Родине – память, себе – копеечку. Как работают "серые копатели"

Сами поисковики уверяют, что за 30 лет существования подобных отрядов "Вахта памяти" посерела до разных оттенков и стала полупрофессиональной сферой деятельности. Есть даже почти легальный рынок. И то, что броню танка времён Великой Отечественной сегодня можно купить за 180 тысяч рублей, а траки к нему так и вовсе за три тысячи, может шокировать только тех, кто вспоминает про войну раз в год – 9 мая. Память, конечно, дело святое, а вот штык от винтовки, фляжки, каски, пробитые пулями, обломки фюзеляжа – всего лишь товар.

Всё, что Царьграду рассказали о раскопках, поисковых отрядах, продаже артефактов, законодательству не сильно противоречит, но есть несколько моментов на грани, а потому информацию нам дали только на условиях анонимности. Сообщество "копателей" вообще весьма специфичное и закрытое. Там свой мир, свои негласные табу. Там не принято рассказывать посторонним что-то, выходящее за рамки официальной патриотической повестки.

В Питере проще всего реализовывать находки на том же блошином рынке на "Удельной". Во всяком случае, раньше так было. Там макеты боеприпасов, остатки формы, штыки, каски, личные вещи бойцов, посуда из блиндажей – да всё что угодно,

– рассказывает Николай (имя изменено – прим. ред.).

Его поисковый отряд зарегистрирован в Минюсте как общественная организация, работает на раскопках легально и к главному "президентскому" "Поисковому движению России" примыкать не собирается, потому как отчётности там значительно больше. Рынок на "Удельной" – место тематической тусовки и рай для начинающих коллекционеров. Полиция торгующих артефактами не трогает, поскольку ничего особо криминального в этом внешне нет. А на то, что на макеты оружия и боеприпасов нет специальной экспертизы, так это ничего страшного. Чаще всего. Николай продолжает:

По закону экспертиза быть должна. Но на "Удельной" просто так торговать не встанешь. Есть специальные люди, которые денежку собирают. Примерно по 500 рублей с места. Потом ещё полиция "с шапкой" по рядам проходит, своё собирает. Проблемы у людей возникали, только если "залётные" полицейские появлялись. И то чаще всего увозили в отделение за распитие, а не продажу макетов гранат без экспертизы.

В эпоху пандемии и цифровизации прикупить себе "эха войны" можно и на электронных площадках. Есть аукцион "WW2", есть "Мешок.нет", есть группы "ВКонтакте". Роскомнадзор их не блокирует, только следит за тем, чтобы свастика на фотографиях не появлялась. В соответствующих разделах сайты выглядят как добропорядочный магазин запчастей: фары, люки, траки от танков, ступичные крышки, валы, детали прицелов... Разброс цен – от 1000 рублей до 300 тысяч. За каждый лот торговаться можно несколько дней. Кто же это покупает?

Коллекционеры иногда покупают. Или энтузиасты. Есть ребята, которые танк у себя во дворе годами по запчастям собирают, потом в аренду его сдают,

– говорит Олег, поисковик из другого региона.

Оба наши собеседника, кстати, искренние патриоты. Не из тех, кто только ходит на парады с флагами, а из тех, кто память о русских бойцах чтит глубоко, до самого сердца, кто детей своих на подвигах русских солдат воспитывает. И оба они не видят ничего предосудительного в том, что артефакты есть в свободной продаже. Государственной структуры, готовой покупать такие вещи, не существует, музеи экспонатами уже полны, так почему бы и нет?

Есть, конечно, люди, которые буквально живут на заработки с продажи найденных артефактов войны. Но не сказать чтобы богато. На пять разрытых окопов только в одном можно что-то ценное найти. А копать приходится несколько месяцев.

Лет пятнадцать назад "чёрные копатели" были явлением заурядным и пугающим. Места захоронений раскапывали нещадно, кости разбрасывали, найденные вещи бойцов продавали, сдавали в металлолом. О том, чтобы восстановить биографию погибшего бойца, не могло быть и речи. Сейчас, говорят, всё не так. Сейчас можно сказать, что сформировалась культура. Кости, кстати, могут раскидать и сегодня. Но, как правило, это немецкие останки.

Кстати, Германия своих тоже не оставляет на чужбине. Есть организация Volksbund, финансируемая правительством.

У них зарплата от 500 до 1000 долларов. Плюс ещё они платят по 10 долларов за каждого немца, которого им сдают нанятые копатели,

– рассказывает Олег.

Но деятельность германской организации не такая масштабная, да и работать на "фрицев" русские идут не слишком охотно. Даже несмотря на зарплаты.

Из чего же складывается финансовая составляющая русского поискового движения? Из трёх главных источников: государственные гранты, спонсорские и личные деньги.

Оператором государственных грантов выступает "Поисковое движение России" (ПДР) – общественное движение, созданное в 2013 году. Оно работает в тесном контакте с правительством и Министерством обороны. Сегодня они там главные "правые". В их региональные представительства вступают новые поисковые отряды. Особенно туда стремятся школьные и студенческие объединения, для которых важна своя внутриведомственная отчётность по мероприятиям патриотического воспитания.

"Немножко левыми" можно назвать те некоммерческие организации, которые решили в ПДР не вступать, а работать самостоятельно. Им приходится добывать спонсорские деньги или платить за своё уникальное хобби из семейного бюджета. Расходы считают оправданными, в конце концов, поиск и захоронение бойцов Красной армии – важнее рыбалки или экстремального туризма, которые со всем их снаряжением стоят ничуть не меньше. И "правые", и "левые" организации отчитываются за каждого найденного бойца, за все найденные боеприпасы. Ну, почти за каждого... Они обязаны уведомить о работе на месте раскопок местные администрации, военкоматы и правоохранительные органы. Составить протокол, провести фотофиксацию, отметить геолокацию в специальном мобильном приложении. Иногда так и делают.

Есть, разумеется, и организации, сбывающие вооружение и бронетехнику в частные коллекции, перед этим её тщательно восстанавливают в закрытых мастерских (уже другие, как правило, люди) и приводят в товарный вид. Но для этого необходимо иметь выход на потенциального заказчика, а он есть далеко не у всех. Да и столь крупные находки – исключительная редкость.

К сожалению, одной из главных проблем при рядовых раскопках становится плохая связь с контролирующими вроде как организациями. Иногда доходит до страшных казусов. Тот же Олег вспоминает:

По закону о каждом обнаруженном снаряде мы должны сообщить в органы, огородить место и дождаться приезда группы разминирования. На деле же только в Крыму эта система работает как часы. В остальных регионах – как попало. Мы часто ведём раскопки в труднодоступных местах, в болотах. Туда не всякий вездеход проедет. И полицейским туда ехать не хочется. Так что либо прикапываем снаряды поглубже там же, в болоте, либо складываем в одно место, где они лежат до конца раскопок, потом сообщаем. Был случай в Ленобласти, там рядом со строительством федеральной трассы нашли ребята авиабомбу. Как положено, повесили на неё красные ленточки, позвонили в МЧС. Им ответили, что скоро приедут. Вернулась группа через год на место своих раскопок, а бомба эта лежит на прежнем месте, только ленточки красные полиняли.

Разумеется, самые радостные дни у поисковиков – когда удаётся не просто установить личность, но и найти живых родственников павшего бойца, которым он был дорог. А искать бывает непросто: иногда даже документов нет, только надписи на личных вещах. Но бывают и радостные события. Известен, например, случай, когда удалось не только установить личность, но и исправить репутацию дочери павшего солдата.

В Смоленской области нашли бойца, установили имя. Оказалось, что родом он из деревни неподалёку. Выяснили, что жива его дочь. Ей 5 лет было, когда он на фронт уходил. Всю жизнь она прожила в этой же деревне изгоем. Раньше пропавших без вести считали почти врагами народа на всякий случай – вдруг он перебежчик. И вот когда мы останки солдата передали этой женщине, всё село узнало, что он погибший, а не пропавший без вести. Бабуля эта потом приехала в лагерь поисковиков, привезла овощи со своего огорода и сказала: "Вы даже не представляете, что для меня сделали". За несколько дней она из изгоя превратилась в родную душу – соседи стали не только в гости к ней приходить, но и по хозяйству помогать.

Погибших и пропавших без вести сейчас буквально из-под земли достают. "Поисковое движение России" объединяет полторы тысячи поисковых отрядов – это порядка 45 тысяч человек добровольцев по всей стране. Примерно столько же работают независимо от ПДР. За 8 лет своей деятельности они захоронили больше 200 тысяч солдат, восстановили 30 тысяч имён погибших и пропавших. И в этом процессе, как в зеркале, отражается наш исторический период.

Есть песни о войне и любовь к павшим предкам, есть нерадивые чиновники и рынок свободной продажи артефактов, есть споры о законодательстве, секреты, халатность, дружба.

Кстати, о негласных табу сообщества поисковиков: тот, кто попытается продать советские награды, сразу становится нерукопожатным. Таких не считают за людей (хотя "таким" это, как правило, безразлично). Немецкие награды – сколько угодно и задёшево, а награды своих бойцов продавать нельзя. Такими вот мы получились, свободные потомки тех, кто погиб, сражаясь за Родину.

Но даже те, кто не хочет вступать в ряды "Поискового движения России", признают: благодаря этой организации появилась археологическая культура при раскопках:

Раньше мы просто лопатой раскапывали траншею, потом останки из кучи выбрали – и собирали скелет. Сейчас делаем археологический стол сначала, чтобы понять, в какой позе там солдат. На последних раскопках нашли бойца. Молодой совсем – лет 19 ему. Бинт на голове сохранился. Он сидел полубоком к немецким позициям и сам себя забинтовывал. У него осколочное ранение в висок. И от боли он прикусил себе три пальца свободной руки. Так и умер. Рядом с ним винтовка была и полный боекомплект. Не успел израсходовать.

Поисковое движение в России – это вахта на полях страшных сражений и незаконная торговля на чёрных рынках страны. Сложно представить, как сочетается в одних и тех же людях искренняя любовь к своей Родине. По сути, от "чёрных копателей" их отличает лишь целеположение: главной задачей "белых" остаётся память о павших героях России, а "чёрные" лишь обворовывают мёртвых. Сами поисковики говорят – ни тех, ни других в чистом виде почти и не осталось, все "серые" разных оттенков.