Расхожее мнение о преподавании литературы в школе – про классику рассказывают скучно и негибко. Она подается как собрание нравственных уроков, у которых есть только одна «правильная» интерпретация. Неудивительно, что даже увлеченные чтением подростки теряют к ней интерес и выбирают что-то более близкое и живое. Разбираемся, как говорить о произведениях из школьной программы через призму современности – и заново подружить их с читателем.
Источник: Unsplash
Young Adult – А. С. Пушкин, «Капитанская дочка»
Начнем с очевидного. Пушкинский роман воспитания – образцовый пример литературы для «новых взрослых». Для этого жанра (или ниши – тут эксперты пока не определились) характерны такие черты:
Повествование ведется от лица подростка, с которым целевой аудитории будет проще себя ассоциировать.
Герои сталкиваются с первыми «взрослыми» проблемами вроде романтического влечения или сложных взаимоотношений с семьей.
События подаются живым, но доступным языком – так, чтобы читатель мог сосредоточиться на переживаниях героев, а не на преодолении стиля.
В «Капитанской дочке» все это есть в избытке. Главному герою романа Петру Гриневу – 16лет. По ходу сюжета он взрослеет, находит первую любовь и постоянно попадает в передряги. В общем, занимается тем же самым, чем и персонажи современной YA-литературы. Язык повествования, кстати, тоже соответствует – для произведения первой половины XIX века роман читается удивительно легко, поэтому в школе его проходят в 8 классе. Параллели заметили и издатели – именно им мы обязаны появлением на книжном рынке тиражей «Капитанской дочки» и другой русской классики с яркими «анимешными» обложками, характерными как раз для Young Adult.
А. С. Пушкин, «Капитанская дочка». Серия «Вечная классика в стиле манги», издательство «Махаон»
Другие варианты: «Первая любовь» И. С. Тургенева, «Машенька» В. В. Набокова.
Городское фэнтези – М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»
Главное отличие традиционного фэнтези от городского – в сеттинге. Первое тяготеет к псевдосредневековью с замками и драконами, второе же переносит действие в черту современного города: чудовища здесь живут не в темном лесу, а в подземке, герои предпочитают тавернам кофейни и бары. Городское фэнтези при этом свободнее обращается с канонами, заданными «Хоббитом» и «Властелином колец»: вместо привычных рас вроде орков и гномов появляются новые образы, основанные на причудливом слиянии мифов, сказок и современной культуре.
Можно вспомнить древнегреческих богов у Рика Риордана, микс славянского фольклора и «Гарри Поттера» у Дмитрия Емца или (почему бы и нет?) альтернативные версии библейских персонажей в «Мастере и Маргарите» Булгакова.
Источник: Pinterest
«Московские» главы романа – наглядный пример того, как фэнтези может прижиться в декорациях плотной городской застройки. Перед нами не вымышленный мир, а вполне узнаваемая столица СССР: с Патриаршими прудами, общественным транспортом, нерешенным квартирным вопросом и живущим у станции метро «Маяковская» дьяволом.
В нулевых, кстати, Дмитрий Емец расположит в «Мефодии Буслаеве» целый особняк Резиденции Мрака по соседству с «нехорошей квартирой» Воланда – чем не доказательство жанровой преемственности. Другой важный элемент романа Булгакова – это юмор, а точнее: сложное сочетание сверхъестественного и смешного. Его современные авторы городского фэнтези тоже взяли на вооружение и возвели в абсолют. Для могущественных героев тех же Емца и Риордана вполне в порядке вещей попадать в неловкие ситуации или издавать непристойные звуки.
Другие варианты: «Медный всадник» А. С. Пушкина, «Шинель» Н. В. Гоголя
Dark Academia – В. Я. Брюсов, «Юному поэту»
Хотя Dark Academia – скорее эстетика, чем жанр в строгом смысле слова, игнорировать ее сложно: сегодня множество текстов находят читателя только потому, что перекликаются с ее настроениями. Что их объединяет? Как правило, действие происходит в стенах университетского кампуса. Герои вступают в закрытые студенческие клубы, в которых упиваются чтением классики и до беспамятства разговаривают об искусстве и собственной исключительности. Интеллектуальный элитизм в таких произведениях обычно граничит с трагедией: на фоне одержимости знаниями происходит загадочное убийство, и жестокая реальность разрушает уютный мирок персонажей.
Источник: Pinterest
Такие вайбы есть не только у «Тайной истории» Донны Тартт, но и у поэзии символистов, для которых сочетание тяги к знаниям и декадентства всегда было нормой. В стихотворении «Юному поэту» Валерия Брюсова, одного из родоначальников этой школы, ничего плохого пока не случилось. Между тем, наставления, которые поэтический субъект текста дает начинающему собрату по перу, очень напоминают типичную социализацию в «темной академии».
«Юноше бледному с взором горящим» настоятельно рекомендуется не жить настоящим, никому не сочувствовать и поклоняться искусству. Впрочем, будущий конфликт угадывается и в стихотворении Брюсова: в случае соблюдения учеником заповедей учитель обещает пасть «бойцом побежденным».
Другие варианты: «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского, «Петербург» А. Белого
Зомби-хоррор – Н.А. Некрасов, «Железная дорога»
Переходим к самому сложному – зато обсуждаемому на филфаках: одним из первых «Железную дорогу» Некрасова в контексте зомби-хоррора предложил рассмотреть критик и преподаватель РГГУ Алексей Масалов. Как поедающие чужие мозги мертвецы связаны с автором строк про женщин в русских селеньях? Напрямую! Термин «зомби» впервые возникает в гаитянской культуре – в вудуистских практиках так называли обращенных в рабство людей, чье сознание взял под контроль колдун. Уже позже образ зомби трансформировался и под влиянием западного кинематографа стал ассоциироваться с зеленым ожившим трупом. Стихотворение Некрасова же хорошо иллюстрирует и изначальную, и поп-культурную интерпретацию.
Источник: Unsplash
Центральное событие в нем – поездка по железной дороге, при строительстве которой из-за тяжелых условий труда погибло много рабочих. Когда они были живы, то «надрывались под зноем, под холодом, с вечно согнутой спиной». Как и в вудуистской традиции, их тела (буквально) и сознания (пусть и иносказательно) были взяты под контроль – правда не конкретным колдуном, а экономическим угнетением, заставляющим их терпеть лишения голодом. В следующих строчках стихотворения они возвращаются уже как толпа бегущих за вагоном и поющих тоскливую песню мертвецов – такой образ возникает в словах одного из героев, который рассказывает о нелегкой доле строителей попутчикам. В общем, хоррора тоже хватает – и реалистичностью он пугает больше, чем «Ходячие мертвецы».
Другие варианты: «Бобок» Ф. М. Достоевского, «Упырь» А. К. Толстого
