За правду нужно бороться
«В моём мировосприятии национальное начало крепко слито с русской, шире – российской – культурной традицией», – отмечает Василий Церенов.
– Василий Зулкаевич, в феврале вы отметили своё 70-летие. С одной стороны, юбилей – это просто дата, с другой – некая веха, настраивающая на подведение итогов. Какие мысли – юбилейные или не очень – посетили вас?
– В самосознании и культурной традиции калмыков незаживающей раной остаётся сталинская ссылка народа, совершённая верховной властью в 1943 году. В советский период об этой трагедии открыто не говорили. Я вырос, с детских лет слушая в домашнем кругу рассказы о мучительных годах ссылки. И это, видимо, определило мой интерес к людям старшего поколения. Известный советский фольклорист Р.С. Липец как-то заметила: «Странный вы человек, дружите с людьми не моложе семидесяти лет».
Так получилось, что у меня сложились близкие отношения с поэтами Семёном Липкиным, Давидом Кугультиновым, которые были на много лет старше меня. Очень многое дали мне совместная работа и общение с выдающимися китаистами Н.Т. Федоренко, Л.З. Эйдлиным, В.М. Солнцевым, индологом Е.П. Челышевым, японистом Т.П. Григорьевой, тибетологом Ю.М. Парфионовичем, монголоведами Г.И. Михайловым, Ц. Дамдинсурэном, Ш. Бира, К.Н. Яцковской. Я был самым младшим в этом кругу людей, поэтому не привык ощущать свой возраст. И сегодня груза лет не чувствую, я не устал идти и требований к себе стараюсь не снижать.
– В это тревожное военное время что, на ваш взгляд, должен делать писатель? Выражать свою гражданскую позицию или же, наоборот, пережидать бурю, уйдя в так называемое чистое творчество?
– За правду нужно бороться – так меня воспитывали в семье и школе. Писатель, как всякий нравственный человек, обязан отстаивать правду, какой бы неудобной она ни была. Разумеется, делать это нужно тонко, не унижая, тем более не оскорбляя чувства других людей.
– Вы специалист по истории русско-калмыцких литературных связей. Какие интересные параллели и пересечения между двумя культурами удалось обнаружить?
– Возникновение русско-калмыцких общественно-политических и торгово-экономических связей относится к XVI веку. Немногим позже калмыки добровольно вошли в состав России и в последующие десятилетия обосновались в Нижнем Поволжье. Одним из важных последствий этого процесса стало распространение в народе передовой русской культуры, прогрессивные идеи которой проникали в степь в результате административных взаимоотношений, хозяйственного товарообмена и постоянного общения. Исключительно важная роль принадлежит поколениям русских учителей, врачей, учёных, беззаветных подвижников, принимавших самое живое участие в развитии образования, здравоохранения и культуры калмыцкого народа.
Русско-калмыцкие литературные связи получили развитие в силу исторической необходимости. Первым здесь был М.В. Ломоносов. Об отваге степных воинов писали Иван Дмитриев, Василий Жуковский, Денис Давыдов, Константин Батюшков. Николай Карамзин заявлял, что «Историю государства Российского» он «писал для русских, для купцов ростовских, для владельцев калмыцких, для крестьян Шереметева».
С наибольшей глубиной и выразительностью калмыцкая тема получила развитие в творчестве Александра Пушкина.
Калмыки удостоились внимания выдающихся художников Ивана Аргунова, Василия Верещагина, Ивана Прянишникова, Ильи Репина, позже – Владимира Фаворского.
Подтверждением межнационального сближения стали представленные в словарях В.И. Даля и М. Фасмера калмыцкие слова, вошедшие в русский язык. Отдельные из них вышли из употребления, другие продолжают жить в речи и литературе.
Калмыцкая степь, судьба её народа постоянно волновала Велимира Хлебникова. Бедам калмыков в период Гражданской войны сопереживал Иван Бунин.
О героизме калмыцких воинов в годы Великой Отечественной войны писали Илья Эренбург, Владимир Лидин. Николай Тихонов подарил свою книгу защитнику Ленинграда Церену Дорджиеву, родом из Калмыкии. После прорыва блокады ему сообщили, что боец погиб, и вернули книгу, пробитую пулями в двух местах. «Это будет моей самой ценной реликвией блокадного Ленинграда», – взволнованно говорил Тихонов.
Вдохновляющей поддержкой во время сталинской ссылки народа явилось решение И.А. Моисеева оставить калмыцкий танец в концертной программе Государственного ансамбля танца народов СССР.
Можно назвать и другие имена известных людей, которые уделили немало внимания калмыкам: Сергей Есенин, Николай Рерих, Корней Чуковский, Самуил Маршак, Константин Паустовский, Юрий Герман, Василий Гроссман, Максим Танк, Микола Бажан, Олег Волков, Виталий Закруткин, Новелла Матвеева. Напомню несколько строк из калмыцкого цикла стихов Ярослава Смелякова:
Хоть я достаточно привык,
но снова голову теряю,
когда мне Пушкина калмык
благоговейно повторяет.
Звучит средь сосен и снегов
до потрясения сознанья
то исполнение стихов,
как исполненье предсказанья.
– Насколько разное вероисповедание – христианство и буддизм – влияет на мироощущение писателей – русских и калмыцких?
– В отличие от некоторых моих русских коллег, утверждающих, что они воспитаны православной культурой, я не могу сказать, что воспитан именно буддийской культурой. Вы знаете, что буддийские храмы в Калмыкии до единого были разрушены в 30-е годы прошлого столетия. В те же годы представители духовенства подверглись массовым репрессиям, их кости лежат от Соловецких островов до Колымы. И всё же люди продолжали хранить дома буддийские сочинения и образцы живописи и скульптуры, бытовали буддийские легенды и притчи, сыгравшие важную роль в развитии культурной традиции, национального самосознания и менталитета.
В восемь лет отец впервые рассказал мне об эпосе «Джангар», о его русском переводе, всесоюзном празднике, состоявшемся в 1940 году, когда в Элисту съехались со всех республик СССР известные писатели во главе с Александром Фадеевым.
Эпос «Джангар» сыграл ключевую роль в моём восприятии национального мира. Но имеется один важный аспект, о котором нельзя умолчать. Впервые песнь эпоса на русский язык была переведена в 1854 году талантливым русским монголистом Алексеем Бобровниковым. В фондах Русского географического общества мне удалось обнаружить самые ранние рукописи эпоса, доставленные в архив общества русскими подвижниками. Я бесконечно благодарен поэту Семёну Липкину и художнику Владимиру Фаворскому, прекрасный перевод и блестящие гравюры которых помогли мне осознать смысл и глубину родного эпоса.
Если говорить кратко, в моём мировосприятии национальное начало крепко слито с русской, шире – российской культурной традицией. Имя Василий дала мне в Сибири русская женщина, выселенная, как и мои родители, из родных мест. Так звали её сына, погибшего на войне.
– В статье «ЛГ» к 100-летию Кугультинова вы упомянули о том, что его появление «прозревал» Пушкин. Что имелось в виду?
– Пушкин воспринимал российские народы, в том числе и калмыков, как неотъемлемую часть русской многонациональной стихии, в культурной общности которой видел залог будущего расцвета государства.
В 1838 году на посмертное собрание сочинений поэта подписались пять калмыцких почитателей его таланта. Так имя Пушкина стало прочно утверждаться в сознании калмыков, несмотря на мнение скептиков, которым перспектива знакомства моих предков с творчеством поэта представлялась несбыточной.
В годы сталинской ссылки поэзия Пушкина стала необычайно созвучной духовным устремлениям народа. Читая поэта, люди обретали силу и решимость бороться за правду и собственное достоинство. В 1949 году моя старшая сестра, учащаяся средних классов, приобрела портрет Пушкина, и он долго украшал стены нашего дома.
– Какие процессы происходят в современной литературе Калмыкии? Есть ли характерные особенности её развития? Какие жанры, темы, сюжеты наиболее востребованы?
– Калмыцкая литература возникла и долгое время развивалась исключительно в традициях словесности народов Центральной Азии. Перелом произошёл в XVII веке, когда калмыки оформили вхождение в состав России. В последующий период учёные-востоковеды познакомили русских читателей со многими памятниками калмыцкой письменности и литературы. Процесс этот получил развитие, когда в него включились калмыцкие авторы, которые чаще стали обращаться к творческому опыту русских писателей.
Новый этап в освоении богатых традиций русской литературы наступил в советский период. В 60–90-е годы прошлого столетия калмыцкая литература, значительно укрепив творческие связи с литературами других народов, существенно обогатила собственные художественные традиции. Свидетельством позитивных перемен стали романы Алексея Бадмаева, повести и пьесы Алексея Балакаева, лирические рассказы Андрея Джимбиева. Поэзия Давида Кугультинова получила известность у широкого круга читателей.
Сегодня калмыцкая литература переживает один из сложных этапов своей истории – ушли из жизни писатели старшего поколения, ограничилось языковое пространство, сократилась издательская деятельность. Творческие связи теплятся благодаря отдельным энтузиастам.
Наибольшим вниманием в современной калмыцкой литературе пользуется историческая тема. Осмыслением прошлого и поисками грядущих путей развития общества заняты наиболее активные мои коллеги. Эти вопросы превалируют и в национальном театральном искусстве.
На передний план вышла публицистика, читателями востребован краткий обобщённый анализ исторических и сегодняшних событий, хотя есть интерес и к художественным произведениям. Так, набирает известность объёмный роман Владимира Нурова «Белоголовый старец», посвящённый ключевым событиям ХХ века. Герои повествования с достоинством переносят выпавшие на их долю испытания.
– Вот уже тридцать лет, начиная с девяностых, перевод – больная тема для национальных литератур. Ведь не секрет, что с замечательными писателями из республик России в советское время читатели знакомились благодаря первоклассным переводчикам. Какая ситуация сегодня?
– «Ах, восточные переводы, / Как болит от вас голова...» – писал Арсений Тарковский. Полагаю, что это было сказано под влиянием определённого настроения. В многонациональной стране переводы художественной и научной литературы имеют важнейшее значение. Без этой работы общественное пространство страны неоправданно сокращается, сжимается, словно шагреневая кожа.
В своё время Александр Фадеев назвал русский перевод калмыцкого эпоса «Джангар», осуществлённый Семёном Липкиным, блестящим явлением поэзии. Прекрасно переводила Давида Кугультинова Новелла Матвеева. Сегодня в связи с отсутствием государственного интереса значение и общее качество перевода упали. Такое отношение не отвечает задачам дня, нельзя допускать, чтобы рвались человеческие связи, ведь национальное единство страны строится на культурной общности народов России.
– Кто из русских классиков переведён на калмыцкий язык? И переводят ли современных российских писателей на калмыцкий?
– Во второй половине XIX века на калмыцкий язык были переведены отдельные произведения А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого. Это была важная инициатива, ставшая вехой в истории русско-калмыцких литературных связей. В 1899 году отдельной книгой была издана «Сказка о рыбаке и рыбке» Пушкина на русском и калмыцком языках. 100-летие поэта было первой культурной датой, широко отмеченной в Калмыцкой степи.
На калмыцком языке имеются прекрасные переводы стихов Михаила Лермонтова, Сергея Есенина, Владимира Маяковского, «Ревизора» Николая Гоголя, рассказов Ивана Тургенева, Максима Горького, Антона Чехова, басен Ивана Крылова, произведений советских авторов – Михаила Шолохова, Чингиза Айтматова, Виталия Закруткина, Сергея Алексеева, Кайсына Кулиева, Мустая Карима, Расула Гамзатова. Замечу, что пушкинские переводы Хасыра Сян-Белгина и Даван Гаря продолжали издаваться без указания имён переводчиков и после их ареста в 1937 году.
Традиции не умирают. Переводам российских писателей значительное внимание в своём творчестве уделяет Эрдни Эльдышев. Недавно Владимир Нуров опубликовал замечательный перевод стихотворения «Жди меня» Константина Симонова.
– В чём, по вашему мнению, заключается самая большая трудность нынешнего существования литераторов Калмыкии?
– Советские творческие союзы изжили себя, но сегодня мы нуждаемся в организационном единстве, созданном на новых принципах профессионального сообщества.
– Что ещё мечтаете сделать в своём творчестве? Каким исследованием увлечены в данный момент?
– Недавно у меня вышла книга «Зеркало гравюры», в которой рассказывается о художниках ХХ века, запечатлевших в своём творчестве национальный мир калмыков.
К 100-летию Давида Кугультинова выпустил книгу «Совесть не позволяла мне молчать», основу которой составили архивные документы из следственного дела поэта и публикация стихов, изъятых у него при аресте в годы сталинского культа.
Продолжаю сотрудничать с Институтом восточных рукописей РАН, Санкт-Петербургским журналом монголоведных исследований «Mongolica», также с Национальным музеем Республики Калмыкия, в фондах которого хранятся уникальные материальные артефакты и письменные документы.
Беседу вела
Анастасия Ермакова
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Василий Зулкаевич Церенов родился в 1952 году в Алтайском крае. Учился в аспирантуре, работал в Институте востоковедения АН СССР (РАН). Ответственный секретарь Советской ассоциации монголоведов. Автор книг и статей по истории национальной литературы, калмыцкого фольклора и культуры, а также литературных эссе, поэтических публикаций. Благодаря его работе в различных архивах возвращены имена многих деятелей калмыцкой культуры, подвергшихся репрессиям в 20–40-е годы прошлого столетия. Лауреат литературных и общественных премий и наград.