«Пустяковая» операция. Могли бы современные врачи спасти Сергея Королева?

Почему главный конструктор не мог стать лётчиком-испытателем? Какое редкое заболевание было диагностировано у него в конце жизни? И кто виноват в том, что Королёв умер на операционном столе?

«Пустяковая» операция

14 января 1966 года. Москва, Кремлёвская больница. На операционном столе Сергей Королёв, засекреченный главный конструктор, человек, благодаря которому в космосе оказались первый спутник и первый космонавт.

Хирург ободряюще улыбнулся, и пациент расслабленно прикрыл глаза. Дело предстояло пустяковое – удаление полипа из прямой кишки. Оперировал лично министр здравоохранения СССР Борис Петровский. Что могло пойти не так?

Позднее выяснится, что кровотечение из заднего прохода, на которое жаловался Сергей Королёв, провоцировал не полип. Но правильный диагноз поставят только на операционном столе, когда будет уже слишком поздно.

Мечты о небе

Сергей Королёв с детства мечтал стать лётчиком. В школе он познакомился с лётчиками Одесского гидро­отряда и сразу решил, что будет летать. В 16 лет он уже лектор по ликвидации авиабезграмотности. С 17 проектирует планеры и сам летает на них. Правда, лётчиком он так и не станет. Одна из причин: перенесённый в 23 года брюшной тиф и осложнение на слух. Всю оставшуюся жизнь Королёв плохо слышал одним ухом – а с таким ­дефектом в лётчики не брали.

Впрочем, Сергей Павлович не расстался с мечтами о полётах. В 1933 году Королёва назначают заместителем директора Реактивного научно-исследовательского института. Там создавались ракетные системы военного назначения. Но его интересует одно: космос. Королёв расходует часть государственных средств на проекты, не имеющие практического применения. Он разрабатывает пороховую крылатую торпеду, хотя в мире ещё нет технологий для управления таким снарядом. В будущем именно эта его готовность пойти на что угодно, лишь бы приблизить исполнение мечты о полёте в космос, поможет СССР выиграть космическую гонку. Но тогда, в 1938 году, за неудачные испытания опытных образцов и причинённый государству ущерб Королёва осудили и отправили в лагерь на Колыму.

Позже дело пересмотрели. Однако во время одного из допросов Королёву сломали челюсть. Последствия этого выяснятся через много лет на операционном столе. Врачи не смогут ввести Сергею Павловичу интубационную трубку – рот Королёва почти не открывался.

Череда ошибок

Операция с самого начала пошла не по плану. Профессор Петровский распорядился дать пациенту Королёву лёгкий наркоз – закись азота, ведь предстояло всего лишь удалить полип. Но доктор ощупал новообразование и засомневался.

Во время операции был сделан новый гистологический анализ, который и показал: у пациента не безобидный полип, это ангиосаркома прямой кишки.

При взятии повторной биопсии во время операции открылось массивное кровотечение, остановить его, как и удалить саркому, возможно было, только вскрыв брюшную полость, а это уже серьёзная операция, для которой нужен глубокий наркоз, необходима интубация. Но тут обнаружилось, что рот у Королёва не открывается.

В это трудно поверить, но анестезиологам не было известно заранее, что у Королёва проблемы с челюсть­ю. Более того, его короткая шея также затрудняла интубацию. Всё это говорит об одном: скорее всего, пред­операционного анестезиологического обследования у Королёва не было.

Во время операции анестезиологи и хирурги все решения принимали на ходу. Чтобы расслабились челюстные мышцы, Королёву ввели миорелаксанты, но эти лекарства отключают самостоятельное дыхание. За пациента начал дышать анестезиолог вручную при помощи мешка Амбу, но у этого метода есть огромный недостаток. «Достичь стадии наркоза, при которой можно выполнять полостные вмешательства, используя одну закись азота, практически невозможно. Либо её надо использовать в очень высокой концентрации – 80%, и тогда должно быть 20% чистого кислорода», – говорит заведующая отделом анестезиологии и реанимации МНИОИ им. П. А. Герцена, эксперт программы «Клинический случай» на телеканале «Доктор» Виктория Хороненко.

Больших баллонов с кислородом не было, обходились маленькими, которых хватало на 20 минут. Но во время смены баллончиков в мешок Амбу засасывался уже не чистый кислород, а обычный воздух. Таким образом, Королёв не получал адекватной вентиляции лёгких.

Петровский удалил опухоль вместе с прямой кишкой и частью сигмовидной и вывел колостому на перед­нюю брюшную стенку. Анестезиолог начал пробуждать больного, но он не проснулся.

Официальное заключение о смерти опубликовала «Правда» 16 января 1966 года: товарищ Королёв был болен саркомой прямой кишки, была произведена операция – удаление опухоли с экстирпацией прямой и части сигмовидной кишки. Смерть товарища Королёва наступила от сердечной недостаточности, о гипоксии ни слова.

Современный подход

В 1966 году специальности анестезиолог-реаниматолог не существовало, а значит, не было и прописных инст­рукций, как действовать в той или иной ситуации, требующей реанимации пациента. Профессия анестезиолог-реаниматолог появилась в СССР лишь на следующий год после смерти Королёва, и учредил её не кто иной, как Борис Петровский, который его оперировал. Сегодня у врачей этой специальности есть чёткий алгоритм оценки потенциальных проблем и такая же чёткая инструкция на случай, если они возникнут. «Например, есть тесты на открывание рта, точные оценки, насколько подвижна челюсть», – говорит заместитель главного врача ГКБ № 52 Департамента здравоохранения г. Москвы по анестезиологии и реаниматологии, эксперт программы «Клинический случай» на телеканале «Доктор» Сергей Царенко. «Сегодня в случае остановки сердца во время операции академику установили бы временный электрокардиостимулятор, который стал бы навязывать сердечный ритм при помощи электрического тока», – объясняет кардиолог, профессор кафедры факультетской терапии № 1 Первого МГМУ им. И. М. Сеченова, эксперт программы «Клинический случай» на телеканале «Доктор» Дмитрий Напалков. И хотя кардиостимулятор – это не панацея, но этот прибор значительно повысил бы шансы на ­успешный исход операции.

Медицинская карта больного: