Думала я долго. Плакала, просила помощи, в церковь ходила, спорила с близкими, но в итоге всё-таки приняла решение отправить маму в дом престарелых.

Родственники не поняли, а некоторые друзья неодобрительно покачали головой. Но больше всех возмущалась соседка, которая жила в соседнем частном доме.

Ну а я просто не справилась. Работа, ребенок, быт, больная мать — всё было на моих плечах. Никто помощи не предлагал, даже муж. Он, наоборот, с головой в работу ушёл и дома вообще не появлялся. 

Я же рыдала ночами в подушку, боясь того, что же больная мать может выкинуть завтра. Вышвырнутые в окно вещи были, измазанные в отходах стены тоже, даже увечья в виде укусов проскакивали, и ещё много чего случалось. 

Дом престарелых, в который я маму определила, был обычный, не частный. Пока не было у меня денег, чтобы мама в комфорте жила. Как будут, обязательно переведу её в более приличное место. 

Да и, скорее всего, не поймёт мама разницы. У неё диагноз, она даже нас уже год как не узнаёт. Но в этом обычном доме престарелых мне понравился персонал: видно, что в основном и сиделки, и медицинский персонал — люди добрые. Уставшие, конечно, но добрые.

Я сразу зажила, задышала, смогла работать нормально, перестала плакать по мелочам. Ребенок мой теперь не вскакивает по ночам от испуга. Сразу жить захотелось.

Муж — отдельный разговор, не помогал, не поддерживал. Гнать бы его за шею. Может, вскоре так и сделаю, но сейчас не о нем.

После того как моя мама отправилась в учреждение, больше всех была возмущена наша соседка Машка. Она, увидев транспортирующую команду, которую я лично наняла, принялась орать:

— Да что ты за дочь-то такая! С матерью так! Да как тебя свет носит!

Ну и всё в таком духе.

Что её так задело, точно не знаю, но подозреваю зависть. Сама-то она в такой же ситуации: мать не в себе, но хотя бы не такая творческая и идейная, как наша. Лежит, телек смотрит и никого не узнает.

Проблем с Машкой у меня никогда не было. Разве что, когда их псина нашей курице голову свернула, но Машка сразу новую принесла, и тема была закрыта.

Маму мою Машка не знала. Она жила в другой деревне и переехала к нам уже в таком состоянии. Но соседка по всему поселку сразу же разнесла, что человек я не очень, раз так с матерью поступила. 

— Тебе-то хоть чего? — кричала я соседке. — Ты мою мать знать не знаешь, а так за неё переживаешь. 

— Да разве кому-то хочется с такой рядом жить. Сегодня ты маму в дом престарелых, а завтра ещё что-нибудь паскудное вытворишь.

Так иногда мы с Машкой и переругивались, пока один случай не расставил всё на свои места. 

Я проснулась среди ночи от запаха гари. Я испугалась, что мы горим, и побежала на кухню. Но нет, горели не мы, а соседский дом. Ярко так полыхал, словно огромный факел.

Наш дом, по ощущениям, тоже стал нагреваться. Я криком разбудила своих, муж оделся и побежал соседям на помощь. Я собрала дочь, документы и тоже кинулась наружу. 

В этот момент приехали пожарные. А дальше всё как в тумане. Дом наш отстояли. Благо сыро на улице было, да и холодно, осень же. Повезло. Летом точно погорели бы. Бог отвёл.

Позже выяснилось, что мать соседки решила свечку зажечь и к иконке поставить, а подожгла кружево, которое на полке лежало. К сожалению, от дома соседки осталась только старая каменная кладка, остальное всё сгорело. 

Я Машку, её маму и сыновей сразу после того, как огонь потушили, в дом завела и помогла чем смогла. Она прорыдала всю оставшуюся ночь. 

— Что мне делать теперь? — плакала соседка. — Мужа нет, работа не очень, мальчишки ещё подростки, мама больная. 

Днем за Машкой приехали родственники и увезли к себе, и долго я про соседей не слышала. Дом их ремонтировался. Медленно, конечно, но откуда ей, матери-одиночке, сразу много денег найти. 

Время шло, и вот однажды мне в окошко постучали. Я удивилась: через окошко на меня смотрела улыбающаяся Машка.

— Ты прости, Ира, за слова мои. Я же не знала, как всё будет. А вон оно как… — начала соседка после того, как я чай налила. — Я и сама маму в дом престарелых определила. Страшно мне стало, что она еще может вытворить. Да и некуда её деть сейчас.

Я осуждать Машу, конечно же, не стала. Я даже про все обиды к ней забыла, такое горе человеку пережить. Но для себя ещё раз отметила, что никогда никого осуждать не нужно.