Николай Свечин: Время имеет вкус, цвет и запах, и автор обязан их различать
Николай Свечин — не просто мастер отечественного ретродетектива, он, можно сказать, задает стандарты жанра и показывает пример творческого трудолюбия. Каждый год выходит минимум два новых романа, где сыщик и чиновник особых поручений Алексей Лыков ведет непримиримую борьбу с криминалом в царской России. Николай Свечин рассказал «Снобу» о своей работе, сюжете нового романа и судьбе Лыкова после революции.
Николай, вышла ваша новая работа «Месть — блюдо горячее», это уже 36-й роман в цикле о сыщике Алексее Николаевиче Лыкове. Вы не устали от этого героя?
Не устал, но понимаю, что нужно вовремя остановиться. В моем случае все к этому идет. На календаре уже 1915 год — я имею в виду следующую книгу «Секретные люди» — идет Первая мировая война, до крушения Российской империи рукой подать. Вместе с империей сгинет и сыщик Лыков. Цикл романов о его приключениях закончится естественным образом. Осталось семь книг, и я знаю все их сюжеты.
Раскройте секрет: выживет ли Лыков в кровавой буре эпохи?
Для меня это больной вопрос. Лыков успеет выслужить чин действительного статского советника, станет «ваше превосходительство». Но пробудет им лишь два месяца. А потом империя рухнет, и жизнь многих людей полетит под откос. Я хотел убить своего героя: по замыслу он должен был пропасть без вести во время Уренского восстания в 1918 году. Ткнули ножом и где-то закопали — нет человека. Но мне запретили убивать Алексея Николаевича врачи, к которым я хожу. Пришлось подчиниться: без айболитов никуда. Поэтому Лыков выжил, выскочил из небытия и окончит свой век в Париже. Повторюсь: мне осталось написать о нем семь книг. На ближайшие четыре года есть чем заняться…
В новом романе Лыков едет расследовать очередное дело в Рязань. В предыдущих романах он объездил всю Российскую империю, от Варшавы до Сахалина. Как вы выбираете «место действия» для нового романа?
Это всегда осознанное решение. Статский советник Лыков — чиновник особых поручений Министерства внутренних дел, прикомандированный к Департаменту полиции, штучный человек. Он именно что для особых поручений. И куда попало, раскрывать карманные кражи, его не отправишь. Алексей Николаевич со своим помощником Азвестопуло — это группа быстрого реагирования. Их бросают туда, где обычная полиция не справляется. Где убивают людей и надо остановить кровавый беспредел. Поэтому Могилев или Липецк никогда не станут местом действия моих книг. Не те города. В них было слишком спокойно, тамошняя полиция справлялась сама. А вот Иркутск, Сахалин или Екатеринодар — другое дело, в этих краях сыщикам скучать было некогда. В очередной книге «Рыжьё», которая выйдет в феврале следующего года, статский советник и коллежский асессор бьются с бандой беглых каторжников на Колыме. Конкретно на берегах реки Кухуман, которая сейчас известна как Сусуман, «золотая столица России».
Правда, иногда я делаю исключения в географии. Например, упомянутая выше Рязань тоже была спокойным городом. Я командировал туда Лыкова лишь потому, что в Рязани живет и работает мой друг Алексей Рощин. Доставил ему удовольствие… Еще ввел его в сюжет под именем директора-распорядителя каретно-экипажного заведения. В общем, повеселил приятеля.
Как пишут ретродетективы? Вы берете реальное уголовное дело или уголовные обстоятельства являются для вас точкой отсчета для собственного сюжета?
У меня все начинается с сюжета. Затем идет сбор материалов. Я еду туда, где будет происходить действие новой книги. Беру с собой старые карты, найти их — отдельная задача. И хожу по улицам вдоль и поперек: здесь было городское управление полиции, здесь — тюрьма, тут — охранное отделение, а вон за тем озером начинались притоны уголовной слободы. Помимо работы на месте обязательно делаю налет на архив. Плюс читаю газеты тех лет, путеводители, адрес-календари, беседую с краеведами (из их числа выбираю эксперта, который вычитает мою рукопись и поправит неизбежные ошибки). Реальные уголовные дела если и использую, то как эпизоды. Главная идея книги должна быть оригинальной, выдуманной лично автором, а не заимствованной из чьих-то мемуаров. В то же время нужно отдавать себе отчет в том, что я пишу о том, что было или могло быть, а о том, чего не могло, — не пишу.
Отдельное удовольствие при чтении ваших романов — примечания на полях, где уточняются мелкие подробности быта, названия преступлений, всякие тонкости в организации уголовного сыска. У вас не было идеи собрать все эти маргиналии под одну обложку и написать книгу о повседневной жизни уголовной полиции царской России?
У меня есть друзья и коллеги Валерий Введенский и Иван Погонин, они тоже сочиняют исторические детективы. Мы втроем написали книгу «Повседневная жизнь Петербургской сыскной полиции». Недавно она вышла вторым изданием, сильно дополненная. Главные авторы там Валерий и Иван, я на подтанцовке для разогрева. В этой книге все о практике сыска. А мелочи быта, лексикон, титулования — куда же без них? Я должен знать, как тогда платили извозчику (платили за «конец» или по часам), сколько стоила рюмка водки в трактирном заведении шестого разряда и какое жалование получал поручик армейской пехоты в 1911 году. Иначе не надо браться за исторические детективы. Время имеет вкус, цвет и запах, и автор обязан их различать. А книги-энциклопедии пусть выпускают профессиональные историки, я все же дилетант.
Алексей Лыков — крайне симпатичный персонаж, и я не могу не спросить: у него есть прототип? Существовал ли такой суперсыщик в реальности или это собирательный образ?
Скоро в «Эксмо» выйдет сборник рассказов забытых русских сыщиков из провинции. Составители сборника — те же Введенский, Погонин и я. Все читали про Путилина и Кошко, некоторые вспомнят Филиппова, фон Ланге или Максимова. Но кроме них служили закону сотни рядовых героев, чьих имен история почти не сохранила. Они шли на пули и ножи, вязали убийц, запирали людоедов в клетки. Мы напомнили о них, разыскав воспоминания некоторых сыщиков. В реальности таких пуленепробиваемых людей, как Лыков, конечно, не было. Но был, например, Семен Корж, надзиратель сыскной полиции Екатеринослава, которому сам черт был не брат. Я описал его в книге «Кубанский огонь». Был Яков Блажков, начальник сыскного отделения Ростова-на Дону, — о нем в моем «Фартовом городе». Так что были герои и будут всегда.
По традиции в конце беседы мы просим назвать две-три книги, которые вы порекомендовали бы читателям портала «Сноб». Попрошу вас назвать три лучших, на ваш взгляд, романа из «лыковского» цикла.
Если о Лыкове, то мой рейтинг таков: «Дело Варнавинского маньяка», «Банда Кольки-куна» и «Взаперти».
Беседовал Владислав Толстов