Сорт высших достижений. Как селекционер-самородок накормил Россию картошкой

Ефиму Грачёву на этом месте сильно взгрустнулось бы. Селекционер-самородок и семеновод вывел более сотни сортов картофеля, сыграл немалую роль в расширении площадей его посадки в России.

«Второй хлеб» — на стол

«Огородные овощи составляют необходимую по­требность как городского, так и сельского жителя. Человек обеспеченный разнообразит свою пищу овощами, делая из них различные приправы. Бедный же человек нередко существует почти одними овощами, употребляя крупу и муку лишь в необходимости и с большой экономией, расходуя главным образом картофель, редьку, свёклу, лук, капусту, брюкву, репу, приправляя эти овощи постным маслом...»

Так в 1873 году начал свой доклад на заседании Вольного экономического общества некогда знаменитый, а ныне не то чтобы позабытый, но уж точно не находящийся на слуху огородник Грачёв. С тех пор расклад по некоторым позициям продуктовой корзины изменился с точностью до наоборот. Сейчас именно муку в виде бюджетных макаронных изделий можно назвать основой рациона небогатого городского жителя, а вот репа чаще встречается на столе более обеспеченных людей. Но общая схема всё та же — чем богатый лишь разнообразит своё меню, то у бедного не сходит со стола. И вот тут роль картофеля не изменилась ни на йоту — за ним по-прежнему сохраняется позиция «второй хлеб». Именно об этом и говорил в своём докладе Ефим Андреевич — своей целью он людей обилием картофеля, дать стране недорогие, но урожайные сорта.

Впрочем, это было уже на закате его карьеры — конкретно картофелеводством Грачёв занимался в последние годы жизни. А вот начало его деятельности может показаться совсем далёким от таких альтруистических целей.

Замахнувшись на шампиньоны

Он родился в 1826 году во вполне обеспеченной семье. Отец, Андрей Гаврилович Грачёв, был родом из села Сулость, что в Ростовском уезде Ярославской губернии. А о том, что такое Ростов Великий для отечественного овощеводства, лучше прочих скажет словарь Брокгауза и Ефрона: «Центром и колыбелью огородничества в России надо признать город Ростов Ярославской губернии и его окрестности. По словам мест­ных жителей, они не помнят, чтобы их предки когда-либо занимались иной культурой». Однако Андрей Грачёв, один из самых успешных огородников Петербурга, умер, когда Ефиму исполнилось 3 года. И дела семьи откровенно пошатнулись. Ефим, конечно, учился, но всего лишь в приготовительной школе — дальше уже не было возможности. На некоторое время он вообще был вынужден покинуть столицу и заняться огородничеством на родине предков. А когда вернулся, поставил перед собой цель — как можно быстрее добиться больших денег.

Стратегия была избрана верно — узкий сегмент рынка с очень высокими ценами. Конкретно — выращивание шампиньонов. Была, правда, одна проблема. Даже несколько. Прежде всего давление импорта, поскольку шампинь­оны в основном ввозились из-за границы. Разводили их и в России, но тут уже вступала в действие жесточайшая конкуренция. Ни русские мастера, например крестьянин Осинин, первым освоивший промышленное выращивание грибов, ни тем более иностранцы делиться секретами с «выскочкой» не стремились.

«Я ни у кого не заимствовал искусства разводить шампинь­оны, — писал впоследствии Ефим Андреевич. — В 1848 году, когда я начал заниматься самостоятельно, то трудно было проникнуть в тайну этого искусства. По склонности своей к огородничеству, я добивался сам, разводя их сперва в застенке, а впоследствии для науки мне служила теплица, которая была выстроена старшим братом для разведения роз». И победа оказалась за ним — он не только разработал совершенную агротехнику, но и сконструировал не менее совершенную теплицу на 7 рядов, и поныне не утратившую актуальности. Его грибное производство давало 4 тонны шампиньонов в год — треть всего объёма шампиньонов, выращенных в Петербурге.

Стал «Народным»

Да, это была победа. Однако победа личная. Многие на этом останавливались. Но они гнались за выгодой и слишком дорожили секретами. Грачёв, не забывая о барыше, щедро делился своими приёмами, поскольку полагал: «Секретничанье — дело мало того что недобросовестное, так ещё и ни к чему не ведущее». И делился не просто добрым советом в частных разговорах — нет. Он, едва окончивший начальную школу, принялся писать статьи, а потом и книги. Да какие! Русский агрохимик и публицист Александр Энгельгардт в своих «Письмах из деревни» отмечал: «Единственные книги, которые мне приносили пользу, это книги и статьи по садовод­ству и огородничеству Регеля и Грачёва». Тут важен контекст. Первый — член-корреспондент Петербургской академии наук, директор Императорского ботанического сада. Второй — русский мужик с неполными тремя классами образования. И они стоят как минимум вровень.

А кое в чём русский мужик опережает учёного немца. Во-первых, за Грачёвым — выведение 4 сортов капусты и свёклы, 8 сортов редьки и гороха, 35 сортов редиса и более 100 сортов картофеля. А во-вторых, именно к нему, а не к Регелю и не к «патриарху русского садоводства» Рихарду Шредеру обратилось Вольное экономическое общество с просьбой проверять все приходящие из-за рубежа образцы «второго хлеба».

Дело в том, что как раз в то время мир столкнулся с огромной проблемой — фитофтора, неизвестная доселе болезнь, уничтожала картофель, обрекая население многих стран, например Ирландии, на голод и вымирание. Многие уверяли, что эпидемия фитофтороза поставит крест на культуре картофеля вообще. Выход искали в выведении новых сортов — вот как раз эти образцы и должен был тестировать Грачёв. Правда, в процессе выяснилось подтверждение поговорки: «Что русскому хорошо, то нем­цу — смерть». Устойчивость заграничных сортов к фитофторе здесь, в России, снижалась, а потом и сходила на нет. Сорта нужно было доводить до ума. И этим занялся Грачёв, получив в итоге сорт «Народный».

«За кои взял 4 рубля»

«Приобрёл у Грачёва два фунта рекламируемого им сорта картофеля, за кои взял он с меня 4 рубля. Однако о расходах не жалею» — такой отзыв о новом сорте опубликовал журнал «Сельское хозяйство и лесоводство» в 1882 году. К тому моменту Ефим Андреевич был в мире ином уже 5 лет. Но дело его продолжали сыновья, которым было совестно драть за фунт сортовой картошки до 2 тыс. долларов, как это делали американцы. Нет — продавали по честной цене. Может быть, поэтому такое распространение у нас получил всем известный сорт «Синеглазка», восходящий к сорту «Народный» Ефима Грачёва.