Святая месть: какие мотивы движут разоблачителями сталинских преступлений

Даже если в своих разоблачениях потомки репрессированных советских граждан руководствуются исключительно чувством мести, это совершенно оправдано.

Дмитрий Стахов Исследователям отечественной истории ХХ века придется считаться с тем, что им могут грозить сразу несколько административных и уголовных статей. Достаточно того, чтобы были инкриминированы статьи «Нарушение законодательства Российской Федерации в области персональных данных» и «Нарушение неприкосновенности частной жизни» и дело сделано. Однако чтобы запустить репрессивный маховик, надо выбрать точку приложения Силы. Такой на протяжении уже многих лет является Денис Карагодин, о котором «Новые Известия» уже неоднократно писали. Карагодин, иногда именуемый историком-любителем, провел расследование деятельности НКВД. Следует отметить, что оно сделало бы честь историкам, отягощенным дипломами и научными степенями. Напомним, что группа Карагодина расследуют убийство органами НКВД прадеда Дениса, крестьянина Степана Карагодина. Степан Карагодин был арестован 1 декабря 1937 года сотрудниками Томского НКВД, осужден Особым совещанием как «организатор шпионско-диверсионной группы и резидент японской военной разведки» и приговорен к расстрелу. Позднее реабилитирован за отсутствием состава преступления. Правнук же установил всю цепочку организаторов и исполнителей расстрела, включая рядовых сотрудников НКВД, вполне обоснованно называя их участниками убийства своего родственника. Деятельность Дениса Карагодина продолжается почти десять лет и наконец вызвала ответную реакцию. Важно отметить, не со стороны наследников НКВД, то есть – ФСБ. Карагодин рассказал на своем сайте, что МВД передало в Следственный комитет материалы проверки, которая была проведена по заявления жителя Рязанской области Мечислава Прокофьева. Прокофьев посчитал информацию о трёх сотрудниках Томского управления НКВД, которые могли участвовать в убийствах (в частности – в убийстве прадеда Карагодина) в годы сталинских репрессий, клеветой и потребовал признать сайт «Расследование Карагодина» и его создателя операторами персональных данных, нарушающих неприкосновенность частной жизни сотрудников НКВД. Это уже вторая проверка проекта Карагодина. Первую полиция начала после обращения сына сотрудника НКВД Алексея Митюшова, в котором тот просил защитить репутацию отца, названного на сайте Карагодина убийцей. Митюшова-младшего никак не смущает, что собственноручная подпись Митюшова-старшего стоит на акте расстрела прадеда Дениса Карагодина. Отметим, что далеко не все потомки сталинских палачей уподобляются господам Митюшову и Прокофьеву. Карагодин на своем ресурсе писал про тех из них, кто обращался с письмами, в которых благодарил за расследование и за то, что благодаря Карагодину они смогли по-другому взглянуть и на общую историю и на историю своей семьи. Но многие из тех, кто комментирует расследование Карагодина, ставят ему в вину якобы превалирующее у Карагодина чувство мести и то, что Карагодин якобы замкнулся на «семейных обидах», не способен или не желает понять сложности прошлых времен. Строго говоря, Карагодин стал первым, кто воплотил на практике реконструкцию преступной «пирамиды» снизу вверх, от широкого основания до самой вершины. Рассмотрев при этом не массовые убийства, а убийство одного конкретного человека, своего прадеда. Прежние расследования практически всех преступлений сталинских времен преимущественно велись сверху вниз. На вершине мог быть сам гений всех времен, могли быть подписанты расстрельных списков Микоян, Ворошилов, Каганович и какие-то другие из ближнего круга. Приказ, список уходили вниз, до какого-то момента сохраняя персональную узнаваемость. Например, приказ №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», подписанный наркомом Ежовым, воплощаясь в жизнь, обрастал фамилиями членов Особых троек и т.п., но вот непосредственные исполнители оставались неизвестными или данные о них были частичны, или глубоко скрыты в архивах. Карагодин вытащил на поверхность сокровенное. Основу, приводные ремни террора. Свою пирамиду Карагодин доводит до логического завершения. Он отмечает её вершину – организаторы (Сталин, всё те же Микоян с Кагановичем и прочие), руководители (Ежов, Фриновский, Эйхе), руководители пониже рангом (например, некто Горбач, начальник УНКВД по Новосибирской области), но документально доказать, кто является одним из непосредственных убийц (в случае Степана Карагодина – Носкова Екатерина Михайловна), не удавалось ещё никому. Но главное даже не в этом. Главное в том, что человек далеко не всегда руководствуется «позитивными» устремлениями, осознаваемыми или, наоборот, бессознательными. Часто, иногда слишком часто, люди следуют тем конструктам, которые в подавляющем большинстве случаев принято рассматривать как «негативные». Например, следуют чувству зависти или уступают жажде мести. С другой стороны, зависть, месть (также как подражание) в значительной степени сформировали как человеческую природу, так и культуру. Иначе говоря, месть суть неотъемлемая составляющая (как бы мы к ней ни относились) нашей природы и в огромном количестве случаев она совершенно естественна и – не побоимся этого слова, – оправдана. Поэтому те, кто предполагает, будто Карагодин затеял свой проект из чувства мести, могут оказаться правыми. Нам не дано со стопроцентной точностью выявить мотивы Дениса Карагодина, но если ведущим в самом деле является месть, то это совершенно оправдано. Существовавшая и в известной мере сохранившаяся репрессивная машина (хотелось бы ошибиться, но переход от нынешнего её состояния к состоянию на 1937 год может оказаться значительно более легким, чем кажется) и её составные части не понесли никакого наказания за творившиеся беззакония и убийства, за грабежи и насилие. Подавляющее большинство палачей умерли в своих постелях, оплакиваемые безутешными родными. Их потомки и приближенные к ним считают произошедшее со Степаном Карагодиным или ошибкой или закономерным результатом классовой борьбы во враждебном окружении. Они (как сотрудник КГБ, выдававший справку о реабилитации деда пишущего эти строки) считают сыновей и внуков расстрелянных «обиженными». Для них это всего лишь обида на фоне того, как соха усилиями партии, правительства и великого вождя превращалась в атомную бомбу. За какие-то там обиды мстить, по их мнению, нельзя. Простые человеческие мотивы и устремления им кажутся порочными. И уж тем более их пугает возможное юридическое оформление результатов расследования Карагодина. Ведь в случае признания террора против собственного народа, осуществленного ВКП (б) посредством чекистов, преступлениями против человечности и актами геноцида, конкретные исполнители (несмотря на то, что они давно в лучшем из миров) будут признаны преступниками. Страх же, присущий не только потомкам сотрудникам НКВД, но и представителям самых разных госструктур и простым обывателям, возможно, проистекает из извращенного чувства справедливости. Впрочем, такое понимание справедливости лучше обозначить как «критоновское» по названию платоновского диалога «Критон». В этом диалоге (если кратко) друг и ученик Сократа Критон пробравшись в тюрьму к Сократу убеждает того не ждать исполнения смертного приговора, а бежать. Сократ же отказывается, ссылаясь на то, что «надо либо его (отечество – Д.С.) переубедить, либо исполнять то, что оно велит, а если оно к чему приговорит, то нужно терпеть невозмутимо, будут ли то побои или оковы, пошлет ли оно на войну, на раны и смерть; все это нужно выполнять, ибо в этом заключена справедливость. И на войне, и на суде, и повсюду надо исполнять то, что велит Государство и Отечество, или стараться переубедить его и объяснить, в чем состоит справедливость». Критоновская справедливость, многажды подвергшаяся ревизии и редактуре в человеческой истории, парадоксальным образом возродилась в тоталитарных обществах ХХ века. Словно вернулись времена классического греческого полиса, когда считалось, что государство и отдельная личность (не говоря тем более про общество) составляют полное внутреннее и внешнее единение. Это отношения «мудрый и безгрешный отец и во всем ему послушный сын». Такое представление о справедливости, законах и государстве глубоко сидит во всех населяющих пространства одной шестой. Парадоксальным образом оно присуще родившимся уже тогда, когда тоталитаризм ХХ века канул в Лету. Видимо он благополучно вынырнул в наши дни. «Критоновская» справедливость ошибочно понимает действия Карагодина как месть устоям, законам, государству. Однако, по сути, это восстановление справедливости в её единственно возможном виде. Справедливости идущей от отдельной личности. Личности стоящей во главе угла. Или, если угодно, в основании пирамиды. Другого просто не дано.