Чем заняться перед смертью
Мужчина лет сорока-пятидесяти с лицом старшего научного сотрудника. Пришел один, назвался Михаилом, сел в кресло, похрустел пальцами.
— Не хрустите, пожалуйста, — попросила я. — На меня это как-то негативно действует, на уровне физиологии. Вот знаете, как когда вилкой по стеклу скребут. Хотите дам что-нибудь в руках покрутить, для снятия психомоторного напряжения? У меня есть.
— Простите, больше не буду. Мама тоже говорила, что ее раздражает.
— Так дать? Вот у меня колечки есть. Или тряпочный шарик…
— Нет, не надо, спасибо.
Мы еще помолчали. Я прикинула, какие у него должны быть дети. Вероятно, подростки, учатся в какой-нибудь математической гимназии. Может быть, проблемы с социализацией? Или перенапряглись от математики и кружков по английскому и китайскому, стали резать себе руки или еще что-нибудь такое? А может быть, он поздно женился (не случайно же маму вспомнил)? И теперь ребенок маленький, а он не знает как с ним вообще? Или он в разводе и хочет наладить отношения с подросшими детьми, но не понимает, как к этому подступиться?
— У меня недавно умерла мама, — сказал Михаил.
— Мои соболезнования.
— Спасибо. Я хочу вам рассказать.
Прикинула, что его матери должно было быть от семидесяти до восьмидесяти лет. Почтенный возраст. А ему что же, и рассказать о ее смерти некому, кроме как психологу в детской поликлинике? Если так, то мне его и вправду искренне жаль. И, разумеется, я его выслушаю. Сын, потерявший мать. Какая разница, сколько ему лет.
— Вы, наверное, сейчас думаете: чего он пришел, спятил, что ли? — грустно усмехнулся Михаил.
— Нет, так радикально я не думаю. Слишком много всякого видела и слышала. Мир очень прихотлив в комбинаторике.
— Да, конечно. Я понимаю. Я слушал ваши лекции по онтогенезу.
В Питере я читала цикл «Онтогенез» всего один раз и для совсем узкого круга. Попыталась вспомнить там Михаила. Не получилось.
— Я подумал, что вы как раз тот человек, который поймет. И может быть, расскажет другим. Мне кажется, в наше время это важно. И еще мне кажется, что мама тоже этого хотела бы.
Тут я совсем успокоилась и настроилась слушать. Была интеллигентная старушка. Прожила большую жизнь и скончалась. Теперь ее интеллигентный сын выполняет то, что он сам назначил ее последним желанием. Все очень лирично, традиционно и респектабельно.
— Я вас внимательно слушаю.
— Вы когда-нибудь думали о том, чем современным людям заняться перед смертью?
— Гм. Ну, наверное, составить завещание? Пройти какой-нибудь религиозный обряд, если человек принадлежит к какой-то конфессии? — подумав, предположила я.
— Да. Но все это не занимает много времени. Пара часов первое, и от силы пара часов второе. А остальное время? Ведь сейчас медицина развилась настолько, что, во-первых, человек достаточно хорошо осведомлен о своем состоянии, и если когнитивные функции сохранны, то он прекрасно понимает, что умирает, а во-вторых — современное обезболивание часто дает какое-то время простого ожидания смерти…
— Ну, я считаю, что обезболивание в конце жизни — это хорошо, — твердо сказала я. — Умрем мы, конечно, все, но чего же страдать-то попусту?
— Конечно, это большое благо. Я тоже так считаю. Но это не снимает проблемы. Это еще жизнь. И это — время. И это время надо чем-то занять. Вы согласны?
Я осторожно согласилась, догадываясь уже, что у него есть какое-то предложение относительно программы предсмертных развлечений. Может быть, скорбящий по матери Михаил не так стабилен, как мне показалось?
— И еще — это проблема для окружающих, — продолжил между тем свою мысль мужчина. — Близких, родственников, друзей, персонала какого-нибудь хосписа, если человек умирает не дома. Что в такой ситуации будет правильным? Просто оставить его лежать и умирать, осуществляя потребный уход? Или разговаривать с ним? О чем? Отвлекать от мыслей о смерти? Но как? Или просто сидеть рядом, смягчая и разделяя одиночество. Но можно ли на самом деле разделить такое, последнее одиночество человека?
— И что же вы предлагаете? — не выдержала я.
— Я сам не предлагал и не предполагал ничего. Но, к нашему огромному удивлению и, конечно, облегчению, выяснилось, что моя мама заранее подумала об этом вопросе и исключительно собственными усилиями полностью сняла для нас, для семьи, эту проблему.
Его мама покончила с собой? — мысленно удивилась я. — Или перед смертью ушла в горы, как старушка в «Легенде о Нараяне»? Но при чем же тут «облегчение»? Нет, не вяжется.
— Что же она сделала?
— Моя мама была образованным человеком. Когда появились компьютеры и интернет, она их уже в зрелом возрасте неплохо освоила. И все возможности сопутствующих гаджетов тоже осваивала по мере того, как они появлялись в нашей семье. Внуки с удовольствием ее учили — мой старший сын всегда говорил, что «бабуля очень хорошо схватывает, ее учить приятно». И именно тогда, как мама мне объяснила, ей пришла в голову мысль о составлении некоей летописи своей собственной жизни. Но вначале ее несколько расхолаживала бессмысленность данного деяния: я сама и так все неплохо помню, а кроме меня, не следует обольщаться, это никому не нужно. А потом у нее начали умирать старшие друзья и подруги, она носила кому-то из них в больницу старые альбомы и фотографии… Тогда она внезапно увидела цель и алгоритм.
И вот, нам она тогда, конечно, ничего не сказала, но практически сразу же начала действовать. Для начала она оцифровала все семейные фотографии. Попросила прислать что-то ее младшего брата, который живет в Новосибирске, и еще живую на тот момент старшую двоюродную сестру, которая живет в Лос-Анджелесе. Кстати, как мы потом узнали, с сестрой она поделилась своим ноу-хау, та сначала загорелась, но потом оказалась слишком больной, ленивой и еще, наверное, слишком сильно оторванной от корней. Но в результате там есть даже фотография моего купца-прапрадеда с огромной бородой и фото дома и могил кого-то еще более древнего из маминого рода.
Потом мама собрала все, что смогла найти про город времен своего детства (она родилась и до 12 лет жила в Пскове), и составила очень сильный альбом про предвоенный, военный и послевоенный Псков. Потом сделала то же самое про Ленинград — город, в котором она взрослела и прожила всю жизнь. Каким она его впервые увидела, как он менялся, каким стал теперь — мама всегда была чувствительна к архитектурной среде, я помню это по детству, как она меня таскала за собой и обращала внимание на всякие архитектурные завитушки, линии и тени. Тогда у меня сводило скулы от скуки, но сейчас я с каждым годом все больше понимаю, что она сформировала у меня взгляд, и мне чем дальше, тем больше становится самому интересно.
Потом настал черед путешествий: мама использовала и свои оставшиеся, и чужие фотографии тех мест, где ей довелось побывать — одной или с друзьями, в турпоходах, в командировках. Мама была энергетиком, она ездила и на Саяно-Шушенскую ГЭС, и на Асуанской плотине бывала. Очень красиво получилось, изумительные места, профессиональная съемка, а потом молодая смеющаяся мама с такими же молодыми друзьями на фоне Байкала или Кавказских гор.
Потом фотографии близких и не очень друзей и, вероятно, коллег. Может быть, даже врагов, я бы не удивился. Тех, кто был рядом в разные этапы ее жизни. Такие странные лица, не похожие на нынешние. Некоторые, что удивительно, взяты из тогдашних газет, похоже, мама искала их в библиотеке. Мама была не очень открытым человеком, и я так и не узнал, что ее с этими людьми связывало. Жена говорит, что на одного из тех газетных персонажей я похож намного больше, чем на своего родного отца, каким она его помнит.
Не знаю. Истории знакомства и женитьбы мамы и отца был посвящен отдельный раздел. Там же — все их совместные фотографии до последней — она у его гроба, без слез, с серьезным лицом и откинутой для фотографии черной вуалью.
Фотографии самой мамы в разные периоды жизни. Их не очень много сохранилось. Зато в последние годы мама много и с удовольствием фотографировалась и с нами, и на фоне разных памятников и пейзажей. Мы посмеивались над ней, ничего не зная о ее замысле. Уже почти в самом конце мама, улыбаясь, сказала моей жене: «Вот, нынешние делают эти сотни селфи чуть не каждый день. Вроде бы — зачем? А видишь, если подойти с умом, потом самому и пригодится».
Пошел черед подписей на картинках — для этого мама освоила еще десяток разных программ. Потом — музыка, причем она старалась подбирать для разных эпох своей жизни те мелодии, которые ей нравились в данный период. Все это перемежается какими-то медитативными длинными роликами про африканские саванны, вулканы, тропики, жизнь в океане, блуждание по улочкам в Индонезии — все это она выбирала из интернета на свой вкус. Много роликов с идущим дождем и падающим снегом. Еще — плывущие облака, мама всегда любила на них смотреть… В общем, вы, наверное, уже поняли?
— Однажды, когда все было уже ясно, ваша мама вручила вам… что? Флешки?
— Берите выше — два накопительных диска. Синий и красный. Они были помечены цифрами — один и два. Там было записей на пять суток.
— А сколько она умирала?
— Мы ставили записи две недели, сразу как мама слегла. Как раз хватило, учитывая, что она много спала. Последний день она была без сознания, но я все равно не выключал…
— Абсолютно правильное решение!
— Мне казалось, что мама была очень горда своей придумкой. Как-то сказала: ну вот видите, вам не надо напрягаться, думать, меня развлекать и отвлекать, вы можете спокойно заняться своими делами. И в общем-то это была правда. И еще так говорила: вот, захотите меня вспомнить, не надо придумывать ничего и на кладбище тащиться — включили, посидели немного и дальше пошли.
И еще: мои сыновья… Вы знаете, они часто приходили и просто сидели рядом с ней и смотрели. Старший у меня такой же закрытый, как мама, и в общем-то я сам, а младший в породу жены — он потом раз на кухне заплакал и говорит: а я, оказывается, бабушку-то совсем не знал.
Возможность рассказать о себе так, как ты хочешь. Что-то подправить. Что-то еще раз пережить. Обобщить. Увидеть. Вот таким я был и жил. Вот это видел, это любил. Это важно. Во всех смыслах. Вы понимаете?
— Конечно понимаю, — кивнула я.
— Спасибо, что выслушали.
— Вам спасибо. Я думаю, ноу-хау вашей матери теперь многим пригодится.
Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб” — Личное». Присоединяйтесь