Татьяна Пославская: «В микроскопе страшная болезнь бывает такой красивой!»

50 лет исполнилось патологоанатомическому отделению Архангельской областной клинической больницы. Многие считают, что его деятельность связана исключительно со вскрытием умерших. На самом деле 85 процентов объема работы касается живых людей. Именно здесь выполняют гистологические исследования биопсий и операционного материала, которые помогают поставить точный диагноз. С момента открытия отделения было исследовано более 2,5 миллиона биопсий для более чем 500 тысяч пациентов. На протяжении 35 лет отделение возглавляла заслуженный врач РФ Татьяна Пославская. В 2011 году из-за проблем со здоровьем она ушла с руководящей работы, но продолжает трудиться патологоанатомом. В интервью нашей газете она рассказала об истории становления службы, внедрении современных методик и специфике профессии. – Татьяна Николаевна, расскажите об истории отделения: с чего все начиналось? – Централизованное патологоанатомическое отделение открылось 5 мая 1971 года. Началось все с того, что заведующий облздравотделом Вениамин Ильич Шубин и ректор Архангельского медицинского института Николай Прокопьевич Бычихин договорились построить на территории областной больницы морфологический корпус, где проходили бы подготовку студенты. Изначально к отделению были прикреплены все больницы Архангельска, кроме Первой городской, и все медицинские учреждения из районов области. Сначала объемы были небольшие, потому что занимались в основном вскрытиями. Но с появлением эндоскопических технологий пошел огромный поток диагностических исследований – биопсий. Во время гастроскопии, бронхоскопии, колоноскопии у пациентов берут маленькие кусочки биоматериала, в которых мы должны определить онкологический, воспалительный или какой-то иной патологический процесс. Кроме того, есть такой закон – все, что у человека удаляется во время любых хирургических вмешательств, должно быть исследовано гистологически. А оперируют врачи сейчас много. За 50 лет нами внедрено 16 новых методик исследования биопсий и операционного материала. Все это очень востребовано, нагрузка у нас интенсивная. Сейчас мы работаем с 16 государственными учреждениями здравоохранения и девятью частными организациями. – Когда и как началось внедрение современных технологий? – В 1999 году мы начали сотрудничать с норвежскими коллегами. Благодаря Светлане Евгеньевне Мананковой, которая окончила АГМИ в 1972 году, работала педиатром, а теперь живет в городе Тромсе, познакомились со специалистами телемедицины. В Норвегии телемедицина активно используется для решения тех задач, которые стоят перед нами. Там во многих районах нет врачей-патологов (патологоанатомов), а есть только микроскопы и лаборанты (биоинженеры), которые готовят микропрепараты для диагностики. Далее благодаря возможностям телемедицины эти препараты смотрят специалисты из Тромсе и ставят диагноз. С норвежскими коллегами мы обменялись опытом – что они умеют, а что мы, какие у них есть методы исследования и какие у нас. Тогда, в 90-е годы, о современной технике мы могли только мечтать. И они решили нам помочь. Так появился норвежско-российский проект «Качественное развитие диагностики на Северо-Западе России», который реализовывался под руководством Ирены Лунд – биоинженера электронной микроскопии Университетской клиники города Тромсе. В его рамках наши врачи и лаборанты смогли обучаться современным методам диагностики как дистанционно, так и при непосредственном контакте с норвежскими специалистами. У нас, например, была большая потребность во внедрении иммуногистохимии. Этот метод тогда в Архангельской области вообще не применялся, да и в России был только в отдельных городах: в Москве, Петербурге, Казани… Он незаменим при диагностике лимфом, поскольку позволяет точно определить ее тип и подобрать более эффективное лечение. В результате у пациента улучшается качество жизни и прогноз будет более оптимистичный. Также иммуногистохимия нужна, например, чтобы отличить рак от саркомы. Это два разных опухолевых процесса (рак развивается из эпителия, а саркома из мягких тканей), и к каждому нужен свой подход. Благодаря российско-норвежскому сотрудничеству у нас появилось современное высокотехнологичное оборудование и расходные материалы. За десять лет существования проекта мы реализовали все свои задумки. Он был признан самым малозатратным, но высокоэффективным. – Какими качествами нужно обладать, чтобы стать хорошим специалистом в вашей сфере? – Наша работа требует опыта, досконального знания методик, умения анализировать и логически мыслить. Чтобы стать квалифицированным патологоанатомом, надо 10–15 лет изучать биопсии, вскрывать умерших, учиться у более опытных коллег. Кстати, самые сложные случаи мы всегда исследуем коллективно. Например, если дело касается онкопатологии, то должно быть только коллективное заключение. В Архангельске, как и во всей стране, диагностика злокачественных новообразований проходит двойной и часто тройной контроль – сначала диагноз ставит патологоанатом в любой больнице, где есть гистологическая лаборатория, если он заподозрил онкопроцесс – направляет к нам, а потом перепроверяют в онкодиспансере, где возможностей намного больше. Сейчас у нас работает девять врачей, восемь лаборантов и восемь санитаров. На нашей базе проходят обучение студенты, врачи-ординаторы. Отмечу, что в последнее время к нам вновь активно идут молодые специалисты. Но это связано в том числе с тем, что идет много фильмов о судебно-медицинских экспертах, которых на экране называют патологоанатомами. Вот молодежь и думает, что этим предстоит заниматься: волосинку на компьютере изучать для установления родственных связей, биопробы ставить и т. д. А у нас совершенно другая обязанность – по кусочкам органов и тканей, часто микроскопических размеров, определить диагноз, чтобы помочь врачу-клиницисту выбрать тактику лечения. Но даже те, кто пришел сюда случайно, зачастую остаются. Когда начинают работать, видят, насколько интересная и многогранная профессия. Тем более сейчас гораздо больше возможностей: нам закупают микроскопы, микротомы, компьютеры. – Чем, на ваш взгляд, интересна эта профессия? – Это захватывающий исследовательский процесс, каждый день что-то новое. Мы смотрим в том числе страшные опухоли, но они настолько красивые бывают в микроскопе, что не перестаешь удивляться. Каждый орган и каждая ткань имеют свою морфологию, но, когда начинается рост злокачественной опухоли, – возникают причудливые ядерные, клеточные и тканевые фигуры с множественными митозами, напоминающими цветы, растения, животных и многое другое. То, что природа придумает, ни один человек не нарисует. Однажды даже наш доктор Мария Михайловна Кравченко участвовала во всероссийском конкурсе – надо было представить работу на тему, на что бывают похожи биопсии, и выиграла хороший микроскоп. И конечно, важно моральное удовлетворение от работы: поставишь правильный диагноз, больного пролечат, и ты понимаешь, что трудишься не зря. Мы служим для того, чтобы на ранних стадиях увидеть опухолевый процесс в эндоскопических биопсиях. Сейчас онкология хорошо лечится, я сама прошла через это и многих успокаиваю, объясняю, что главное все сделать вовремя. – Татьяна Николаевна, почему вы пришли в медицину и выбрали именно эту специальность? – Медицину я выбрала в детстве. Я все время лечила кукол и еще сама часто болела, мне нравились врачи, которые меня вели, – они были добрые и умные. А потом произошла такая история. Когда училась в третьем классе, очень тяжело переболела гепатитом, даже были сомнения, что выкарабкаюсь. И когда лежала одна в больничной палате, хотя не верила в Бога, но постоянно просила его: «Боженька, оставь меня в живых. Если выживу, то стану врачом». И после школы поступила в медицинский институт. В 1974 году окончила лечебный факультет АГМИ. И мы вдвоем с однокурсником Леонидом Сергеевичем Ходасевичем первыми пошли в интернатуру по патологической анатомии. Руководителем был доцент кафедры патологической анатомии, кандидат медицинских наук Борис Николаевич Цибель, он заинтересовал нас этой работой. Я с ним работала еще во время учебы – рисовала ему пособия на лекции. Его лекции были признаны самыми лучшими. Потом даже терапевты пользовались его морфологическими лекциями по патологии почек и печени. Это все так здорово было рассказано. Когда начала вскрывать – меня опекал и учил Юрий Федорович Неклюдов. Потом начала исследовать биопсии, и у меня все успешно, быстро пошло. Я хорошо рисую, иногда даже рисовала клиницистам опухоль, которую нашла, если возникало расхождение диагноза. Тогда ведь не было возможности передать изображение с микроскопа на компьютер или показать на большом экране. У нас такая специальность, которая требует очень большого диапазона знаний во многих разделах медицины. Надо много читать, логически мыслить, уметь анализировать, понимать, что происходило с больным, чтобы дать правильное заключение. Это важная и интересная работа. За полувековую историю нашей службы сменились три поколения сотрудников. Я хочу поздравить всех коллег, бывших и действующих, с юбилеем нашей службы и сказать искренние слова благодарности за работу. Каждый из вас внес свой значимый вклад в ее развитие. Наталья Сенчукова