Когда Берлин поляки брали
Старая английская поговорка гласит, что когда начинается война, правда становится её первой жертвой. В сентябре 1939 года поляки расширили английский опыт, убедительно доказав, что первым победителем в войне становится ложь.
Сказки сентябрьской кампании заставили миллионы поляков поверить в прорыв Западного фронта, в бомбардировку Берлина и других немецких городов, в успехи польской кавалерии, в совершенно другую войну. Она заставила поляков сражаться с верой в победу, в то время как война неизбежно вела к поражению.
– говорилось в военных сообщениях Польского радио.
Таким образом, люди знали ровно столько, сколько могли прочитать в прессе или услышать по радио. Картина войны, исходящая из этих источников, является полностью забытым и, возможно, чрезвычайно важным образом сентября 1939-го. Понятно, что важно было моральное состояние воюющего народа. Но одновременно страшно подумать, что было бы, если бы они знали, что всё потеряно, с самого начала.
Уже в первый день войны в официальном коммюнике Верховного командования, опубликованном в прессе, сообщалось, что Польша потеряла всего два самолета. В то же время сообщалось, что воздушное пространство Германии контролируют ВВС Англии. Краковская газета «Темпо Дня» 2 сентября сообщала:
Из коммюнике Верховного командования от 2 сентября, в котором сообщалось, что поляки потеряли всего 12 самолетов за два дня, можно было сделать вывод, что польские потери в походе на Берлин были относительно небольшими. Победа Польши в воздухе над Данцигом была тем более ценной, потому что, как сообщала в тот день пресса, «гауляйтер Форстер объявил о присоединении Гданьска к Рейху».
В объявлениях на следующий день преобладали новости о вступлении Англии и Франции в войну. Энтузиазму толпы, собравшейся перед посольством Великобритании в Варшаве, казалось, не было предела. Польская пресса сообщила о «едином фронте свободы против германского варварства». Уже на следующий день в официальном сообщении, переданном по радио, было объявлено, что французская армия прорвала немецкий фронт в семи местах и продвигается вглубь Германии.
«Экспресс Поранны» от 6 сентября, подтвердив эту очень благоприятную для Польши новость, дополнил её информацией о налете польских бомбардировщиков на Берлин. По понятным причинам никаких подробностей не сообщалось, но Польскому радио удалось установить, что «все наши самолеты в количестве 30 вернулись на авиабазы целыми и невредимыми».
Если кто-то маловерный сомневался в развитии событий, которые были бы успешными для Польши, то он должен был поверить Стефану Стажинскому, героическому гражданскому уполномоченному обороны Варшавы, который 9 сентября 1939 года в одном из исторических обращений к общественности говорил:
Неделю спустя выяснилось, что ни одного солдата на англо-французский фронт никто не перебросил и никакого фронта, кроме трагического польского фронта, нет. Когда же советские части перешли границы Польши, никто даже не пытался создать фронт на востоке, а правительство просто уехало за границу.
Итак, рассчитывая на торжественные заверения англичан и французов, застряв в невежестве и заблуждении, что армия маршала Смиглого-Рыдза является полностью современной армией – что повторялось как мантра перед войной – поляки жили иллюзией. Когда под грохот бомб, падающих на польские города, они покупали газеты в киосках, они читали не только о все еще защищающемся Вестерплятте, но и о том, что союзники боролись «за нашу и вашу свободу», как и положено союзникам, и о том, что Италия Муссолини отказала Гитлеру. И даже о том, что опальный диктатор, словно новый Наполеон Бонапарт, якобы укрылся на острове Эльба. То есть война уже тогда была выиграна?
Сейчас сложно оценить, принесла ли эта пропаганда своим руководителям ожидаемую пользу? Были ли подразделения, которые, веря в успехи на других фронтах, сражались с большим рвением и решимостью? А гражданское население разве от этого становилось более дисциплинированным?
С другой стороны, можно, без всякого сомнения, предположить, что во многих случаях лживая пропаганда приносила только убытки и неприятности.
К 3 сентября приграничное сражение было проиграно и немецкие танковые группы двинулись на Варшаву. Идея «молниеносной войны» справляла свой триумф именно в Польше. Немцы, замыкая разбитые части в так называемые «котлы», опередили польские попытки создать 4–5 сентября новый оборонительный рубеж на линии рек Варты и Видавки и 6 сентября под Томашoвом Мазовецким разгромили единственную польскую резервную армию.
В тот день несколько высокопоставленных офицеров вместе с генералом Казимиром Соснковским и полковником Тадеушем Томашевским, утверждая, что «завтра загремят пушки посреди города», потребовали сказать полякам правду. Имелись опасения, что в Варшаве, «живущей за гранью реальности», может возникнуть паника и неконтролируемое поведение. Назначение информировать Польшу об истинном ходе боевых действий было отдано полковнику Роману Умястовскому.
Умястовский был опытным линейным командиром, одним из немногих высших польских офицеров с дипломом окончания высшей военной школы. До войны он был командиром 37-го пехотного полка в Кутно, человеком большого ума и значительного литературного творчества, меценатом культуры и, что немаловажно, человеком предельной честности. Возможно, именно этим он был обязан своему неожиданному и нежелательному назначению руководить отделом пропаганды при штабе главкома. Его голос в эфире Польского радио в первые дни сентября напомнил:
Первым делом Умястовский встретился с маршалом Эдвардом Смиглым-Рыдзом и сообщил ему о стихийной, беспорядочной эвакуации людей из районов боевых действий. По его оценке в Варшаву нахлынуло от 150 до 200 тысяч человек, готовых воевать, осаждающих военные учреждения.
Полковник Умястовский, честно выполняя приказ своего главнокомандующего, так и сделал. Около полуночи 6 сентября он объявил по микрофонам Польского радио, что немцы появятся недалеко от Варшавы в ближайшее время, и призвал жителей столицы активно участвовать в строительстве укреплений и баррикад. В то же время он объявил, что люди, способные сражаться, должны немедленно покинуть столицу и отправиться на восток, где они будут призваны в армию.
И случилось то, что должно было случиться при таких обстоятельствах. После недели промывания мозгов лживой пропагандой обманутые люди запаниковали. В ту ночь Варшаву покинуло от 200 до 300 тысяч человек. Они ринулись неорганизованно и бесцельно на восток, в неизвестность, под бомбы люфтваффе и под гусеницы немецких танков. Начинался сентябрьский апокалипсис Варшавы.
Историки несправедливо обвинили в этом трагическом эпизоде полковника Умястовского. На самом деле, прежде всего, виноват лживый миф о силе, сплоченности и готовности, упорно поддерживаемый сентябрьскими измышлениями даже тогда, когда правительство и высшие государственные органы бежали из Варшавы по направлению к румынской границе.
В воскресенье 10 сентября, в уже осажденной Варшаве, «Курьер Варшавский» в черной рамке в первой колонке опубликовал некролог защитникам Вестерплатте:
Это была очередная сентябрьская сказка.
И даже не потому, что неверно указана дата капитуляции – 7 сентября. Смысл этой лжи в том, что смерть более 200 защитников (на самом деле только 15 солдат) Вестерплатте должна была вызвать ярость продолжающих сражающихся поляков и желание нанести ответный удар. Константы Ильдефонс Галчинский, поверив, как и вся Польша, в эту сказку, написал трогательное стихотворение:
Когда заполыхали дни,
Огнем войны объяты,
Шеренгами на небо шли
Солдаты Вестерплатте.
Лишь спустя многие годы выяснилось, что легендарная история защиты Вестерплатте нуждается в существенной корректировке.
По последним данным историков, на второй день обороны командующий польским форпостом майор Генрих Сухарский решил капитулировать. Сложно сказать почему. Историки, как и офицеры Вестерплатте, подозревали нервный срыв. Майор Сухарский распорядился сжечь секретные документы и шифровальные книги, а затем намеревался сдать Вестерплатте. Его приказам воспротивились офицеры. Коменданта связали и изолировали от солдат в подвале. Командование перешло к его заместителю по линейным делам, капитану Франчишку Домбровскому. Эта нашумевшая и, как выяснилось, тоже скандальная история занимает чрезвычайно важное место в контексте сентябрьской лжи.
Возможно, дело в том, что Сухарский осознал бессмысленность защиты более 24 часов польского клочка земли посреди немецкой стихии. Он не мог рассчитывать ни на какую помощь, не мог знать, что после первого штурма немцы решат атаковать только через неделю (известные из литературы ежедневные кровавые сражения это еще одна сентябрьская сказка).
И все же он столкнулся с бунтом своего подразделения. Почему?
Что ж, возможно, что, услышав по радио 2 сентября, что поляки бомбили Берлин, а английский десант высадился недалеко от Гдыни, гарнизон Вестерплатте решил продолжить бой. Даже вопреки приказу командира. Ибо кто капитулирует перед очевидной неминуемой победой?
Когда они капитулировали 7 сентября, в ожидании решающего штурма немцев на Вестерплатте, они уже знали, что их обманули. Английской высадки не было. В Германии не было прорыва линии Зигфрида, не было восстания против Гитлера.
Но в остальной Польше всё оставалось без изменений.
Из газеты «Хвыля», например, можно было узнать, что на Западном фронте «немцы в панике бегут». Сообщалось, что французы прорвали линию Зигфрида и постоянно продвигаются вперед; противник отчаянно пытался сопротивляться. Правда, 7 сентября французы начали свое наступление на западе в ограниченном масштабе, но ворвались на территорию противника всего на 20 километров, а затем, стоя перед главной линией укреплений, остановили атаку. И 12 сентября союзники на конференции в Аббевиле решили, что дальнейших атак не будет.
Зато польская пресса на страницах своих газет смело компенсировала бездействие союзников на суше, море и в воздухе, объявляя всем и всякому, что честь – высшая ценность не только для поляков. Не только французы били немцев, но и могущественный британский флот добился первых успехов. Более того, 30 польских бомбардировщиков поднялись в небо над столицей Германии. Якобы готовились к войне в Южной Америке. Даже на Ближнем Востоке – они это совершенно точно знали – должны были взяться за оружие, а 100-тысячная еврейская армия в Палестине стоит рядом с Англией, чтобы бороться с нацистским варварством.
Чем хуже шли дела на полях сражений, тем лучше они шли на страницах газет.
«Экспресс Поранны» вещал, что польская кавалерия вошла в Восточную Пруссию, а британские летчики уничтожили немецкие военно-морские базы. «Немцы попали из огня в полымя», сообщала газета. А «Дзенник Польский» от 10 сентября пугал Гитлера шестимиллионной (!) польской армией, которая в любой момент – конечно, после мобилизации – может атаковать Третий рейх одновременно с сильной французской армией.
На следующий день после конференции в Аббевиле, вечерний «Час» от 13 сентября на первой полосе писал, что импульс немецкого наступления в Польше был остановлен – уже почти две недели «французы продвигались вперед», а у немцев кончилось авиационное топливо. Вдобавок – немецкие города сильно пострадали от налетов французской и британской авиации. Окончательное торжество было близко!
Из той же газеты в номере от 14 сентября читатели могли узнать, что Гитлер провалил молниеносную войну, что вызывает большое беспокойство в «логове зверя». Немцы выходят на улицы, требуют суда над Гитлером и его компанией, а Германию охватили массовые забастовки. По немецкому плану 8 сентября Варшава должна была быть оккупирована, а 10-го числа Гитлер должен был стоять у Варшавского замка, как это было на Градчанах после чешской оккупации, сообщал «Час». Но забыл сообщить, что 14 сентября угас последний очаг организованного сопротивления над рекой Бзурой.
Даже 18 сентября газеты писали о дальнейших успехах на фронте.
Объединенный польско-английский флот должен был выиграть «великую битву» под Гдыней, а летчики из Франции и Великобритании уже захватили польское небо. Более того, как можно было прочитать, немцы коварно распространяли «слухи» о якобы побеге польского правительства из раздираемой войной страны, а на самом деле Красная Армия вступила в войну плечом к плечу с Войском Польским.
Фактически 17 сентября границу с Румынией пересекли, среди прочих, президент Игнацы Мощчицкий, премьер-министр Фелициан Складковский-Славой и, конечно, маршал Смиглый-Рыдз. За то, что он оставил сражающихся солдат, на него впоследствии обрушилась лавина критики, но в сентябре 1939-го только «Экспресс Поранны» прокомментировал этот прискорбный факт негодующим заголовком:
Остался только вопрос, является ли героизм солдата, обманутого его командирами, героизмом?
И, возможно, та сентябрьская ложь всё же стала уроком для тех, кто знает историю и понимает, что свой народ нельзя обманывать даже во благо.
Источники и литература:
R. Umiastowski. Dziennik wojenny 18 IX 1939 – 19 IX 1945, Wydawnictwo DiG, 2009.
F. Kłaput. Wspomnienia kaprala z września 1939. Wydawnictwo Literackie, 1983.
Текст Песни о солдатах с Вестерплатте приведен по изданию: Я. Пшимановский. Четыре танкиста и собака. Воениздат, 1970.
Сказки сентябрьской кампании заставили миллионы поляков поверить в прорыв Западного фронта, в бомбардировку Берлина и других немецких городов, в успехи польской кавалерии, в совершенно другую войну. Она заставила поляков сражаться с верой в победу, в то время как война неизбежно вела к поражению.
«Враг, желая сломить наше моральное сопротивление, пытается распространять ложные новости, изображая ситуацию в самых мрачных тонах»,
– говорилось в военных сообщениях Польского радио.
Таким образом, люди знали ровно столько, сколько могли прочитать в прессе или услышать по радио. Картина войны, исходящая из этих источников, является полностью забытым и, возможно, чрезвычайно важным образом сентября 1939-го. Понятно, что важно было моральное состояние воюющего народа. Но одновременно страшно подумать, что было бы, если бы они знали, что всё потеряно, с самого начала.
2 сентября
Уже в первый день войны в официальном коммюнике Верховного командования, опубликованном в прессе, сообщалось, что Польша потеряла всего два самолета. В то же время сообщалось, что воздушное пространство Германии контролируют ВВС Англии. Краковская газета «Темпо Дня» 2 сентября сообщала:
В ответ на вероломную атаку немецкой авиации на города Польши польские летчики бомбили Берлин и Гданьск.
Из коммюнике Верховного командования от 2 сентября, в котором сообщалось, что поляки потеряли всего 12 самолетов за два дня, можно было сделать вывод, что польские потери в походе на Берлин были относительно небольшими. Победа Польши в воздухе над Данцигом была тем более ценной, потому что, как сообщала в тот день пресса, «гауляйтер Форстер объявил о присоединении Гданьска к Рейху».
В объявлениях на следующий день преобладали новости о вступлении Англии и Франции в войну. Энтузиазму толпы, собравшейся перед посольством Великобритании в Варшаве, казалось, не было предела. Польская пресса сообщила о «едином фронте свободы против германского варварства». Уже на следующий день в официальном сообщении, переданном по радио, было объявлено, что французская армия прорвала немецкий фронт в семи местах и продвигается вглубь Германии.
6 сентября
«Экспресс Поранны» от 6 сентября, подтвердив эту очень благоприятную для Польши новость, дополнил её информацией о налете польских бомбардировщиков на Берлин. По понятным причинам никаких подробностей не сообщалось, но Польскому радио удалось установить, что «все наши самолеты в количестве 30 вернулись на авиабазы целыми и невредимыми».
Если кто-то маловерный сомневался в развитии событий, которые были бы успешными для Польши, то он должен был поверить Стефану Стажинскому, героическому гражданскому уполномоченному обороны Варшавы, который 9 сентября 1939 года в одном из исторических обращений к общественности говорил:
Германия, желая защитить себя на западе, должна вывести свои войска с нашего фронта, чтобы перебросить их на англо-французский фронт. Они уже перебросили шесть дивизий, многие бомбардировочные эскадрильи и бронетанковые части на Западный фронт.
Неделю спустя выяснилось, что ни одного солдата на англо-французский фронт никто не перебросил и никакого фронта, кроме трагического польского фронта, нет. Когда же советские части перешли границы Польши, никто даже не пытался создать фронт на востоке, а правительство просто уехало за границу.
Итак, рассчитывая на торжественные заверения англичан и французов, застряв в невежестве и заблуждении, что армия маршала Смиглого-Рыдза является полностью современной армией – что повторялось как мантра перед войной – поляки жили иллюзией. Когда под грохот бомб, падающих на польские города, они покупали газеты в киосках, они читали не только о все еще защищающемся Вестерплятте, но и о том, что союзники боролись «за нашу и вашу свободу», как и положено союзникам, и о том, что Италия Муссолини отказала Гитлеру. И даже о том, что опальный диктатор, словно новый Наполеон Бонапарт, якобы укрылся на острове Эльба. То есть война уже тогда была выиграна?
Сейчас сложно оценить, принесла ли эта пропаганда своим руководителям ожидаемую пользу? Были ли подразделения, которые, веря в успехи на других фронтах, сражались с большим рвением и решимостью? А гражданское население разве от этого становилось более дисциплинированным?
С другой стороны, можно, без всякого сомнения, предположить, что во многих случаях лживая пропаганда приносила только убытки и неприятности.
К 3 сентября приграничное сражение было проиграно и немецкие танковые группы двинулись на Варшаву. Идея «молниеносной войны» справляла свой триумф именно в Польше. Немцы, замыкая разбитые части в так называемые «котлы», опередили польские попытки создать 4–5 сентября новый оборонительный рубеж на линии рек Варты и Видавки и 6 сентября под Томашoвом Мазовецким разгромили единственную польскую резервную армию.
В тот день несколько высокопоставленных офицеров вместе с генералом Казимиром Соснковским и полковником Тадеушем Томашевским, утверждая, что «завтра загремят пушки посреди города», потребовали сказать полякам правду. Имелись опасения, что в Варшаве, «живущей за гранью реальности», может возникнуть паника и неконтролируемое поведение. Назначение информировать Польшу об истинном ходе боевых действий было отдано полковнику Роману Умястовскому.
Умястовский был опытным линейным командиром, одним из немногих высших польских офицеров с дипломом окончания высшей военной школы. До войны он был командиром 37-го пехотного полка в Кутно, человеком большого ума и значительного литературного творчества, меценатом культуры и, что немаловажно, человеком предельной честности. Возможно, именно этим он был обязан своему неожиданному и нежелательному назначению руководить отделом пропаганды при штабе главкома. Его голос в эфире Польского радио в первые дни сентября напомнил:
Солдаты, стреляйте медленно, каждый выстрел должен быть точным. Стреляйте без спешки.
Первым делом Умястовский встретился с маршалом Эдвардом Смиглым-Рыдзом и сообщил ему о стихийной, беспорядочной эвакуации людей из районов боевых действий. По его оценке в Варшаву нахлынуло от 150 до 200 тысяч человек, готовых воевать, осаждающих военные учреждения.
Главнокомандующий знал об этом и ответил: теперь они должны перейти Вислу, а то и дальше на восток. Надо сказать им – винтовок нет, но вы держитесь.
Полковник Умястовский, честно выполняя приказ своего главнокомандующего, так и сделал. Около полуночи 6 сентября он объявил по микрофонам Польского радио, что немцы появятся недалеко от Варшавы в ближайшее время, и призвал жителей столицы активно участвовать в строительстве укреплений и баррикад. В то же время он объявил, что люди, способные сражаться, должны немедленно покинуть столицу и отправиться на восток, где они будут призваны в армию.
И случилось то, что должно было случиться при таких обстоятельствах. После недели промывания мозгов лживой пропагандой обманутые люди запаниковали. В ту ночь Варшаву покинуло от 200 до 300 тысяч человек. Они ринулись неорганизованно и бесцельно на восток, в неизвестность, под бомбы люфтваффе и под гусеницы немецких танков. Начинался сентябрьский апокалипсис Варшавы.
Историки несправедливо обвинили в этом трагическом эпизоде полковника Умястовского. На самом деле, прежде всего, виноват лживый миф о силе, сплоченности и готовности, упорно поддерживаемый сентябрьскими измышлениями даже тогда, когда правительство и высшие государственные органы бежали из Варшавы по направлению к румынской границе.
10 сентября
В воскресенье 10 сентября, в уже осажденной Варшаве, «Курьер Варшавский» в черной рамке в первой колонке опубликовал некролог защитникам Вестерплатте:
Памяти героев Вестерплатте. В восьмой день польско-немецкой войны, 8 сентября этого года, в 11 часов 40 минут[/i] утра, после невероятно героической битвы, последние солдаты гарнизона Вестерплатте погибли на боевых позициях, защищая польскую Балтику.
Это была очередная сентябрьская сказка.
И даже не потому, что неверно указана дата капитуляции – 7 сентября. Смысл этой лжи в том, что смерть более 200 защитников (на самом деле только 15 солдат) Вестерплатте должна была вызвать ярость продолжающих сражающихся поляков и желание нанести ответный удар. Константы Ильдефонс Галчинский, поверив, как и вся Польша, в эту сказку, написал трогательное стихотворение:
Когда заполыхали дни,
Огнем войны объяты,
Шеренгами на небо шли
Солдаты Вестерплатте.
Лишь спустя многие годы выяснилось, что легендарная история защиты Вестерплатте нуждается в существенной корректировке.
По последним данным историков, на второй день обороны командующий польским форпостом майор Генрих Сухарский решил капитулировать. Сложно сказать почему. Историки, как и офицеры Вестерплатте, подозревали нервный срыв. Майор Сухарский распорядился сжечь секретные документы и шифровальные книги, а затем намеревался сдать Вестерплатте. Его приказам воспротивились офицеры. Коменданта связали и изолировали от солдат в подвале. Командование перешло к его заместителю по линейным делам, капитану Франчишку Домбровскому. Эта нашумевшая и, как выяснилось, тоже скандальная история занимает чрезвычайно важное место в контексте сентябрьской лжи.
Возможно, дело в том, что Сухарский осознал бессмысленность защиты более 24 часов польского клочка земли посреди немецкой стихии. Он не мог рассчитывать ни на какую помощь, не мог знать, что после первого штурма немцы решат атаковать только через неделю (известные из литературы ежедневные кровавые сражения это еще одна сентябрьская сказка).
И все же он столкнулся с бунтом своего подразделения. Почему?
Что ж, возможно, что, услышав по радио 2 сентября, что поляки бомбили Берлин, а английский десант высадился недалеко от Гдыни, гарнизон Вестерплатте решил продолжить бой. Даже вопреки приказу командира. Ибо кто капитулирует перед очевидной неминуемой победой?
Когда они капитулировали 7 сентября, в ожидании решающего штурма немцев на Вестерплатте, они уже знали, что их обманули. Английской высадки не было. В Германии не было прорыва линии Зигфрида, не было восстания против Гитлера.
Но в остальной Польше всё оставалось без изменений.
12 сентября
Из газеты «Хвыля», например, можно было узнать, что на Западном фронте «немцы в панике бегут». Сообщалось, что французы прорвали линию Зигфрида и постоянно продвигаются вперед; противник отчаянно пытался сопротивляться. Правда, 7 сентября французы начали свое наступление на западе в ограниченном масштабе, но ворвались на территорию противника всего на 20 километров, а затем, стоя перед главной линией укреплений, остановили атаку. И 12 сентября союзники на конференции в Аббевиле решили, что дальнейших атак не будет.
Зато польская пресса на страницах своих газет смело компенсировала бездействие союзников на суше, море и в воздухе, объявляя всем и всякому, что честь – высшая ценность не только для поляков. Не только французы били немцев, но и могущественный британский флот добился первых успехов. Более того, 30 польских бомбардировщиков поднялись в небо над столицей Германии. Якобы готовились к войне в Южной Америке. Даже на Ближнем Востоке – они это совершенно точно знали – должны были взяться за оружие, а 100-тысячная еврейская армия в Палестине стоит рядом с Англией, чтобы бороться с нацистским варварством.
Чем хуже шли дела на полях сражений, тем лучше они шли на страницах газет.
«Экспресс Поранны» вещал, что польская кавалерия вошла в Восточную Пруссию, а британские летчики уничтожили немецкие военно-морские базы. «Немцы попали из огня в полымя», сообщала газета. А «Дзенник Польский» от 10 сентября пугал Гитлера шестимиллионной (!) польской армией, которая в любой момент – конечно, после мобилизации – может атаковать Третий рейх одновременно с сильной французской армией.
13 сентября
На следующий день после конференции в Аббевиле, вечерний «Час» от 13 сентября на первой полосе писал, что импульс немецкого наступления в Польше был остановлен – уже почти две недели «французы продвигались вперед», а у немцев кончилось авиационное топливо. Вдобавок – немецкие города сильно пострадали от налетов французской и британской авиации. Окончательное торжество было близко!
14 сентября
Из той же газеты в номере от 14 сентября читатели могли узнать, что Гитлер провалил молниеносную войну, что вызывает большое беспокойство в «логове зверя». Немцы выходят на улицы, требуют суда над Гитлером и его компанией, а Германию охватили массовые забастовки. По немецкому плану 8 сентября Варшава должна была быть оккупирована, а 10-го числа Гитлер должен был стоять у Варшавского замка, как это было на Градчанах после чешской оккупации, сообщал «Час». Но забыл сообщить, что 14 сентября угас последний очаг организованного сопротивления над рекой Бзурой.
18 сентября
Даже 18 сентября газеты писали о дальнейших успехах на фронте.
Объединенный польско-английский флот должен был выиграть «великую битву» под Гдыней, а летчики из Франции и Великобритании уже захватили польское небо. Более того, как можно было прочитать, немцы коварно распространяли «слухи» о якобы побеге польского правительства из раздираемой войной страны, а на самом деле Красная Армия вступила в войну плечом к плечу с Войском Польским.
Фактически 17 сентября границу с Румынией пересекли, среди прочих, президент Игнацы Мощчицкий, премьер-министр Фелициан Складковский-Славой и, конечно, маршал Смиглый-Рыдз. За то, что он оставил сражающихся солдат, на него впоследствии обрушилась лавина критики, но в сентябре 1939-го только «Экспресс Поранны» прокомментировал этот прискорбный факт негодующим заголовком:
«Нас обманули!»
Остался только вопрос, является ли героизм солдата, обманутого его командирами, героизмом?
И, возможно, та сентябрьская ложь всё же стала уроком для тех, кто знает историю и понимает, что свой народ нельзя обманывать даже во благо.
Источники и литература:
R. Umiastowski. Dziennik wojenny 18 IX 1939 – 19 IX 1945, Wydawnictwo DiG, 2009.
F. Kłaput. Wspomnienia kaprala z września 1939. Wydawnictwo Literackie, 1983.
Текст Песни о солдатах с Вестерплатте приведен по изданию: Я. Пшимановский. Четыре танкиста и собака. Воениздат, 1970.
- Автор:
- Paul Neumann
- Использованы фотографии:
- Из архива автора.