Зачем Сталину нужно было создавать Союз писателей?

И все-таки: на кой черт Сталину было сколачивать «колхоз писателей», а затем, примерно по той же схеме, собрали союзы — композиторов (1948), х удож ников (1957), журналистов (1959), кинематографистов (1965)? Первым по времени и значению, вне всякого сомнения, был Союз Советских писателей СССР (ССП, с 1956-го — Союз писателей СССР, СП).

Власть в России, по крайней мере с конца XVIII века, была литературоцентричной. Это повышенное внимание к литературе закончилось лишь с падением советской власти, в 1991 г., ну а сейчас вообще говорить не о чем — роль литературы в эпоху ТВ и интернета сжалась примерно как роль извозчиков с появлением автомобилей. Ну, да не про наше же время речь.

Интересно было бы сравнить и деологически-политическое значение литературы в разных странах Европы. Мы приучены искать «подлинные» движущие силы политики и истории не в словах, а в «материальных интересах», в экономике. Сейчас — в эпоху возникновения той же политкорректности — наглядно видна огромная роль Интеллектуальной Моды в политике, а раскладывать саму эту Моду на «экономические атомы» — явная натяжка. Впрочем, все это — вещи-то давно известные («А то, что духом времени зовут/ Есть дух профессоров и их понятий» (Фауст). Значение Идей, Слов-брендов в политике и социальной жизни — колоссально и очевидно. Только наша вера в марксистские Идеи мешала ясно видеть эту очевидность. Конечно, движение Истории не определяется только идеями и словами, роль экономических факторов тоже велика, как и роль географии, личностей, демографии и т.д. и т.п. Но не будем лезть в дебри исторической науки. Достаточно констатировать очевидное — Слова имеют первостепенное значение для поведения людей, социальных институтов, Государств.

Вероятно, в Европе больше весили слова «профессоров», по крайней мере начиная с Эпохи Просвещения. В России их реплики растворялись в Литературе, были вторичными по отношению к ней.

Я уже писал, что Пушкин — «наше ВСЕ», прежде всего для Российского Государства. Он не просто воспел «Невы державное теченье», но создал Эстетику Империи, которая была неписаной «конституцией» Государства. Он же отчеканил и основные формулы этого Государства — противостояние Западу («Клеветникам России»), подражание Западу («правительство — первый европеец»), любовь к Народу («здесь русский дух, здесь Русью пахнет»), страх перед Народом («русский бунт бессмысленный и беспощадный»). Словом — «сложил Дискурс» Власти и Интеллигенции на века вперед, наряду с Философом-Администратором Уваровым («православие — самодержавие — народность»). Каких только выкрутасов Истории у нас потом не было — а Державная Вода все равно «дырочку найдет», как ни крути, а по этому течению страна плыла и плывет.

Огромную роль в формировании Госидеологии играли и другие Великие: «славянофил № 1» Достоевский, «патриот № 1» Толстой (пока он не стал «анархистом № 1»), певец Кавказской войны Лермонтов…

Словом, для Государства Российского Большая Литература была не роскошью, а необходимостью, психотерапией, в определенной мере — «средством исторического передвижения». Естественно, сама Литература при этом сильно зависела от Власти (и не только физически, материально, но и морально) — но это же нормальная Обратная Связь, тот заколдованный круг, в котором испокон веков крутится и при этом двигается «вверх по спирали» любая социальная Система.

Любопытный показатель госоценки Литературы. В Санкт-Петербурге в 1914-м были улицы Пушкина и Достоевского, Лермонтовский проспект — а вот имен государственных деятелей и даже полководцев (кроме Суворовского проспекта и Потемкинской улицы) на карте столицы не значилось.

Но придавая исключительное значение литературе, писателям, царская власть и не думала как-то их «объединять», «организовывать». И без того было выше крыши возможностей влиять. Первое, естественно, — цензура. Дальше — разные формы поощрения, от госслужбы и чинов (тайные советники Жуковский и Тютчев, действительные статские Карамзин, Гончаров и т.д.) до простых денег (Николай, как известно, уплатил все посмертные долги Пушкина на астрономическую сумму 136 000 руб. — добрых 300 — 400 млн руб. на сегодняшние деньги). Достоевский чинов не имел, денег не получал — зато с цесаревичем Александром (будущий Александр III) встречался и, похоже, немалое влияние на него и его политику оказал (так что Ф.М. может наряду с царем тоже считаться одним из «прародите лей Революции»). Были, понятно, и репрессии в отношении писателей — от посаженного Чернышевского (что вызвало злую насмешку Достоевского в адрес сидельца — «Крокодил») до отлученного от Церкви Толстого. Словом, кнутов и пряников на всех хватало, а о бОльшем власть и не помышляла.

Понятно, советская власть смотрела на литературу совсем иначе.

В сущности эти различия — просто проявление общих принципиальных различий между «социализмом» и «капитализмом», «тоталитарным» и «авторитарным» строем.

Императорская власть считала литературу все-таки ЧАСТНЫМ занятием («рыночная экономика») и поэтому старалась влиять на писателей мытьем и катаньем, а вместе с тем вести с ними «диалог» — как минимум добиваться лояльности, как максимум получать от них свои (пусть изначально властью найденные) идеологемы — ограненными, обработанными, обогащенными.

В СССР никаких «частных занятий» вне кухни в принципе быть не могло — а уж тем более в Идеологии. Все дела были только Государственными. В случае с писателями «плановыми» были не только тиражи и гонорары (это-то само собой), но и, что гораздо важнее, — СОДЕРЖ АНИЕ литературы и искусства. Но еще более того (что уж совсем интересно!) — Власть пыталась определять не только ЧТО писать, но и КАК, определять сами ФОРМЫ произведений.

Это было вполне закономерно. Большевизм считал себя и другие его считали — не политическим движением, а Новой Религией. Слова «Новый мир» тогда понимались буквально, как и Новый Человек. До Революции Луначарский и Ко занимались Богостроительством — после Революции эта работа пошла с удесятеренной силой. Что, собственно,  такое «Новый Человек», никто толком объяснить не мог («Шариков!» — отвечал Булгаков), но казалось очевидным, что Партия, которая творит Новый Мир, — это не просто правительство, которое хочет, чтобы писатели его облизывали за деньги и звания.

Если Партия не доходила до того, чтоб создавать «марксистскую физику» (хотя и такие попытки были — «физика и математика в соответствии с диалектическим материализмом»!), то уж создание Новой Литературы казалось вполне естественным. Именно НОВАЯ — т.е. не просто лояльная к власти, а «изнутри социалистическая». Как известно, эта Новая Литература получила название Соцреализм (одним из авторов термина как раз считается Луначарский).

Поэтому программа-максимум состояла в том, чтобы «научить писателей Методу Социалистического Реализма». И первая цель создаваемого Союза Писателей декларировалась именно так.

О том, что из этого получилось в суровой реальности, — в следующей статье.

Источник: «Российская газета»
Текст: Леонид Радзиховский, «Российская газета»