Роковые ошибки советского руководства в первый день войны

С первого дня – 22 июня 1941 года – война советского народа против немецко-фашистских захватчиков называлась Великой Отечественной. «Победа будет за нами», — раздавалось из каждого приёмника. Однако в самом начале у людей не было впечатления, что борьба за правое дело будет успешной. В течение месяца войска Третьего рейха смяли прибалтийские республики, оккупировали Псков и Минск, подошли вплотную к Киеву и Смоленску.

Фашисты стремительно продвигались вглубь страны. Сдерживать их удавалось только благодаря невероятному мужеству и самоотверженности солдат Красной Армии и скорее вопреки решениям советского руководства, которое, казалось, было в растерянности. Первые дни войны – до 3 июля 1941, когда Иосиф Сталин впервые обратился к народу – и вовсе вызывают отдельный интерес у историков. Многие из них уверены, что лидер СССР в первые дни конфликта находился в депрессивном и даже паническом состоянии, не понимал, что нужно делать, и не мог сосредоточиться на решении наваливающихся задач.

Воспоминания современников на этот счёт расходятся. Разнится и интерпретация событий тех дней, но даже несмотря на это ясно, что перед войной и в самом её начале было допущено немало ошибок.

Вера в лучшее

К 1941 году в СССР сложилась система жёсткой сверхцентрализации, при которой лично к Сталину сходились все нити управления страной и армией. Само по себе это явление не было плохим или хорошим, но имело явные недостатки. Например, оценка геополитического положения сводилась лишь к мнению вождя, любое его отсутствие – вынужденное или нет – приводило к непозволительному промедлению.

К середине 1941-го дух войны между СССР и Германией уже давно витал в воздухе. В той или иной мере каждая из сторон готовилась к боевым действиям. И всё же внутри советского руководства была какая-то слепая уверенность, что заключённый ещё в 1939 году Пакт о ненападении не будет нарушен. По мнению историка Олега Горелова, именно вера в договорённости и последовавшее нападение Адольфа Гитлера на Советский Союз стали причиной временной прострации Сталина.

Его приверженность соглашениям действительно имела печальный итог. В первый же день Великой Отечественной немецкая авиация уничтожила более 1200 советских самолётов, а армия продвинулась на десятки километров. Обычно эти потери объясняют тем, что удар немцев оказался неожиданным. Но нужно учитывать и то, что Москва к нему должным образом не готовилась.

Перед началом войны границы СССР из-за присоединения Латвии, Литвы и Эстонии были отодвинуты на Запад. Перед руководством страны появилась задача укрепить новые рубежи, однако выполнять её принялись непоследовательно: имевшиеся на тот момент укрепления уже были разрушены, а новые — не построены; военная техника стянута к границе, но не прикрыта.

Большие потери и деморализация войск стали закономерным итогом неспешности, причиной которой вполне могла быть уверенность в нерушимости Пакта. И это было чуть ли не крупнейшей ошибкой военного руководства.

«Почему не Сталин?»

Первым о наступлении войны советскому народу рассказал Юрий Левитан – именно он зачитал объявление о нападении немцев. Затем, в полдень 22 июня 1941 года, с обращением выступил комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов. По его свидетельствам, текст он писал вместе со Сталиным. Сам вождь выступать отказался.

«Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход», — указывал в мемуарах Молотов. В этом есть своя логика. Но вполне возможно, что больший эффект имело бы как раз эмоциональное выступление лидера, а не болезненное промедление. Однако Сталин обратился к народу лишь через полторы недели, когда положение дел для него, видимо, прояснилось окончательно.

При этом всё то время, что длилась неразбериха, руководство раздавало опрометчивые приказы – в том числе «обрушиться всеми силами и средствами на вражеские силы». Это, к слову, противоречило утверждённому правительством СССР плану отражения агрессии, согласно которому предполагалось придерживаться принципа активной обороны – организованно отходить вглубь страны, задерживая противника арьергардными боями. Вместо этого войска были брошены в решительное контрнаступление, обречённое на неудачу.

Всё дело в тактике

Неготовность оборонительных рубежей и несоответствующие ситуации распоряжения – не единственные просчёты советского командования в первые дни войны. Например, большая часть материально-технических складов находилась на приграничных территориях и стала лёгкой добычей для нападающих.

Кроме того, оказалось, что в момент нападения немцев войсковые формирования Красной Армии были разделены на три эшелона, не имевших оперативной связи друг с другом. К тому же силы между ними были распределены неравномерно. Ставка сделала акцент на московском направлении, что понятно – столицу нужно было удержать любой ценой. Неприкрытыми оказались юг и север. Этим немцы воспользовались сполна.

Ошибки руководства СССР привели к возникновению сразу нескольких «котлов»: в Киевском пропало 650 тысяч человек, Вяземский обошёлся ещё в 600-700 тысяч.

Всего же в 1941 году в плен попало более 3,3 миллионов красноармейцев. Ещё порядка двух миллионов попали в заточение в 1942 году. И это при том, что за всю войну, по некоторым оценкам, было пленено около 6,2 миллионов советских военных.

Часто историки и эксперты к ошибкам командования относят и другие факты. Предшествовавшие войне репрессии, в результате которых были уничтожены тысячи командиров высшего звена. Само заключение пакта Молотова-Риббентропа. Регулярные сообщения советских СМИ о приверженности договорам с Германией, в начале войны в итоге вызвавшие диссонанс в обществе. К этому списку можно добавить ещё множество минусов, местами субъективных.

Конечно, признать, что в самом начале Великой Отечественной были допущены грубые ошибки, нужно. Но важно понимать, что они не стали для страны роковыми, хоть и обошлись дорого. Намного ценней будет учесть этот опыт, а споры о роли Сталина в событиях начала войны и о том, что можно было бы сделать, по-другому, лучше оставить специалистам.