Разведка «гасила» Чернобыль. Как нам помогли атомные секреты иностранцев?

Сразу после трагедии 26 апреля 1986 г. по распоряжению председателя КГБ СССР Виктора Чебрикова к работе были подключены сотрудники Первого главного управления КГБ (сейчас Служба внешней разведки России). А точнее – научно-техническая разведка (НТР).

Что нелегалы везли в чемоданах?

«29 апреля руководство разведки поручило НТР срочно запросить у ряда резидентур информацию об опыте тушения пожаров на атомных электростанциях, прежде всего на американской АЭС «Три-Майл-Айленд», – вспоминал в своей книге «Очерки истории россий­ской внешней разведки» экс-директор СВР Евгений Примаков. Тогда дейст­вительно припомнили и пожар в реакторе на британской АЭС «Уиндскейл» в 1957 г., и аварию на «Три-Майл-Айленд» в США в 1979 г., и инцидент на французской атомной станции «Сен-Лоран-дез-О» в 1980 г.

Публикация от Francesca Dani (@francescadani)

Американские ликвидаторы входят в зону заражения на АЭС«Три-Майл-Айленд», февраль 1982 г. Работы по устранению последствий аварии на американской АЭС продолжались с 1979 по 1993 г.

2 мая в Чернобыль прилетели учёные-специалисты из Академии наук СССР, Минэнерго и Министерства среднего машиностроения. Эта группа анализировала ситуацию и готовила предложения для комиссии. «Для работы в аппарате правитель­ственной комиссии по ликвидации последствий аварии на АЭС вылетел сотрудник НТР, специалист в области физики плазмы, кандидат физико-математических наук А. В. Белов, – пишет Примаков. Учёный пробыл в Чернобыле несколько первых недель и за свою работу был впослед­ствии удостоен ордена. – В задачу нашего сотрудника входило прежде всего обеспечение комиссии зарубежной научно-технической информацией».

Ещё с первых часов аварии разведчикам было чем поделиться. «Благодаря усилиям советской нелегальной разведки за несколько лет до аварии на Чернобыльской АЭС был получен уникальный доступ к иностранным документам по проектированию и безопасной эксплуатации атомных станций. Разведке удалось вывезти несколько чемоданов документации по данному вопросу», – вспоминает генерал Николай Голушко. Он тогда был начальником дежурной службы КГБ, а через год стал председателем КГБ Украинской ССР. За эти чемоданы разведчик был награждён орденом Красного Знамени. Особый интерес представляла информация по обеспечению безопасности атомных станций. Эти сведения советской разведки достались не без проблем, добывавшему их нелегалу пришлось спешно уехать из страны пребывания.

Самое обидное, что, несмотря на положительные оценки полученной информации, её не собирались использовать в отечественной атомной промышленности до аварии на ЧАЭС. Но внешняя разведка продолжала заниматься проблемой безопасности реакторов. Поэтому 2 мая правительственная комиссия оперативно получила от НТР всю запрошенную информацию. Тем более что, по воспоминаниям Голушко, официально иност­ранцы не спешили делиться своими методиками ликвидации последствий ядерных аварий.

Но тогда, весной 86-го, об этом не вспоминали. Всем важно было оперативно разобраться с последствиями катастрофы. Евгений Примаков рассказывал, как в аэропорту «Внуково» постоянно дежурил сотрудник НТР, который с экипажем очередного рейсового самолёта оперативно направлял необходимые материалы в Киев, откуда они сразу перевозились в Чернобыль.

Как предотвратили атомный взрыв?

Специалисты-физики опасались, что случится «китайский синдром» (выражение возникло в среде американских ядерщиков в середине 60-х, а в 1979 г. в США вышел одноимённый ­художественный фильм об аварии на АЭС): ядерное топливо за счёт большого остаточного тепловыделения может расплавиться, образовав своего рода раскалённый «кристалл» массой в несколько сот тонн. Предполагалось, что расплав может стечь вниз под реактор, прожечь межэтажные перекрытия аварийного энергоблока и его фундамент, проникнуть в верхний слой грунта. Плотность радиоактивных элементов при этом возрастёт, и в расплаве образуется критическая масса, находящаяся под большим давлением, – результатом будет атомный взрыв. «НТР направила в Чернобыль результаты зарубежных расчётов скорости прогорания поддона для различных материалов и температур, которые убедили комиссию в необходимости создания специальной системы охлаждения поддона, – пишет Евгений Примаков. – Не менее важно было определить температуру внутри реактора. Сделать это можно было лишь с помощью специальных самых современных приборов, которыми наша страна в то время не располагала. Приобрести образец такого прибора было поручено НТР, что и было выполнено в предельно сжатые сроки».

Беспокоила комиссию и возможность попадания заражённых грунтовых вод в Припять. Радионуклиды накапливались в иле и оседали на дне реки. С началом паводка затопление прибрежных территорий грозило заражением больших площадей. НТР предоставила всю информацию о зарубежном опыте строительства прибрежных заградительных дамб. От разведки была получена информация, полезная для предотвращения разноса ветром радионуклидов с загрязнённых мест. Благодаря материалам НТР прямо на месте было организовано производство специальной полимерной жидкости, которая при распылении покрывала загрязнённую поверхность почвы и, застывая, превращалась в тонкую плёнку, которая удерживала радиоактивные вещества.

Что узнали про лечение облучённых?

Большую работу НТР провела и по сбору зарубежных методов лечения больных при больших дозах облучения радиацией, сделала прогноз об ожидаемом уровне заболеваний населения после аварии. В одном из рассекреченных документов КГБ есть оценка вице-президента АМН СССР, ведущего специалиста по радиационной медицине академика Леонида Ильина: добытые разведчиками материалы о возможности использования сельхозугодий и продукции с них оказались крайне полезными.

«Обсуждался вопрос о создании крупного исследовательского центра для борьбы с последствиями катастрофы, а материалов для развёртывания его работ недоставало», – вспоминает Евгений Примаков. НТР передала в научные организации Украи­ны, Белоруссии и Брянской области России большой объём информации, преимущественно по медико-биологическим аспектам последствий аварии. В частности, о радиоактивном заражении территорий, облучении людей и домашних животных.

«Накопленный в результате сотрудничества отечественной науки и специалистов с научно-технической разведкой России опыт позволил сопоставить различные пути борьбы с последствиями чрезвычайной ситуации на АЭС и избрать наиболее эффективные способы преодоления ущерба для населения и экологии страны, по-новому взглянуть на особенности развития современной атомной энергетики и смежных с ней областей, принять меры к предупреждению подобных катастроф в будущем», – считал Примаков.

Этот опыт стал очень важным вкладом СВР, прославившейся своими атомными разведчиками, в обеспечение безопасности мирного атома и разработку необходимых для этого технологий. Не зря современные российские проекты АЭС считаются самыми надёжными в мире – в этом есть и заслуга разведки.