Переизобрести Пушкинский: как музей ищет баланс между инновациями и традициями
Внедрение современных технологий для классического музея — всегда вызов. От того, как институция на него ответит, зависит не только ее восприятие посетителями, но и в некотором смысле «самоощущение». Консервативность, как и чрезмерная гибкость, при этом может только навредить, полагает директор ГМИИ им. А.С. Пушкина Елизавета Лихачёва. Вместе с ней рассказываем о том, как музей ищет баланс между инновациями и традициями и какую роль в этом процессе играет искусственный интеллект.
Устойчивость институций проверяется временем — сегодня очевидно, что проверку эту ГМИИ им. А.С. Пушкина успешно прошел. Музей остается одной из главных культурных площадок страны более века. Интересно, что, несмотря на свой возраст, Пушкинский не ограничивается ролью «капсулы времени», в которой консервируются шедевры мирового искусства. Музей по-прежнему хочет удивлять. Так, как делал это в 1956 году, когда представлял первую в отечественной истории выставку Пабло Пикассо, или, например, в 1981-м, когда запускал революционный даже по позднесоветским меркам проект «Москва — Париж. 1900–1930» — экспозицию произведений русского, советского и французского авангарда.
Новую повестку ГМИИ уже больше года формирует искусствовед Елизавета Лихачёва, ставшая его директором в марте 2023-го. Своей главной задачей она называет «переизобретение музея». За этой емкой формулировкой — масштабная работа, которую только предстоит провести. Ее сроки во многом определяет реконструкция музея. Уже около 10 лет архитекторы и строители пытаются развить замысел Ивана Цветаева — создателя и первого директора Музея изящных искусств (под таким названием в начале XX века открылся Пушкинский). В 1898 году в своем дневнике он писал: «Заднюю часть площади просили мы оставить незастроенной, на случай будущих расширений здания Музея в эту сторону. Музей должен расти в своих коллекциях, здание его неминуемо потребует в будущем расширений. Всякая постройка здесь со стороны города погубила бы наше дело, осудив его на существование без развития».
Несколько позже Цветаев предложил концепцию Музейного городка: объединение находящихся рядом галерей и их корпусов в единое пространство. Сейчас на реконструкции находятся четыре здания будущего Музейного квартала: усадьбы князей Вяземских-Долгоруковых и Голицыных, доходный дом братьев Стуловых и здание Отдела личных коллекций. Ведется строительство Депозитарного реставрационно-выставочного центра. Работы должны завершиться к 2028 году — тогда площадь ГМИИ увеличится более чем в два раза, до 105 тысяч квадратных метров.
Что будет представлять собой вся эта территория «содержательно» — вопрос открытый. По словам Елизаветы Лихачёвой, внятный ответ на него за 10 с лишним лет, прошедших с начала стройки, сформулирован не был.
«После того, как здания будут готовы, тот Пушкинский, который мы с вами знаем, Музей изящных искусств Ивана Цветаева, фактически уйдет в прошлое. К этому моменту ГМИИ должен будет перепридумать способ повествования об истории искусства, сохранив при этом собственный язык и стиль», — говорит директор музея.
ИИ в ГМИИ
Подчинять работу Пушкинского новой логике Лихачёва предлагает уже сейчас. Речь идет прежде всего о технологических аспектах. Так, подготовка к завершению реконструкции предполагает внедрение новой системы управления музеем и наведение порядка в архивах, а также создание своего рода внутренней экосистемы Пушкинского — сейчас, по словам Лихачёвой, ее фактически нет. «При этом количество бумаг и разнообразной документации только растет. Условно говоря, если Ирина Антонова 40 лет назад ставила приблизительно 100 подписей в день, то я — уже 300», — говорит она.
Другое направление технологической модернизации музея — оцифровка его коллекции. Она в меньшей степени увязана с окончанием реконструкции, однако так же, как и «внутренние реформы», должна помочь в упорядочении экспонатов перед грядущей трансформацией. Оцифровка — совместный проект ГМИИ и Сбера. Пока идет подготовительная работа, после которой технические специалисты создадут цифровые копии произведений искусства, а музейные сотрудники подготовят теоретическую базу и описания экспонатов.
Елизавета Лихачёва говорит о некоторых ключевых вопросах, которые придется решить до старта проекта. Это, например, сложности с оцифровкой трехмерных объектов: «С живописью или графикой все более-менее понятно, — их можно отсканировать или сфотографировать. А как, например, оцифровать слепок с конной статуи кондотьера Гаттамелаты в Итальянском дворике? Она мало того, что трехмерная, так еще и огромная», — говорит директор ГМИИ. Проблемой она называет также вопрос хранения получившихся в результате оцифровки изображений — музею для этого нужен собственный программно-аппаратный комплекс, которого пока нет.
Когда технические сложности будут решены, у всех музейных объектов появятся цифровые копии. Речи о том, что они заменят подлинники, разумеется, не идет. Проект нужен в большей степени для того, чтобы музей не выпадал из международного научного процесса, говорит Лихачёва: «Ценность нашей коллекции растет, когда о ней знает больше людей. Нам бы очень хотелось, чтобы собрание музея было доступно исследователям со всего мира — вне зависимости от политической ситуации. Если о художнике или произведении искусства никто не знает, их значимость снижается сама собой». Оцифровка — процесс, через который прошли уже многие ведущие мировые музеи, напоминает она: в их числе Метрополитен в Нью-Йорке, Музей Виктории и Альберта в Лондоне и Прадо в Мадриде.
В России же эта практика пока широко не распространена. «По сути, создание полноценной базы учета с сохранением оцифрованных изображений, с историей предмета, с полным провенансом — это гигантская работа, которую мы начали благодаря сотрудничеству со Сбером. Если у нас получится, то, возможно, этим же заинтересуются и другие российские музеи. Нам хочется на это надеяться», — говорит Лихачёва.
В работе с коллекцией Пушкинского будут использовать в том числе и нейросеть от Сбера Kandinsky для того, чтобы восстанавливать утраченные (полностью или частично) изображения. Эта нейросетевая модель уже показала свои возможности в работе с произведениями искусства. В 2023 году в рамках проекта «Возрожденная коллекция» специалисты с помощью ИИ воссоздали (показали, как могли бы выглядеть) образы 14 картин, утраченных во время оккупации Воронежа в 1942 году, — полотен Василия Кандинского и других художников.
«Искусственный интеллект может воссоздать картину, проанализировав сохранившуюся часть полотна, а также другие работы художника и его современников. Степень достоверности получившегося в итоге изображения можно обсуждать и анализировать. Но если еще пять лет назад получалось что-то не очень похожее на правду, то сегодня качество работы ИИ совсем другое: система обучается, — говорит Лихачёва. — Тут надо понимать, что нейросеть мы рассматриваем как инструмент, а не творческую единицу. Уверена, что заменить художников она не сможет».
Новое в Пушкинском
Все диджитал-новинки нужны Пушкинскому не для адаптации к окружающей действительности, а чтобы сохраниться как классический музей. «Потакание времени» в число приоритетов таких институций совершенно точно не входит, подчеркивает Елизавета Лихачёва. По всей видимости, именно этот принцип определяет сейчас политику ГМИИ.
Впрочем, отказ от «гонки за временем» вовсе не отменяет желание Пушкинского показывать новое. Так, этим летом в главном здании музея откроется выставка архитектурной графики и живописи «Три времени Рима». Одним из ее кураторов выступает сама Елизавета Лихачёва. Проект организован совместно с архитектором, графиком, историком античной архитектуры из Петербурга Максимом Атаянцем, который давно коллекционирует архитектурную графику, в том числе гравюры XVI–XVIII веков с видами Рима. В команде кураторов выставки — Василий Успенский, научный сотрудник отделения гравюр Государственного Эрмитажа и Александр Конев, научный сотрудник Отдела западноевропейского изобразительного искусства Государственного Эрмитажа. Выставка исследует, как архитектурный ландшафт Вечного города менялся на протяжении нескольких столетий, как эти трансформации определяли оптику художников и влияли на образ Рима во всем мире.
Другие проекты летнего выставочного сезона можно будет увидеть в Галерее искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков. На выставке «Живой портрет… Волос в волос. Механическое рисование» представят изображения, созданные с помощью физионотраса. Устройство, которое в XVIII веке изобрел французский музыкант Жиль-Луи Кретьен, позволяло механическим способом создавать портреты. Еще один важный проект этого сезона — «Подруги. К юбилею Варвары Степановой». В экспозиции будут собраны произведения главных представительниц русского и советского авангарда: не только самой Варвары Степановой, но и Ольги Розановой, Любови Поповой и других.
«Сейчас любая культурная институция оперирует категориями блокбастеров. Все хотят выставки такого порядка: вокруг них ажиотаж, билеты не достать и многочасовые очереди на вход. По опыту, далеко не все такие показы по-настоящему заслуживают внимания. Важнее — регулярная привычка ходить в музей. Есть высокая вероятность, что показанное в Пушкинском вы больше не увидите нигде и никогда», — заключает Елизавета Лихачёва.
Автор: Юля Крюкова