К Дню России «Континент Сибирь» обозревает актуальную пушкиниану. Разговор об этом интересен всегда, и словно специально для него предназначены дни празднования «российской идентичности» и постпраздничных каникулярных медитаций. Июнь – традиционно пушкинский месяц, а грядущий 2026-й – вообще пушкинский год: Россия будет отмечать 225 лет со дня рождения своего главного больше чем поэта. Не потерять бы главного из виду, упрятав в камеру… Кинокамеру, конечно же. Я помню чудное мгновенье! А вы? В начале лета в большом зале новосибирского кинокомплекса «Победа» случился аншлаг. Искусствовед Елизавета Лихачева специально прилетела из Москвы, чтобы прочитать лекцию «Сверхзадача в искусстве и кинематографе», и современному российскому кино досталось по первое число. Вернее, по шестое, ведь в ореоле пушкинского дня рождения так и тянет рассмотреть экранный образ солнца русской поэзии. Она заметила, что один из признаков национальной идентичности (не мешает об этом вспомнить в День независимости России) – каждый русскоязычный человек может продолжить строчку «Я помню чудное мгновенье». А вот насколько дальше может ее продолжить, вопрос. Это легко проверялось в метро, когда за бесплатный проезд предлагалось наизусть продекламировать Пушкина. Самым популярным оказалось письмо Татьяны к Онегину, то есть отрывок из школьной хрестоматии. Каков же Пушкин вне хрестоматии, помимо шаблонных кудрей и бакенбардов? В недавнем феврале на интернет-платформах один за другим вышли два байопика – «Пророк» Феликса Умарова и «Натали и Александр» Владимира Щеголькова. Только давайте не будем транслировать обывательское разочарование «я не так себе его представляла» или «я ждала большего». Наше дело – разбираться с предложенным прочтением. Соглашаться ли с искусствоведом Елизаветой Лихачевой, когда она говорит: «Из Юры Борисова Пушкин – как из меня балерина. "Пророк" еще хуже, чем "Последняя дуэль" Натальи Бондарчук. Думала, ничего хуже не бывает, но я ошибалась». Ну почему же. Сергей Безруков, как известно, задался целью переиграть всех великих людей, но почему-то, при все своем таланте, играет только самого себя. В фильме «Спасибо, что живой!» на него нанесены тонны грима, а продюсеры даже на премьере моделировали интригу, скрывая, кто исполняет роль Высоцкого, даже из титров убрали исполнителя главной роли. Но замаскировать Безрукова от Безрукова не удалось никому. Так что в «Последней дуэли» (2006 г.) заморачиваться не стали – переодели в мундир да нахлобучили парик. Непривлекательный кривляка, смахивающий на недавно сбацанного Есенина, лишен даже намека на божественный дар. Как и в одноименном спектакле, поставленном в театре Ермоловой в 2002 году. Заговор против Девятой симфонии. Как ему поддаться, новосибирская версия Елизавета Лихачева процитировала «одного критика»: «Если у вас есть знакомый пушкинист, которому вы почему-либо желаете смерти, порекомендуйте ему творение семьи Безруковых». «Этот критик», а точнее, Роман Должанский, а также его коллеги подробно расписали в своих СМИ, почему данный продукт токсичен. «Пророк», пожалуй, более оригинален, но его главная проблема – тотальное несоответствие стилистики и уровня художественности исследуемому объекту. Тонкости самопрезентации Феликс Умаров смастерил свою картину по всем законам рэп-мюзикла и в связке с новейшими вау-эффектами. Он вообще-то – спец по рекламе, у него и персонаж по фамилии Пушкин занимается самопрезентацией. Уже на девятой минуте хронометража данный персонаж (сперва его исполняет Кай Гетс, а в расцвете лет – Юра Борисов) читает рэп про свободу, прикиньте. Дело происходит в лицее, кудрявый отрок запрыгивает на парту и как давай ритмизировать чужие вирши, а весь класс азартно скандирует за ним «Лицейский батл». Исполняя хорошо отрепетированный номер, вьюноша раздувает ноздри, как мустанг, шагает по партам, как слон. Вакханалия перерастает в показательный митинг перед Державиным, который, видимо, сильно напугавшись, в гроб сходил, не иначе. Дальше – больше. Здесь поют все. Чернь шествует по Петербургу, исполняя хоровые номера и приплясывая на мостовой – прям «Ла-ла-лэнд» какой-то. А как напевна очаровательная Аня Чиповская в роли княжны Воронцовой! То и дело уворачиваясь от поцелуев поэта, вдруг как запоет, почти как опереточная дива! А там опять вступает хор, но уже в контексте Натали: «Он здесь! Приехал? Пушкин идёт. Ах, что будет, неловко-то как. Он знает? Тихо! Вот идиот. Большой талант, большие рога». Недюжинная отвага нужна, чтобы сопровождать историю гения графоманским словоблудием. Но если вянут уши, то ликует глаз. Современные операторы так хорошо обучены, что волей-неволей будешь огончарован. Камера носится туда-сюда, взмывает вверх и ныряет вниз – исконно русские просторы, опять же массовка, балы и батлы, ну и красавица Натали во всех ракурсах. А еще разнообразные видения мелькают в процессе сочинения «Медного всадника» – бушующее море, волны до небес, неукротимая стихия. Вся картина представляет собой макроклип, смонтированный в угоду особенностям восприятия молодежи. Ночная стрельба в «Глобусе». Никто не пострадал? Иногда камера, запыхавшись, останавливается, чтобы показать якобы психологические детали. Юра Борисов прижимает Натали к стенке и вдруг как зашипит на нее подобно вампиру! Это когда она его от дуэли пыталась отвратить. Отвращение от дуэли Владимир Щегольков в сериале «Натали и Александр» отвратил таки от последней дуэли, хотя с дуэли, 21-й по счету, начинает свой сказ. Беспечный Пушкин, соответствуя факту биографии, ест черешню, плюется косточками, стреляет в воздух. Мгновенно складывается образ творца, разбивающего пределы общеприянятого и допустимого – как каноны стихосложения, так и рамки приличий. Александр Зарядин, в отличие от прототипа, высок и красив, да не в этом дело. Харизма из него так и прет, бурлит бурлеском душа гения, он взрывоопасен и дерзок, непредсказуем и горд, срывает на жене отчаяние от самого себя и неистово просит прощения. А еще раньше Натали проливает слезинку над «Русланом и Людмилой», а он в это время размахивает бутылкой шампанского, стоя в карете, которую тащат за оглобли друзья-гуляки праздные. И охота туда, к ним. Но сериал есть сериал – второстепенные герои припаяны к определенным функциям. На лбу маменьки жирными буквами намалевано «Мымра», на папеньке – «алкаш», на богатом женихе – «Мажор», на императоре – «благородство и честь». Полутени им недоступны. На этом замаркированном фоне счастливая пара танцует вальс и клянется друг другу в верности. Знакомится с кротким Дантесом и, держась за руки, убегает от него в перспективу анфилад. Зритель благополучно забыл про дуэль! Хэппи-энд важен так же, как утешительный приз. Пусть у всех будет долгая счастливая жизнь. Не читайте Татьяну Толстую. В новелле «Сюжет» она довела до абсурда альтернативное развитие событий, при которых Пушкин дожил до старости. Причем подписала ее не годом создания (1991-й), а 1937-м, намекая на столетие. Уничижителен портрет солнца русской поэзии на закате: «Старчески неопрятный, со слезящимися глазами, с трясущейся головой, маленький и кривоногий… припадающий на клюку», лупит этой клюкой мальчишек по голове: «Вот тебе, вот тебе! За обезьяну, за лицей, за Ванечку Пущина, за Сенатскую площадь…» Возникает резонный вопрос: может, не зря он погиб в расцвете лет? Не смейте роптать против судьбы – она лучше знает, кому противопоказано долголетие. Спасение утопающих «Спасти камер-юнкера Пушкина» – так называется моно-пьеса Михаила Хейфеца. Постановщики иногда раскладывают ее на нескольких персонажей, как сделал Сергей Чехов в «Красном факеле» в 2017 году. А сейчас в репертуаре этого театра значится одноименный спектакль, где играет один артист, Андрей Яковлев, – себя, Пушкина, Питунина, врагов, многонаселенную среду. Двоечник Питунин с детства ненавидел Пушкина благодаря усердию педагогов. Пушкин не может быть там, где правят невежество, тупость, насилие. Настоящий Пушкин там, где воля, вдохновение, творчество. Пушкин – это лакмус, выявляющий суть человеческих поступков, камертон, по которому сверяется подлинность чувств. Когда к Питунину пришла настоящая любовь, пришел и Пушкин. Счастливые влюбленные стали сочинять, как спасти камер-юнкера от дуэли. Эта игра развернулась романом длиною в жизнь. И вот Питунин придумал таки спасение – заслонить собой Пушкина на Черной речке. Бандиты пригрозили Питунину смертью, и он принял ее вместо Пушкина. Так он решил, этот выпрямившийся во весь рост человек, уходя в мир иной. Шокирующий финал знаменитой пьесы придумали в «Красном факеле» У каждого, кто может продолжить «Я вас любил» более чем на одно четверостишие, тоже свой Пушкин. И он не картонный, не ходульный, не бронзовый памятник у театра имени его. А такой, какой в книге Абрама Терца, вернее, в тоненькой книжице формата А5 «Прогулки с Пушкиным». Автор исследует, откуда у Пушкина такая легкость и непринужденность стиха. Почему он жил играючи, почему заигрался в смерть. Каким образом, не лишая поэзию волшебства, приближал ее к жизни, вплетал в повседневный язык. «Некоторые считают, что с Пушкиным можно жить. Не знаю, не пробовал. Гулять с ним можно», – заключает Абрам Терц. Получается, тот же прием, что и у Пушкина, то есть приближение к реальности, заложен, например, в концепцию Белорусского государственного академического театра юного зрителя, большие гастроли которого проходили в Новосибирске в прошлом месяце. Хронометраж каждого спектакля установлен не длиннее чем 1 час 40 минут, иначе молодежная аудитория опять полезет в гаджеты. В прокрустово ложе укладываются и «Мастер и Маргарита» молодого режиссера Татьяны Самбук, и ее же «Женя + Таня = любовь» по роману «Евгений Онегин». Само название спектакля – уже приманка, с помощью которой театр погружает подростков в классику. Можно упрекать постановщиков за то, что это всего лишь облегченные версии глубоких произведений. Но ведь перевод с литературного языка на сценический не требует буквального воспроизведения текста. Можно не соглашаться с тем, что Татьяна Ларина, которая, кстати, «дика, печальна, молчалива, Как лань лесная боязлива», слегка не в адеквате – при виде возлюбленного забьется то под скамейку, то под стол. Но спектакль полон образов, навеянных поэзией Пушкина, рождает ассоциации, родственные первоисточнику. Кошмарный сон Татьяны про медведя (где он и рычит, и преследует, и бережно берет ее на руки, как ребенка) оборачивается явью с мужем-генералом. И вот она снимает с супруга голову медведя, превращая в человека. Тихо утешает его, гладит по волосам, словно бы уговаривая, что можно жить без любви, но в верности. После отповеди Онегину Татьяна издает хриплый крик боли – и покорно уходит в семейную жизнь. Погиб поэт! Вот и выходит, что Феликс Умаров в «Пророке» тоже пользуется, в силу своих возможностей, приемом самого Пушкина – максимально приближает героя к незрелой аудитории. Нет чтоб поднять зрителя до Пушкина, гневаются критики. А он и поднимает, но только в финале. Происходит чудо, словно на создателей внезапно снизошло озарение, как на Пушкина перед листом бумаги. Они вдруг просекли, как взвихрить алмазно-снежную пыль, начертать геометрию пересекающихся полозьев, отсеребрить тревожный саундтрек звяканьем сбруи и свистом смертельной пурги. Царь велел предотвратить, экипажи помчались спасать камер-юнкера Пушкина. Но дуэль была неминуема и обернулась полетом в астрал. Заполонившая Мойку толпа, что давеча скандировала «Пу-шкин!», теперь пошла за гробом, над которым клубятся летучие строки, и шестикрылый Серафим на перепутье им явился. Тень «Онегина» в постановке Кехмана: в какую «переделку» попала опера Чайковского и кому хотел угодить режиссёр? Усатый юнец протянул просветленному Жуковскому замурзанный листок со стихами: «– Прочтете? – Как вас зовут? – Михаил Лермонтов». Он пойдет дорогой Пушкина, этот Михаил Лермонтов, и тоже погибнет на дуэли, а потом другой, и так без конца. Судьба угрожала им смертью, а они смеялись и плевались косточками. Елизавета Лихачева рассказала анекдот, случившейся с ней в однажды: «Музей архитектуры, выставка по "Апокалипсису" Дюрера, ко мне на экскурсию приводят детей, пятый-шестой класс. Мне каким-то образом надо объяснить им, что такое апокалипсис, ввести их в средневековое понимание смерти. Говорю: "Дети! У меня не очень хорошая новость для вас: люди умирают. Я умру, вы умрете, все умрут, и это нормально". На следующий день в музей приходит жалоба: вы угрожали моему ребенку смертью». Так-то. В «Пророке» Полина Кутепова в образе гадалки Кирхгоф, интенсивно тряся рыжими лохмами, нагнетает демонизма, поднимает клубы кокаиновой пыли, угрожает смертью. Если поубавить гротеска, факт вполне себе исторический. Известна легенда, согласно которой Пушкину предсказали многое, а главное, кончину: «Проживешь долго, если на 37-м году не случится какой беды от белой лошади, или белой головы, или белого человека». Другие предсказания вещуньи сбывались одно за другим, а беды от белокурого Дантеса, носившего белый мундир и ездившего на белой лошади, Пушкин не уразумел. Наверное, потому, что оказался бессмертным.
