Пророк из психушки: почему душевнобольного учителя Ивана Корейшу считали святым
Прозорливый прорицатель и блаженный Иван Яковлевич Корейша не канонизирован Православной церковью и не причислен к лику святых, но это не мешает ему оставаться одним из самых почитаемых юродивых, когда либо живших на русской земле.
Святой или шарлатан?
Алексей Ильин в монографии «Новое истолкование юродства» справедливо подмечает, что на Руси всегда существовал особый культ почитания юродивых. Но одни, например Василий Блаженный, причислены к лику святых, а другие (инокиня Досифея, блаженные Петр и Филиппушка, юродивый Иван Коробочкин) остались божьими людьми в народной памяти. Ко второй категории и относится Иван Корейша. Многие десятилетия простые люди вслед за теологами и биологами спорят, кто же был такой Иван Яковлевич: истинный юродивый; обычный аферист, притворявшийся умалишенным из своих соображений и для собственной выгоды, или действительно сумасшедший, который обрел славу пророка и святого благодаря «сарафанному радио»?
Кто-то считал его проходимцем и шарлатаном, в лучшем случае – умалишенным самодуром. А кто-то твердо верил в его духовную просветленность, дар пророчества и трудный подвиг юродства. И невозможно понять, кем же реально был Иван Корейша. Ведь на одной чаще весов лежат многочисленные архивные свидетельства его праведной и страдальческой жизни, пророческие предсказания и чудесные исцеления. На другой – неадекватное и эпатажное поведение, крепкая брань, которой Корейша осыпал приходящих, нарушение православных канонов и нечленораздельные пророчества, которые можно трактовать как угодно – была бы фантазия.
Так, ярый противник Корейши этнограф Прыжков, сделавший имя в середине XIX века на публикациях, обличающих «лжеюродивого», обвинял Ивана Яковлевича в нарушении православных правил во время Великого поста. Якобы Корейша смешивал постную и скоромную пищу, а затем ел ее сам и угощал других. Но с точки зрения православной традиции подобные «выходки» юродивого – не что иное, как попытка безнаказанно обличить лицемерие. Почему одни должны поститься и молиться, а другие – веселиться на балах и ужинать фаршированными поросятами?
Добровольное отшельничество
Жизнеописание Ивана Корейши принято делить на два периода – смоленский и московский. Подробно о них рассказано, в частности, в работах смоленского ученого-филолога Владимира Захарова. И на протяжении всей жизни Иван Яковлевич стремился к отшельничеству, что характерно для жизни многих русских святых. С юных лет Иван предпочитал затворничество: он не участвовал в общих играх в семинарии, а читал богословские труды и заучивал молитвы. Не приняв духовный сан, пошел работать школьным учителем, но однажды посреди урока покинул класс, чтобы отправиться в паломничество. Через три года вернулся в Смоленск и быстро стал известен далеко за пределами родного города как отшельник-пророк, обличитель казнокрадов и заступник бедняков.
Не исключено, что ищущего покоя и уединения Корейшу пугали посетители, число которых множилось день ото дня. При этом большинство из них интересовались вопросами бытовыми: кто украл порося, куда делось кольцо, выходить ли замуж. И это раздражало и расстраивало того, кто искал духовного просветления. Как предполагает в книге «Русские провидцы и предсказатели» В. Меньшов, именно тогда Иван Яковлевич и начал вытворять «несусветицу» – кричать и браниться, запутанно лепетать, ковырять землю палкой. Возможно, он симулировал сумасшествие, чтобы напугать тех, кто жаждал бытовых предсказаний, ведь их не останавливало даже то, что вползать в хижину провидца разрешалось только на коленях.
Горе от ума
В православной традиции признаком истинного юродста во Христе и божьей святости является дар пророчества. Им Иван Яковлевич обладал в полной мере, хотя не все и не всегда могли правильно и своевременно истолковать его предсказания. Одно из первых его пророчеств – это указание обстоятельств собственной смерти, а именно, во время паломничества в Нилову пустынь. Затем он предрекал войну 1812 года, в ходе которой, кстати, Корейша кормил голодных москвичей в разоренной столице и перевязывал раненых французов при их отступлении. Несколько десятков предсказаний и их различные интерпретации вынуждают скептиков сомневаться в правдивости описываемых случаев и предполагать, что все истории рассказаны и записаны посетителями под внушением прозорливого Корейши, который был всего-навсего хорошим психологом.
Как бы то ни было, но и в психиатрической лечебнице пророк оказался «по доброте душевной». По одной версии, провидец раскрыл ложь женатого столичного инспектора, пытавшего соблазнить дочь бедной купчихи. По другой – разоблачил смоленских чиновников-казнокрадов, укравших 150 тысяч, которые предназначались для восстановления послевоенного Смоленска. Корейшу поместили в психлечебницу – сначала смоленскую, потом московскую. За многие годы «лечения» «буйнопомешанному» пришлось пройти через многое: карцер, сидение на цепях, прикованных к полу, процедуры-пытки и издевательства санитаров-надсморщиков – это ли не мученический подвиг, который убеждает в святости Корейши.
В его истории болезни было указано, что причиной недуга является «помешательство из-за чрезмерного чтения священных книг». В графе «диагноз» стояло слабоумие, а прогноз «неизлечимый» ставил крест на свободе. Но с учетом того, что психлечебницы в XIX веке мало отличались от обычных тюрем и как таковое лечение в них не проводилось, можно ли безоговорочно принять безумие Корейши? Впрочем, когда в конце жизни Корейшку выписали, он отказался покидать палату. Интересно, что после смерти Корейши московский митрополит Филарет назвал блаженного «великим тружеником», перекрестился и произнес: «Помяни его Господи во Царствии Твоем».
Отказ от жизненных благ
И в народном сознании, и в научно-публицистической литературе юродивыми и божьими людьми считают тех, кто добровольно отказывался от материальных благ и бытового комфорта и выбирал уединенное существование в глуши. Жизнь Ивана Корейши идеально подпадает под это определение: житье в заброшенной бане на краю села и в шалаше в глухом лесу, прозябание в больничном карцере. И даже после перевода в светлую больничную палату Иван Яковлевич отгораживался от всего мира, очертив вокруг себя невидимый круг, за который не переступал до конца дней.
Слухи о провидце распространялись молниеносно, и от желающих проведать предсказателя не было отбоя ни в Смоленске, ни в Москве. Посетителей в столичной лечебнице он принимал всегда стоя, в последние же годы жизни лежа. Мог отвечать на вопросы, лёжа под грязным одеялом в куче песка и мусора. При этом предприимчивый главврач больницы Саблер с 1833 года стал пускать к Корейше по билетам (по 60 копеек за визит) – так пациент зарабатывал для больницы в год до тысячи рублей.
Что ж, пока Церковь размышляет, насколько этот неординарный человек был близок к святости и разумна ли его канонизация, архивная публицистика и даже русская классическая литература помнят о юродивом, а народ уповает на помощь и утешение от благочестивого Ивана Корейши. На его могилу и сегодня десятки страждущих несут записочки и дары в надежде найти ответы на духовные и бытовые вопросы.