Китайский опыт контроля над оборотом оружия может пригодиться в России
КНР подает пример эффективного контроля государства за оборотом гражданского оружия. Подойдет ли китайский опыт России?
Расстрел детей в гимназии №175 Казани в очередной раз поставил перед государством и обществом вопрос о предотвращении подобного в будущем. Дополнительную остроту проблеме придает тот факт, что убийца не только с легкостью вошел средь бела дня в учебное заведение, но и за несколько дней до этого беспрепятственно прошел все фильтры, призванные ограничить доступ потенциальных преступников и просто психически неуравновешенных людей к смертельному оружию.
Обозреватель ФАН обратился к мировому опыту, чтобы понять, как в других странах мира занимаются профилактикой «колумбайнов».
Сцилла британцев и Харибда США
Международная статистика свидетельствует: свободный доступ граждан к оружию далеко не всегда коррелирует с уровнем насильственных убийств в той или иной стране. Например, в России уже несколько лет подряд отмечается снижение уровня убийств: в 2019 году этот показатель составил 4,9 человека на 100 000 жителей. Для сравнения, в 2001 году этот показатель составлял 22 человека и держался на уровне беднейших стран «черной» Африки.
Данные по основным причинам смерти за 2020 год пока не опубликованы Росстатом, однако по сводному учету МВД можно ожидать очередного снижения умышленных убийств в нашей стране. Таким образом, мы демонстрируем устойчивое снижение уровня умышленных убийств при достаточно строгом законодательстве, касающемся доступа физических лиц к огнестрельному оружию.
С другой стороны, как показывает опыт США, раздача стволов всем желающим никак не защищает от регулярных расстрелов в школах, да и «обычных» перестрелок. В Америке уровень умышленных убийств продолжает оставаться весьма высоким по сравнению с другими развитыми странами — 4,96 человека на 100 000 жителей согласно статистике за 2018 год.
При этому у свободного доступа к оружию есть явные негативные стороны: США также лидируют по числу самоубийств с применением огнестрельного оружия и по числу непреднамеренных убийств, связанных с неосторожным использованием «огнестрела». Смертность от этих двух причин в США превосходит уровень умышленных убийств более чем в два раза, что является абсолютным антирекордом для развитых стран.
Есть свои недостатки и у системы полного запрета на огнестрельное оружие. В такой системе, например, существуют Япония и Великобритания, где уровень умышленных убийств составил 0,26 и 1,2 человека на 100 000 жителей, согласно статистике за 2018 год. В обеих странах запрет на «огнестрел» столь строг, что, скажем, английские полицейские сами патрулируют улицы безоружными, а одним из основных упражнений в японских антитеррористических (!) подразделениях является задание по обезвреживанию террориста, вооруженного холодным оружием.
Однако, как показывает практика, такой подход хорошо действует только в сочетании с высокой правовой культурой населения и в случае неукоснительного соблюдения законодательства. Преступники же часто обходят явные запреты, действуя весьма изобретательно. Так, в Великобритании за последние годы несколько громких терактов были совершены с применением холодного оружия и автомобильной техники, а в Японии террористы из секты «Аум Синрике» (террористическая организация, запрещенная в РФ) так и вовсе отметились атакой с помощью нервно-паралитического газа зарина, убив 27 человек и серьезно отравив более 6000 людей на двух станциях токийского метро.
Но, может быть, найдутся альтернативные решения в борьбе за жизни невинных людей, которые не лежали бы на тривиальной шкале «запрещать/разрешать оружие»?
Не стоит винить тех, кто выдал разрешение
Прежде чем ответить на этот вопрос, еще раз подчеркнем: казанский убийца достаточно беспроблемно смог обойти все выставленные на его пути барьеры — как в плане получения разрешения на оружие, так и с точки зрения подготовки и осуществления своего замысла. Но когда в таком страшном итоге огульно обвиняют разрешительную систему: мол, что же это за психиатры такие, раз они не вычислили упыря, — это в корне неверно.
Для примера: известный серийный убийца и маньяк Чикатило не был признан психически больным даже в суде. Сексуальные извращения и психопатия, обнаруженные у него наряду со спектром неврологических нарушений, отнюдь не были основанием для признания его невменяемым. Если говорить без специальной терминологии, то в простом лозунге «Не давать психам оружие!» есть неприятный факт: если человек психически здоров, это еще не значит, что он психически нормален. И наоборот.
Более того, размытость самого понятия психической нормы, как и смазанность клинических картин, делают очень сложным предварительное выявление потенциально опасных индивидов, подобных казанскому террористу. Даже высококвалифицированный психиатр может не заметить ничего подозрительного при весьма краткой беседе с адекватно реагирующим человеком.
Поэтому не стоит спекулировать на теме квалификации психиатров или тем паче «сговора» с убийцей. На нынешнем этапе развития психиатрии гарантированно выявлять таких «неадекватов» не представляется возможным. Девиантное поведение на МРТ или энцефалограмме не видно, да и убийца часто умеет скрывать свои истинные намерения.
Так что же, тупик? Все же нет.
Оружие — не предмет первой необходимости
Начнем с простого, но понятного тезиса: оружие не является предметом первой необходимости для частного лица. Тем более — в условиях России, где на сегодняшний день нет явной и неустранимой опасности, например, «получить по голове» где-нибудь в неблагополучном районе. Просто потому, что такие районы в большинстве российских городов еще надо искать.
Как следствие, разрешение на оружие не должно быть столь финансово и организационно доступным, как сегодня. Его ценность для частного лица если и не должна равняться стоимости легкового автомобиля, то, по крайней мере, может быть сравнима с такой инвестицией. Кстати, так поступают большинство европейских стран: в них частное владение огнестрельным оружием является отнюдь не дешевым удовольствием.
Вторым моментом может стать целенаправленная работа с потенциальными претендентами на оружие, если они покажутся склонными к совершению необдуманных действий.
Например, по такому пути идет Германия, где владение «огнестрелом» для лиц младше 25 лет сопровождается драконовскими контрольными мерами, включая требование о длительном наблюдении у психиатра. Причем немецкие правила в отношении частного огнестрельного оружия постоянно ужесточаются: так, возрастной ценз для владельцев оружия в ФРГ недавно был повышен с 18 лет до 21 года.
Удивительно, что несмотря на почти 10 млн зарегистрированных легальных «стволов» у населения, жители Германии в большинстве своем поддерживают власти в «закручивании оружейных гаек». Больше половины немцев выступают за полный запрет хранения огнестрельного оружия в частных домах и квартирах: уровень самоубийств и убийств по неосторожности с использованием огнестрельного оружия достаточно высок и в Германии, хотя и не дотягивает до американских антирекордов.
В Германии хранить оружие нужно в специальных закрытых помещениях или сейфах, причем всегда отдельно от патронов. Даже охотники не имеют права провозить ружья в салоне автомобиля — оружие должно находиться в закрытом багажнике, и также отдельно от боеприпасов.
Так что рассказы о «жестком» российском оружейном законодательстве — выдумка. Его вполне можно совершенствовать, допуская даже разумное ужесточение.
Обнаружить и обезвредить
Наконец, надо упомянуть еще один неприятный момент: казанский террорист не только получил в свое распоряжение опасный «огнестрел», но и смог миновать с ним все системы общей безопасности: от уличных камер и патрулей до охраны учебного заведения. Кроме того, как выяснилось, убийца прямо сообщил о своих планах в социальной сети — но и на такое откровение мало кто обратил внимание.
Возможно ли было каким-либо образом предотвратить этот смертельный сценарий на его финальной стадии? Здесь мы опять упремся в неприятный для обывателя факт: общая защищенность общества от опасностей, связанных с огнестрельным оружием, всегда и везде будет решаться за счет личной свободы — включая серьезные ограничительные меры в отношении законопослушных граждан.
Например, в Китае, где уровень умышленных убийств стабильно держится на очень низком уровне, всего 0,53 человека на 100 000 жителей, такой показатель обеспечен во многом предельно жестким антиоружейными законодательством и суровой правоприменительной практикой. В КНР незаконными являются производство, владение, транспортировка и торговля оружием любыми гражданскими лицами. Смертная казнь с высочайшей долей вероятности ожидает любого, кто серьезно нарушит законодательство, а длительные тюремные сроки являются обычной практикой за мелкие нарушения.
Для выявления нарушителей оружейного регулирования полиция и спецслужбы Китая самым активным образом используют систему наблюдения и контроля за гражданами, которая уже не раз демонстрировала высокую эффективность. Едва ли не самым громким случаем ее применения стали немыслимые для иных стран карантинные меры, введенные Пекином для борьбы с пандемией COVID-19.
За последние пять лет с помощью превентивных антиоружейных мер в Китае было выявлено более 1 млн единиц нелегального огнестрельного оружия и изъято более 50 млн единиц боеприпасов к нему. Дошло до того, что классические китайские мафиозные «триады» сегодня всячески чураются огнестрельного оружия, так как даже тайное владение им чревато крупными неприятностями.
Полный алгоритм китайского контроля за оборотом нелегального оружия никогда не афишировался, но в общих чертах известно, что власти КНР применяют разветвленную систему сбора цифровых, голосовых и визуальных данных, а также информации о местоположении людей, которая затем обрабатывается сложными алгоритмами на основе нейросетей. Стоит ли в России внедрять китайский опыт — это, конечно, вопрос для открытой дискуссии, но то, что такая система работает и спасает жизни — факт.
Резюмируя, можно отметить, что в вопросе контроля над огнестрельным оружием, как и в задаче выявления потенциально опасных для общества «стрелков», нет простого ответа. Баланс между личной свободой, правами отдельного гражданина и общественной безопасностью всегда выстраивается в сложном взаимодействии, при котором стоит учитывать лучшие примеры из мировой практики.