Не хлебом единым
В 70-х годах прошлого столетия моя семья обнаружила, что в Польше у нас есть родственники. Настоящие коренные поляки, с которыми у нас были общие предки. В те времена иметь родственника за границей, даже в соцлагере, было большой удачей. Мы сразу пригласили их к себе, крепко с ними подружились, повозили по всей Грузии, отдохнули с ними в Сухуми и Пицунде, научили готовить хинкали и печь хачапури. Потом они позвали нас в гости, сделали приглашение, и наша многочисленная семья в короткие сроки оккупировала Польшу. Нас много, и каждый по несколько раз побывал в стране Шопена и Станислава Лема. Я тоже сподобился в юном возрасте побывать в Варшаве, гулял по ул. Маршалковской и с замиранием сердца рассматривал витрины магазинов «Варс», «Сава» и «Джуниор». Особенно я был поражен колбасными изделиями, разновидность которых я так и не смог сосчитать. А еще для меня было потрясно, что в центре Варшавы располагался вещевой рынок и там свободно, не из-под полы, прямо на дощатых прилавках лежали и продавались джинсы! Настоящим откровением для меня стали кинотеатры, где шли западные картины – от полуэротических фильмов до настоящих шедевров мирового кинематографа. Напоминаю, что это были 70-е года, когда видеомагнитофонами еще не пахло и зарубежный кинематограф мы знали только по саркастическим отзывам киноведов Даля Орлова и Георгия Капралова.
Жизнь в Польше по своему благосостоянию была несоразмерна с нашей совковой жизнью. Если бы в СССР жили так же, как в Польше 70-х, думаю, Союз нерушимый до сих пор был бы неразрушен. Но поляки сетовали на свою жизнь и судьбу. Они имели возможность довольно безболезненно разъезжать по западным странам и сравнивать себя с ними. И протестовать. К чему это все вылилось, мы помним: в 1981 году появилась «Солидарность», власть перешла к Военному совету национального спасения, более 1000 человек арестовали, около 400 человек пропали без вести, к власти пришел таинственный генерал Ярузельский, было трехлетнее военное положение, были жертвы и были все прелести коммунистического режима.
С колбасой и джинсами в Польше стало худо, и мой родственник, четвероюродный то ли брат, то ли дядя, прислал нам открытку с радостной надписью «Привет из голодной, но свободной Польши». Открытку мы ночью сожгли под одеялом, а пепел порциями спустили в унитаз, дабы КГБ нас не повязало за вольнодумную переписку. Но, к счастью, скоро грянула и наша перестройка, и органам безопасности стало не до нас. Они перестроились на крышевание бизнеса.
Потом, в 2014 году, в Польше провели опрос по деятельности Ярузельского, и большинство с одобрением оценило годы его правления. Но сейчас не про это. Сейчас я буду говорить про Беларусь. Потом доложу, почему я вспомнил про Польшу.
В связи с волнениями в республике Беларусь у нас пошли такие разговоры, мол, чего белорусам не хватало, у них жизнь как при СССР, низкие цены, бесплатная медицина, бесплатное образование. Мол, после распада Союза ничего для них кардинально не изменилось, и в этом великая заслуга батьки. Как, мол, можно такой размеренной и налаженной жизни сказать «нет»? Абсолютно, мол, белорусы не понимают, с чем играют. А играют, мол, они с тем, что при насильственной смене власти начнется хаос, придут пророссийские силы, которые заставят всех ходить строем и петь «И Путин такой молодой». Лукашенко, мол, был последней преградой к окончательной русификации страны, он грудью стоял на пути Кремля и никогда не допустил бы того, чтобы Россия присовокупила к себе Беларусь.
Опять двадцать пять. Опять мы лучше знаем, что соседу лучше. В Беларуси идут многотысячные митинги протеста, люди вышли и требуют ухода Лукашенко. Эти люди недовольны существующим положением. Этим людям невдомек, что мы негодуем, почему, мол, они выходят и чем они недовольны. Ведь у них в разы всего больше, чем у нас. Есть фабрики, есть заводы, есть свое сельское хозяйство. Беларусь на 100% покрывает собственные потребности в молоке, мясе, яйцах и овощах. Экспорт продукции сельского хозяйства превышает импорт! Что же им, чертям, еще надо? Настоящий социализм, который во всех странах был разрушен до основания, а затем!
Да, вот со свободой слова у них напряженка. Не любит батька Ангел... сиречь, Лукашенко, когда словом свободно распоряжаются в его стране. Есть такой у него грешок. Такой минус. Такая слабость. Ну, а кто без греха? Таких на земле нет, и есть у меня подозрение, что нет их и выше.
Да, там диктатура, люди исчезают, иногда их убивают, в тюрьмах пытают, и, если кто вякнет не то, что надо, его бросают в застенки. Ну и что? Зато на столе жбан парного молока, краюха белого хлеба, котелок с бульбой, на плите шкварчат шкварки. Что еще, мол, надо человеку для счастья?
Вот так рассуждают многие мои знакомые, и, иногда, глянув себе в душу, я тоже думаю, а разве мне тоже надо что-нибудь другого? Пусть тиран тиранит себе на здоровье, зато медицина бесплатная, образование на 40% тоже бесплатное, минимальная пенсия около 500 белорусских рублей (около 200 долларов, против наших 80 долларов), жизнь тихая, спокойная, всего 15 политических партий (против наших 220). Чего же еще желать? Да будь у нас сегодня такая жизнь, мы бы нашу власть на руках носили и иногда подбрасывали в воздух от полноты чувств. А белорусы демонстрируют. Т.е. митингуют. Безобразие.
Есть у меня друг музыкант в славном городе Минске. Мы с ним вместе служили в армии сто лет тому назад. Не буду называть его настоящего имени, дабы не создавать неприятностей, пока еще не все определилось на его родине. Буду звать его белорусским именем Агап. Я спросил его, чего же тебе, Агап, неймется, а? И Агап мне ответил:
– Да, я живу сыто. Я имею возможность лечиться, мои дети учатся хорошо и дешево. Я по старости буду получать сравнительно нормальные деньги, конечно, не такие, как в Голландии или в Норвегии, но все-таки неплохие. Я все это сегодня имею. Но я еще хочу, чтобы в моей стране была демократия, чтобы мой голос принадлежал мне и только мне. Чтобы я его давал тому, кому я хочу, и чтобы никто не отнимал у меня этого права. И чтобы какой-нибудь властный самодур, у которого задница окаменела от долгого сидения на одном месте, не указывал мне, что мне говорить, а о чем молчать. И я хочу сам определять, кто будет управлять моей страной. Рядом с нами другие страны, другая жизнь, другие нравы, другие формы общения и свободы. И я тоже так хочу. Неужели я многого хочу? Поэтому я сегодня был на митинге, завтра пойду на демонстрацию, а послезавтра, если надо, лягу костьми под первый автомобиль страны. Потому что не хлебом единым…
– Не надо, – попросил я его, – не ложись под автомобиль.
– Сам не хочу, – ответил Агап, – но дальше так жить нельзя.
И я его понял.
Так вот, ментально в Беларуси происходит то же самое, что в Польше 80-х годов – теперь понятно, почему я вначале заговорил про Польшу? Там ведь тоже было сытно, но все равно лагерно. И если батьку завтра уберут, а уровень жизни начнет падать, то очень может быть, Агап все равно пришлет мне радостную открытку: «Привет из голодной, но свободной Беларуси». Но жечь под одеялом открытку я уже не буду. Иные нынче времена.
P.S. Сегодня наш грузинский быт по сравнению с белорусским значительно менее благоустроен. Зато говорить можно все что угодно, где угодно и про кого угодно. Белорусы только сейчас начали выходить на митинги, а мы, гордые закавказцы, уже, почитай, тридцать лет живем на улице. Выходим, митингуем, бьем морды, получаем по лицам (у них морды, у нас лица) и довольные расходимся по домам, чтобы завтра снова выйти. Но у нас свобода. Голодная, но свобода.
Привет тебе, Агап, из голодной, но свободной Грузии!
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции