Причины и подводные камни поворота России на Восток
Статья программного директора Международного дискуссионного клуба «Валдай» Тимофея Бордачёва по итогам Восточного экономического форума о завершении «поворота России на Восток» привлекла к себе большое внимание российского экспертного сообщества, задавшегося вопросом – а действительно ли этот «поворот» закончился, и не совершает ли страна ошибку, «повернув не туда»?
Официально принято считать, что глобальный российский геополитический маневр вызван стремлением найти новый надежный долгосрочный драйвер для ускорения развития Дальнего Востока, так как внутренних резервов для решения задачи у России явно не хватает. Отчасти это правильно, но только в довольно небольшой, и далеко не самой главной, части.
На первый взгляд, да, все верно. Как ни крути, а все самое главное и важное для нас традиционно находилась «за западной границей». Еще в 2012 году из 864,7 млрд долларов российского внешнеторгового оборота, формировавшего 39,2% ВВП РФ, 85,4% этой суммы формировались исключительно торговлей «с дальним зарубежьем», на четыре пятых замыкавшейся только на Европу.
Тут еще важно отметить два момента. Во-первых, «так длилось долго». Запад, потому что он был просто богатым, являлся ведущим торговым партнером не только СССР, но и дореволюционной Российской Империи. Отсюда сформировалась привычная «западноцетричная» картина мировосприятия. Во-вторых, любая развитая индустриальная экономика всегда является критично зависимой от внешней торговли.
Эксперты международной Организации европейского экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в своем докладе «Торговля добавленной стоимостью (TIVA)» приводят следующие цифры. Создаваемая экспортом добавленная стоимость в общем объеме национального ВВП в 2014 составляла: в США – 12%, в Японии – 15%, в Китае – 16%, во Франции – 22%, в Британии – 24%, в России – 28%, в Германии – 32%, в Чехии – 46%, в Люксембурге – 74%.
Почему в США так мало? Потому что еще с начала 90-х годов ХХ века Америка в основном экспортировала не товары, а доллар. Все прочие зарабатывали на продаже результатов своего труда. И это совершенно нормально. Причем, к настоящему моменту положение изменилось очень незначительно. Даже находясь под жесткими западными санкциями в 2020 году, сократившаяся до 567,8 млрд долл внешняя торговля РФ все равно формировала 38,6% ВВП страны. И хоть доля Европы в ней тоже понизилась, она все равно пока остается на уровне почти 40%.
Можно ли прекратить внешнюю торговлю? В теории предлагается множество мнений, включая рекламу философии «Чучхе», но на практике не стоит забывать, что из общего объема потребляемого российской экономикой сырья импортными поставками закрывается: 40% молибдена, 49,6% меди, 68,6% бокситов, 87,2% циркония, 100% йода.
Как следует из отчета Счетной палаты РФ, в период 2018-2020 годов «в значительных объемах импортировалось более трети стратегических видов минерального сырья и более 60 процентов дефицитных видов полезных ископаемых (с учетом импорта переделов)».
Как известно, «чтобы купить что-нибудь ненужное, сначала надо продать что-нибудь ненужное». Так что, нравится это кому или нет, но Россия всегда будет вынуждена поддерживать активную крупномасштабную внешнеторговую деятельность.
А для этого нужны партнеры. А они, в подавляющем большинстве, многие десятилетия находились на Западе. Именно поэтому экономически, индустриально и инфраструктурно западная часть России всегда была развита многократно лучше ее восточной «половины». И это следствие закономерных и объективных процессов, а вовсе не результат недостаточного внимания власти к восточным регионам государства.
Почему в Германии такой проблемы нет? Потому что в своем самом широком месте протяженность ФРГ составляет чуть более 800 км, в то время как у России, от Пскова до Анадыря «по прямой» больше 6140. От центра Германии (взять, к примеру, город Кассель) до любой внешней границы примерно 370 км, а у нас только от Москвы до портов на Балтике их 637, а до порта Владивосток на поезде вообще больше двух недель ехать.
Такова объективная реальность, граничные рамки которой игнорировать по меньшей мере глупо. Как невозможно игнорировать тот неоспоримый факт, что эпоха «западной ориентации» для России безоговорочно заканчивается.
Причин тому ровно две. Во-первых, наступил глобальный кризис системы капитализма. Будучи основанной на постоянной экономической экспансии для включения в оборот все новых и новых «ничейных» рынков, к настоящему времени она столкнулась с полным исчерпанием свободного пространства для дальнейшего расширения.
Ведущие экономические центры эту проблему решают через отказ от общей открытой глобальной экономики в пользу формирования собственных закрытых кластеров, внутри которых они намерены устанавливать собственные правила, откровенно дискриминационные для остального внешнего мира. Наглядный тому пример – история с Энергетической хартией Европы, попытки блокирования строительства российского газопровода «Северный поток – 2» и заявленный к скорому введению в Евросоюзе «углеродный налог» на импортеров.
Вторая причина вытекает из первой. В начавшемся процессе приватизации еще недавно общей экономики, Запад занял агрессивную антироссийскую позицию. Точнее, начался процесс «борьбы за Европу», пространство которой США откровенно рассматривают в качестве главного направления своей политико-экономической экспансии.
А сама Европа демонстрирует утрату геополитической субъектности, поэтому «американской инициативе» мало что в состоянии противопоставить. Прежде всего, по причине собственной критичной зависимости от торговых отношений с рынком Соединенных Штатов.
Отсюда следует простой вывод: введенные с 2014 года западные (как американские, так и европейские) антироссийские экономические санкции – это навсегда. Это не потому, что Путин или засилье силовиков. Следовательно, любые попытки сохранения ключевой ориентации российской внешней торговли в западном направлении заведомо обречены на провал, чреватый критичной угрозой экономической, а значит и всей национальной безопасности Российской Федерации.
Это вовсе не означает, что существующие связи следует безжалостно порвать и американской экспансии в Европу перестать сопротивляться полностью. У России в этом вопросе еще остается достаточно козырей, включая энергоносители. Однако в долгосрочной перспективе РФ нуждается в переориентации основного объема внешнеэкономических связей на другие направления. А их в мире не так уж и много.
Если посмотреть на карту, то Восточная Европа, Средняя и Центральная Азия отпадают. Россия имеет стратегические перспективы в Африке и, частично, на Ближнем Востоке и в Южной Америке, но они, во-первых, пока в изрядной степени условны, во-вторых, сопряжены с усилением борьбы «за место под Солнцем» с теми же США и ЕС. То есть результат дадут весьма и весьма нескоро.
Таким образом, «разворот на Восток» является единственным стратегическим шагом, соответствующим специфике складывающихся глобальных политических и экономических условий. Именно в этом, возможно, и заключается идея министра обороны России Сергея Шойгу — создать необходимый инфраструктурный задел разворота на Восток. Напомним, что эксперты Института РУССТРАТ уже анализировали данный проект и поддержали его.
Отсюда следует, что любая критика целесообразности этого шага России попросту беспредметна. Обсуждать тут можно только главные цели новой стратегии и тактические детали ее практической реализации.
Причем, делать это следует строго с рациональных позиций здравого смысла, без примешивания субъективной истерики. Некоторые эксперты говорят, мол, Китай никогда не станет нашим вечным другом и союзником. Да, и что с того? Любые межгосударственные отношения всегда строились и всегда будут продолжать строиться на преследовании ими в первую очередь собственных интересов. Степень прочности и продолжительности «дружбы» между государствами зависит от способности их правящих элит к долгосрочному сохранению стабильности устраивающего обе стороны баланса взаимной нужности друг другу.
Пока он сохраняется, страны продолжат дружить, признавая и учитывая взаимные интересы. А сейчас он между Россией и Китаем есть. Во-первых, ввиду наличия у обеих стран одного и того же противника – США (шире – коллективного Запада). Во-вторых, по причине одинаковой заинтересованности Москвы и Пекина в формировании новой системы мироустройства и международной безопасности. Ибо, как показывает практика, старая, «западноцентричная», должным образом функционировать перестает.
В-третьих, потому что США, в своем стремлении к сохранению деградирующей мировой гегемонии, несут прямую военную угрозу обеим странам. Причем, в ее отражении Россия еще долго продолжит оставаться Китаю сильно нужнее, чем наоборот.
В-четвертых, РФ и КНР в одинаковой степени заинтересованы в переносе, так сказать, «центра мировой экономики» из Европы и США в Азию. Точнее – в Юго-Восточную Азию. Еще точнее – в Азиатско-Тихоокеанский регион. Впрочем, при желании, хоть и с рядом оговорок, тут можно согласиться и с новой американской концепцией Индо-Тихоокеанского региона.
Главное, что новый экономический центр еще только начал формирование. Причем ни Россия, ни Китай закрепить в нем собственное доминирование, действуя только самостоятельно, не в состоянии. Зато могут сделать это, объединив усилия.
Как наши отношения сложатся «потом», сегодня судить совершенно преждевременно. Хотя бы потому, что «потом» – это не ранее 2060, а то и 2080 года, до которого нужно прожить еще. Но при этом уже понятно, что именно экономическое развитие АТР способно дать России необходимые ей достаточно обширные и емкие, при этом практически не враждебные политически внешние рынки.
В своей статье программный директор Валдайского клуба приводит совершенно верные доводы. «Международное военно-политическое положение в Азии характеризуется целым рядом конфликтов базовых и частных интересов отдельных государств. Но Россия не участвует в этих конфликтах или не имеет интересов в тех противоречиях, которые составляют их основу».
Перед Россией это открывает весьма обширные возможности в миротворческой деятельности и способствованию нахождения сторонами взаимоприемлемых компромиссов под российским третейским патронажем.
Да, тут возникнут определенные трения со схожим стремлением Китая, но, во-первых, они не носят принципиально неразрешимого характера, а во-вторых, многие местные трения как раз китайской экономической экспансией в Азию и вызваны. Так что Москва вполне может оказаться тем недостающим звеном, которое необходимо сторонам для их взаимовыгодного разрешения.
А призом в этом, безусловно, непростом, процессе является формирующийся в АТР рынок, по своим масштабам превосходящий весь коллективный Запад вместе взятый. Здесь уместно вспомнить стратегические оценки, лежащие в основе китайского глобального проекта формирования в АТР «зоны всеобщего процветаний».
На протяжении двух десятков лет экономический рост КНР основывался на формировании внутреннего рынка, обеспеченного спросом создаваемого в стране среднего класса численностью на сегодня около 150 млн человек, а также на совокупном спросе Европы (примерно 250 млн среднего класса) и США (примерно 120 млн среднего класса). Хотя сейчас, из-за общего кризиса капитализма эти цифры заметно уменьшаются, тем не менее, на 300 млн «западного» среднего класса Китай все еще опирается.
Так вот, начавшийся уже сегодня достаточно быстрый процесс экономического роста АТР сулит формирование там средний класс численностью большее 500 млн. И это еще достаточно заниженная оценка, учитывая, что в регионе проживает свыше 70% из 7,8 млрд человек общего населения Земли.
Но даже если исходить только из нее, Россия все равно получит достаточное пространство для своей внешней торговли, позволяющее на западные санкции если не наплевать полностью, то в значительной степени их спокойно игнорировать. Особенно в свете приближающегося «конца эпохи мирового доминирования американского доллара».
Стоит ли все это глобальной переориентации «с Запада на Восток» – вопрос явно сугубо риторический. Является ли эта переориентация окончательной – тоже. По той простой причине, что она абсолютно безвариантна.
Пойдет ли дело легко – безусловно, нет. Критики процесса (в том числе доводов выше упомянутой статьи) не без оснований указывают на деньги. Точнее, на факт отсутствия у Китая высокого энтузиазма эту российскую переориентацию за свой счет безвозмездно финансировать.
Однако является непонятным ожидание критиков такого желания от китайцев. Любая страна инвестиции за рубеж делает исключительно ради получения прибыли в будущем. И не делает, во всех остальных случаях. Стало быть, это уже, в первую очередь, наша задача – предложить КНР такие совместные проекты, чтобы их реализация соответствовала как российским, так и китайским интересам.
И такие вполне могут быть найдены. Например, в виде развития логистики через Северный морской путь. Ибо китайские товары еще долго сохранят востребованность, как минимум, в Европе. Опять же, по итогам 2020 года, по отношению к году ранее, даже с учетом негативных последствий пандемии, российский экспорт в Китай составил 49 млрд долларов, что в пять раз больше показателя 2005 года, и больше, чем российский экспорт в Германию – второго, по значимости российского внешнеторгового партнера.
Так что нам есть чем друг с другом торговать, и, на основании чего задумываться над совместными проектами, в достаточной степени привлекательными для китайских инвестиций.
Однако хочется спросить, почему критики считают, что финансовые вложения в «поворот на Восток» должны быть полностью только китайские?
На развитие Сибири и Дальнего Востока у нас не хватало денег только потому, что их львиная доля расходовалась на инфраструктурное строительство в западной части России. В новых геополитических условиях приоритеты явно меняются. А вложения в развитие собственной инфраструктуры всегда являются хорошим драйвером для развития национальной экономики. Тем более что в банковской системе РФ «свободные деньги» как раз есть.
По данным ЦБ, В 2020 году совокупная сумма привлеченных российскими банками средств юридических и физических лиц увеличилась на 14,0% – до 57,4 трлн. рублей (в 2019 году – на 1,4%). Рост объема привлеченных средств был обеспечен в первую очередь остатками средств на текущих счетах физических лиц и юридических лиц, увеличившимися на 54,6%, и на 34,9% (в абсолютных значениях на 4,0 трлн. рублей и 3,4 трлн. рублей) соответственно.
Чтобы оценить, много это или мало, стоит взглянуть на отчетные цифры Федерального казначейства, из которых следует, что совокупные «расширенные» (т.е. включающие 2,9 трлн экстренных антикризисных мер) госрасходы России в 2020 году составили 42,15 трлн рублей, из которых 54% пришлись на расходы федерального бюджета.
Стало быть, вопрос стоит не в том, где взять капитал на ускорение инфраструктурного развития восточной части России, а в том, как его в инфраструктурные проекты грамотно привлечь и этими деньгами эффективно распорядиться. Тут имеет смысл формировать специализированный целевой фонд, то это уже тема для отдельного обсуждения. Главное, что китайские инвестиции нам, конечно, будут приятны и полезны, но они не являются единственным ключевым источников финансовых ресурсов.
На этом вопрос окончательности российского «поворота на Восток» можно считать закрытым – он жизненно необходим.