Экономика: России предстоит повторить сланцевую революцию США
Последняя капля нефти прольется в России через 59 лет, а газа – только через 103 года. Так оптимистично смотрят в будущее в Минприроды РФ. Однако оценки других госслужб порой в разы ниже. В худшем случае уже через 20 лет Россия проснется без нефти. Откуда такой большой разброс в оценках и стоит ли верить страшилкам? Обеспеченность России запасами нефти при текущем уровне добычи составляет 59 лет, природного газа – 103 года, сообщил глава Минприроды Александр Козлов в интервью РБК.
При этом данные Минприроды расходятся с оценками Счетной палаты, которая та дала буквально год назад – в конце мая 2020 года. Там посчитали, что разведанных запасов на разрабатываемых месторождениях нефти хватит на 35 лет добычи, а природного газа – более чем на 50 лет. То есть оценка Счетной палаты почти вдвое меньше, чем у Минприроды. Ведомство Алексея Кудрина переживает о том, что потенциал открытия крупных месторождений в освоенных нефтегазоносных провинциях фактически исчерпан. Без учета трудноизвлекаемой нефти, которая составляет 65% всех запасов, срок и вовсе не превышает 20 лет, считают в СП.
В Роснедрах оценки российских запасов углеводородов тоже не очень оптимистичны. Запасов нефти в России хватит на 58 лет, из них рентабельных – только на 19 лет, говорил ранее глава Роснедр Евгений Киселев. Запасов газа, по оценке Роснедр, должно хватить более чем на 60 лет.
Почему разница в оценках запасов углеводородов так сильно разнится? Неужели уже через 20 лет нефть в России иссякнет и наш бюджет потеряет значительную часть доходов. Сейчас нефтегазовые доходы составляют половину доходов страны.
Однако паниковать России еще рано. Разница в оценке запасов объясняется разными методологиями подсчетов. Минприроды использует традиционный геологический подсчет, доставшийся нам от СССР: учитывается все, что есть под землей, поэтому запасы выходят большие. «Это методика ABC. Буквы показывают степень разведанности и точности запасов. Первые две буквы (А и В) говорят, например, о разведанных запасах на месторождениях, где уже идет добыча», – объясняет эксперт Финансового университета при правительстве РФ, эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков.
Тогда как Счетная палата исходит из международной оценки коммерческих извлекаемых запасов, то есть из оценки запасов месторождений, где уже ведется добыча, поэтому здесь цифра меньше, объясняет Игорь Юшков. «Нефтяные компании берут месторождение, смотрят, сколько там есть под землей, и записывают себе на баланс только коммерчески рентабельные объемы, которые компания сможет извлечь и получить прибыль. Это западный подход. Зачем считать то, что не принесет тебе деньги, а значит, не будет добыто?» – говорит отраслевой эксперт. В жестком варианте компания оценивают только те рентабельные запасы углеводородов, которые она успеет извлечь за время действия лицензии на это месторождение (обычно это 10–20 лет). Но это редкость.
Однако у западной методики оценки (тот же BP ее использует), оценка динамическая, объемы запасов углеводородов постоянно меняется, например в зависимости от среднегодовой цены на нефть.
«Если нефть дорожает, то на баланс ставится больше запасов, так как нерентабельные месторождения превращаются в рентабельные. И наоборот: как только цены на нефть падают, то и рентабельные запасы сокращаются. Например, так скачут оценки запасов в Канаде, где себестоимость добычи нефть из битумных песков высокая. Та же ситуация и с шельфовыми месторождениями», – поясняет Юшков.
Поэтому страшилки о том, что Россия проснется через 20 лет и у нее окажется ни капли нефти и газа, вряд ли сбудутся.
Потому что, во-первых, коммерчески рентабельные запасы нефти и газа – это величина не постоянная, а меняющаяся. Во-вторых, с каждым годом открываются новые месторождения. В-третьих, за эти годы может снизиться и добыча, а значит, запасов хватит на большее количество лет, поясняет Юшков.
По словам Киселева, не было ни одного года, когда бы Роснедра не сообщали, что прирост запасов по нефти и газу больше, чем объем добычи. По данным Роснедр, прирост геологических запасов нефти по категориям С1+С2 достиг 559,8 млн т, газа – 1,618 трлн куб. м, газового конденсата – 54,4 млн т. По нефти и газовому конденсату прирост запасов превысил объем добычи на 19,8%, по газу – в 2,3 раза. На госучет в 2020 году впервые были поставлены 49 месторождений углеводородного сырья по сравнению с 59 месторождениями в 2019 году.
Даже в сложном 2020 году российские нефтегазовые компании увеличили затраты на геологоразведочные работы (ГРР) более чем на 8%. Хотя Минприроды из-за сложной ситуации в отрасли ожидало 20-процентное падение затрат на ГРР. В физическом выражении ГРР также выросли.
Фанаты зеленой энергетики верят, что в 21-м веке мир откажется от углеродов. Однако Юшков в это не верит. Доля потребления нефти будет снижаться, изменится региональная картина потребления, но топливо никуда не денется.
«Поэтому я не думаю, что через 20 лет нефть закончится. В целом мир в будущем откажется от нефти скорее не потому, что нефть закончится, а потому что это топливо постепенно будет переходить в другое качество. Если сейчас нефть потребляется в основном как моторное топливо, то через десятилетия машины, возможно, будут ездить на чем-то другом, а нефть будут использовать в виде сырья для нефтехимии и других отраслях», – считает Юшков.
При этом если Европа будет отказывать от употребления углеводородов, о чем она заявила, то вот Китаю, Индии, Африки и другим развивающимся странам с растущим потреблением будет сложнее избавиться от черного золота.
«Можно смело сказать, что в 21-м веке нас ждет ужесточение межтопливной конкуренции. Но потреблять по-прежнему будут все – и нефть, и газ, и солнечная, и ветряная, и гидроэнергетика. Просто уже не будет доминирующего источника энергии, как сейчас. А уйдут ли вообще углеводороды – пока не ясно», – считает эксперт ФНЭБ.
Впрочем, России есть о чем беспокоиться. У нее имеются проблемы с увеличением объемов добычи нефти. Старые советские месторождения истощаются, а новые нефтегазовые провинции открываются крайне редко. «Последний большой проект, который был реализован и введен в эксплуатацию с нуля – это Ванкорский кластер месторождений, который Роснефть хочет подключить к проекту «Восток Ойл». Но и эта провинция уже вышла на полку и снижаются объемы добычи. России нужно вводить что-то на смену старым месторождениям, чтобы удержать объем добычи нефти на доковидном уровне 2019 года», – поясняет Игорь Юшков.
К сожалению, здесь мешает не только период низких цен на нефть, но и лишение России доступа к западным технологиям для разработки трудноизвлекаемой нефти. Например, нам нужны технологии для добычи сланцевой нефти на месторождении Баженовой свиты.
«Баженова свита удобно расположена в Западной Сибири, где есть вся инфраструктура – нефтепроводы, электросети и т. д. Но себестоимость добычи здесь очень высокая.
России надо разработать технологию, которая позволит сделать добычу нефти на этом месторождении рентабельной. По сути, нам предстоит повторить сланцевую революцию США»,
– говорит Юшков. Сможет ли Москва это сделать? Пока никто не знает ответ.
А если цена на нефть в будущем будет держаться в районе 20 долларов за баррель, то нерентабельными окажутся многие российские проекты. «Об арктических месторождениях точно придется забыть. Однако полностью с рынка нефти Россия все равно не уйдет, так как многие месторождения имеют хорошую экономику», – говорит собеседник.
По газу ситуация у России куда легче. Как минимум таких проблем с добычей здесь нет. У Газпрома открыто много месторождений.
«Потенциал России как производителя газа остается высоким как за счет действующих, так и за счет пока еще только подтвержденных запасов. И он продолжит расти, так как осваиваются арктические территории. Наша страна обладает одной четвертой всех мировых запасов данного ресурса, а это почти 47 трлн кубометров. За последнее десятилетие потребление газа в мире возросло на 20%. Средний прирост добычи – 2,6% в год», – говорит доцент кафедры экономики промышленности РЭУ им. Плеханова Олег Каленов.
Новые технологии для геологоразведки и добычи газа в труднодоступных местах в стране имеются. «Например, «Севернефтегазпром» представил технологию добычи туронского газа. С ее помощью уже удалось добыть более 1 млрд кубометров из труднодоступных залежей в Южно-Русском нефтегазоконденсатном месторождении», – указывает Каленов.
Единственное, было бы неплохо подтянуть добычу газа географически – продолжить освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока, считает Юшков.
С востребованностью газа на фоне увлечения Европы «зеленой» энергетики тоже проблем значительно меньше. «Из метана можно делать водород, который очень желанным считают в Европе», – напоминает Юшков. Даже «Северные потоки» в будущем можно будет передать под подставку не газа, а водорода из России в ЕС.
Теги: добыча нефти , добыча газа