На данный момент, если честно признать, ни одного оригинального, ярко выраженного музыкального звука у нас не создалось. Но само соединение «великого и могучего» русского языка с чужой музыкой дало тот сплав, который мы называем «русским роком» И главное у нас пока – литература. И тот кризис жанра, о котором иногда сейчас говорят, связан с тем, что задачи свои она исчерпала. Бастилия взята. И для того, чтобы пошёл новый виток, нужна либо новая литература, либо новая, своя, оригинальная музыка. Фактически все песни уже спеты. Можно продолжать играть и дальше. Остались какие-то мощные люди. Боре (Б.Г.) или Юре (Шевчуку) ведь не скажешь: «Всё. Эпоха закончилась. Хватит петь». Всё равно они будут продолжать.
- Вы хотите сказать, что ничего оригинального в музыкальном плане у нас не было?
В.Р.: Ну что музыкального мы внесли в мировую копилку? Конечно, это в основном англоязычная волна. Маленький остров Ямайка, и тот смог внести свой вклад, а мы что внесли?
- Как вы думаете, если считать пиком популярности отечественного рока период с середины 70-х до конца 80-х, это было круто по нашим отечественным меркам или круто вообще? Есть ли у нас композиции, которые могли бы выйти на мировой уровень и составить конкуренцию западной музыке?
В.Р.: Это вопрос индустрии и денег. На Запад особо не нужно смотреть. Конечно, с моей точки зрения, какая-нибудь песня Шевчука или группы «Кино», не знаю, как в международном масштабе, а у нас звучит мощно. Лично меня они пробивают, хотя я не имею никакого отношения к этому поколению. Поэтому не нужно конкурировать. У нас есть, если не суперхиты, то исторические музыкальные явления в виде определённых песен, альбомов, имён. Но это совершенно не нужно ввязывать в какую-то конкуренцию с Западом. Потому что в товарном обществе побеждает наличие капитала.
- Я не имел в виду хит-парад. Я спросил о композициях, значимых в художественном плане. Ну, вот как в классической музыке у нас имеются мировые имена: Чайковский, Мусоргский, Рахманинов. Эти композиторы внесли вклад в мировую культуру. Как, по-вашему, обстоят дела в рок-музыке?
В.Р.: Поскольку, по моей концепции, русская рок-музыка - это литература, то как может поэзия Шевчука конкурировать? Его переводить что ли?
- Но ведь Россия – страна с богатыми музыкальными традициями?
В.Р.: Россия - страна с богатыми музыкальными традициями, но русский рок - это по большей части не инструментальная музыка, а песня. Рок-музыка от поп-музыки как раз и отличается литературой. В музыкальном плане, стилистически, они порой мало чем и отличаются.
- Вот цитата из вашей книги: «Мне надоело изображать из себя гиперсексуального юношу». Как сильно, по-вашему, связаны между собой рок-музыка и возраст?
В.Р.: Конечно, они связаны между собой. У каждого молодого человека проблема сексуальной реализации стоит достаточно серьёзно. Одна из форм сублимации – это гитара и сцена. Конечно, человек не думает об этом. Что такое гитара? Фаллический символ. Вот стоит он на сцене с гитарой наперевес и не думает о том, что в данный момент идёт перекачивание его сексуальной энергии в энергию творческую. Большая часть творчества, не только в рок-музыке, это реализация сексуального начала.
- А когда исполнитель выступает уже в более зрелом возрасте?
- В.Р.: В более зрелом возрасте уже не та сексуальность, поэтому люди более спокойны. Они не падают на сцене, не катаются на ней и думают о другом, о вечном, о божественном, а молодой человек, он более дикий, агрессивный. Как сказал когда-то великий мыслитель Мао Цзэдун: «Каждое поколение должно иметь свою войну». Сказано страшно, но факт остаётся фактом – человеческий опыт не передаётся. И каждое поколение хочет и получает по полной программе от этой жизни. Если бы человеческий опыт передавался, то не было бы бесконечных трагедий, начиная от трагедий личных и кончая войнами между странами. Каждый человек проходит свой путь от начала до конца сам, и каждое новое поколение вначале побеждает, а потом проигрывает.
- Как вы относитесь к тому, что в области популярной музыки американское начало преобладает и почти все музыкальные течения современной музыки: блюз, джаз, рок, рэп и т. д. берут своё начало в США?
В.Р.: Джаз появился в результате слияния многих культур. Среди джазистов была масса чёрных музыкантов, которым не шибко давали в Америке ходу, и большая часть истории джаза сложилась в Париже, куда они выезжали. Во Франции не смотрели на то, какой у человека цвет кожи, и темнокожие исполнители выступали в кафе, клубах на равных условиях с белыми музыкантами.
Рок-н-ролл, конечно, появился в Америке, но тотальным мировым явлением он стал благодаря «британской волне» - от «Битлз» и дальше. И все те стили, которые в дальнейшем дробились и развивались, были заложены в британской рок-музыке второй половины 60-х и начала 70-х годов. Другое дело, что Америка – это мощный рынок. С одной стороны, эта индустрия очень хороша, потому что она может быстро раскрутить какое-то интересное музыкальное явление, а с другой стороны, она быстро превращает всё в стандарт. По сути дела происходит глобализация.
Что такое глобализация? Это срезание верхов и низов. Снизу срезается что-то некачественное, сверху что-то самобытное, оригинальное, и в результате появляется некий международный «Макдоналдс». В настоящее время музыкальный «Макдоналдс» для нас это MTV. Там заложены определённые стандарты, которые нужны для того, чтобы товар подороже продать, чтобы публика его скушала, спустила в унитаз и появилось опять что-то новое. Романтика-то уже закончилась. Это вопросы уже другие. Они стоят за пределами рок-музыки. Почему рок-музыка так популярна во всём мире? Потому что в ней представлены элементы всех культур Востока и Запада.
- Как, по-вашему, повлияла рок-музыка на то, что произошло и происходит в нашей стране?
В. Р.: Рок-музыка - это горячее, актуальное искусство, и музыканты активно участвовали в революционном процессе. В результате получилось не хорошо и не плохо, а получилось то, что получилось. И тоталитарную систему разрушили не Солженицын, не Сахаров, а русская рок-музыка. В том, что мы сейчас имеем, со всеми плюсами и минусами, есть в значительной степени и заслуга, и вина рок-музыки. Потому что рок-музыка была обращена к свободному человеку, а свободный человек, живя в несвободной системе, как-то ей сопротивлялся, причём сопротивлялся неосознанно. Это не были какие-то тайные общества, распространяющие нелегальную литературу. И поскольку всё было выражено в музыкальной форме и не было открытых призывов, то власти не очень активно всё это и давили. В принципе, за рок-музыку никого в тюрьму не посадили. Были у людей какие-то частные неприятности, но не впрямую. В итоге получилось то, что русская рок-музыка подготовила ту революцию, которая произошла.
- Сколько у вас записано альбомов?
В.Р.: Три компакт-диска и один магнитоальбом. Один из альбомов состоит из наших песен начала 70-х годов и записан практически тем же составом. Он называется «Классика». Второй альбом называется «Виртуозы Санкт-Петербурга», где главный герой - Николай Богданов. Третий альбом называется «Лирика капитализма». Такого, вероятно, в мировой практике не было, чтобы материал записывался спустя 25 лет после того, когда он был бешено популярен. Обычно бешено популярное записывается, продаётся. Люди становятся богатыми, покупают мешок героина и умирают. Вот краткая история рок-музыки. А тут через четверть века записывать материал, уже нет ни тех инструментов, ни звука, да и мы уже другие.
- То есть вы считаете, что это по энергетике вы уже не те, что в семидесятые годы?
В.Р.: Ну, я выхожу на сцену, и мне кажется, что у меня с энергетикой всё в порядке, может быть, энергии стало меньше или она уже не та, не знаю. Мы как-то выступали на концерте между «ДДТ» и «Аквариумом», и люди мне сказали, что мы вполне конкурентноспособны. Конечно, что прошло, то прошло. И, кроме каких-то фотографий, собственных воспоминаний, написанных книжек, ничего другого нет, но и это тоже немало.
Продолжение следует.
В оформлении материала использованы фотографии с официального сайта Владимира Рекшана и группы «Санкт-Петербург» http://rekshan.ru/; со страниц Википедии и сайтов obtaz.ru и www.goodfon.ru, а также картина художницы Debra Hurd.