«Праздник непослушания» отклика не нашёл. Во что превратились протесты?
Главный итог минувших выходных — кровь не пролилась. Ни большая (на что делала ставку оппозиционная сторона), ни малая. Зато всё более очевидными стали цели тех, кто всю эту бузу затеял. Вернее, отсутствие этих самых целей, кроме единственной — внести хаос в и без того сложную «пандемийную» жизнь. Потому и улицы не заполонили толпы протестующих. Но что ждёт нас дальше?
«Мирно и буднично»
Если оппозиция и готовила иной сценарий для событий 31 января, то она сильно просчиталась.
За каким будущим пришли?
На несанкционированный митинг в поддержку Алексея Навального в сквере Памяти жертв политических репрессий в Туле вышли 15–20 чел. Правоохранители спокойно пригласили пришедших на незаконную акцию пройти в автобус, те спокойно прошли. Коммунальные службы чистили тротуар сквера, убирая внезапно выпавший снег. Словом, всё прошло мирно и буднично.
С протестующими вышла пообщаться председатель Общественной палаты Тульской обл. Галина Фомина. Она объяснила недовольным властью, что любые действия должны проходить в рамках закона. А потом ещё и попробовала поговорить откровенно: «Зачем вам это? У вас есть дети, семьи. Они хотят жить нормально. А вы вот сюда пришли за какое будущее для них?»
В Самаре также всё обошлось без эксцессов. Несанкционированный митинг начался около КРЦ «Звезда» в 12.00. По оценкам очевидцев, в акции приняло участие 200–300 чел. Задержано, по предварительным данным, 37 чел.
«Руки не заламывали»
В Екатеринбурге организаторы протестного шествия накануне анонсировали в соцсетях маршрут по центральной улице — проспекту Ленина. Но с самого начала всё пошло не так. К назначенному времени у Дворца молодёжи собралось лишь несколько десятков человек. Тут же двух или трёх из них, имевших при себе плакаты, задержали. Спецсредств полицейские не применяли, руки не заламывали и на землю не укладывали — просто брали под руки и вели к машинам. К остальным через громкую связь обратился офицер, требуя освободить проход по пешеходной части, соблюдать социальную дистанцию и отказаться от участия в несанкционированном массовом мероприятии. Но собравшиеся эти требования игнорировали. Когда толпа начала движение в сторону проспекта Ленина, полицейские попытались перекрыть дорогу. Но участники шествия обошли заслоны и вышли на проспект Ленина, следуя по нему в сторону центра города. Шли по пешеходным тротуарам, хотя в толпе слышались призывы выйти на проезжую часть.
Массовых задержаний на этом этапе правоохранители не применяли, наоборот, перекрывали движение автомобилей и общественного транспорта, давая группам протестующих пересечь проезжую часть. Сквер возле Театра драмы стал чуть ли не традиционным в Екатеринбурге «местом свиданий» протестующих с ОМОНом — так было и в ходе конфликта вокруг строительства храма святой Екатерины в 2019 г., и 23 января. В сквер пришла уполномоченный по правам человека Татьяна Мерзлякова. Она попеняла организаторам, что те не подали заявку: «В Свердловской области много ходили на митинги и, наверное, дальше будут ходить. Потому надо учиться демократическим формам проведения таких мероприятий. Заявку делать обязательно. Здесь решили этого не делать, но привели людей. Всегда, когда приводят людей на митинг, кто-то должен понести ответственность за это».
В финале шествие перестало быть организованным. Многие протестующие не знали, куда идти, и примыкали к первой попавшейся компании. В итоге — около 80 задержанных.
В Ростове-на-Дону в несанкционированной акции приняло участие несколько сотен человек. Среди задержанных большинство — молодые люди, учащиеся различных учебных заведений. В сравнении с митингом 23 января участников было заметно меньше.
В Иркутске народу собралось немного, но многие обсуждали появишееся в сети фото лежащей на снегу женщины в красной куртке, которую якобы забил дубинками ОМОН. Как вскоре выяснилось, женщине просто стало плохо и она прилегла на землю, чем и воспользовались подстрекатели.
«Движение стало броуновским»
В этот раз сторонников Навального вышло на улицы гораздо меньше, чем 23 января.
Очередная «общероссийская акция протеста», организованная сторонниками арестованного политика Навального, собрала гораздо меньше людей, чем неделю назад. К примеру, во Владивостоке поддержать протест пришли не более двух сотен, в Чите попротестовать собрались лишь четверо горожан, в Благовещенске на акцию и вовсе никто не пришёл. Как и в Севастополе, где в прошлые выходные затею оппозиции также полностью проигнорировали.
«Протест превратился в тыкву, — считает политолог Павел Данилин. — После того как народ понял, как именно навальнисты его используют, на митинги он не пошёл». Акция протеста в Москве, по данным МВД, собрала 2 тыс. человек, сами протестующие называли цифру вдвое большую. Без лидеров (большинство из них были задержаны после проведения предыдущей несогласованной акции) движение стало броуновским и обессмыслилось, считает эксперт. Люди просто ходили из одного места в другое. При этом из-за акций протеста чуть было не оказалась парализованной работа крупного железнодорожного узла — Ленинградского, Казанского и Ярославского вокзалов. Тысячи людей опоздали на электрички и поезда, отметили в столичной мэрии. Из-за протестов также пришлось перекрыть улицы в центре. Манифестанты постоянно меняли маршрут, занимали новые станции метро, которые также приходилось закрывать.
Акции собрали мало людей по причине деморализации сторонников Навального, полагает политолог Олег Матвейчев. По его мнению, люди увидели, что организаторы собираются устраивать массовые беспорядки, людей с другой точкой зрения могут избивать, а скандальный фильм про «дворец» в Геленджике (подробнее о нём на с. 8) на поверку оказался «фикцией, которую помогали делать немцы и американцы». «Идти в бой за иностранного агента и производителя фейков, получая неприятности, мало кому хочется», — констатирует Матвейчев.
На протестные акции ходят всё те же люди, что ходили на них и 10 лет назад, говорит глава Фонда развития гражданского общества Константин Костин. «Никакой новой повестки они не предлагают и, очевидно, большого отклика у других социальных групп вызвать не могут. Как говорил классик: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа».
Беспорядки и провокации
Как и на акциях 23 января, в это воскресенье полицию закидывали снежками, периодически пытались отбивать задержанных. Провокаций хватало. В Москве один из протестующих пошёл на стражей порядка с битой наперевес. В Петербурге манифестанты принесли с собой красную краску, которую потом выдавали за кровь (якобы полиция разбила головы нескольким несогласным). Всё это особенно контрастировало с заявлениями соратника Навального Леонида Волкова о мирном характере акций.
Полиция тем не менее по возможности старалась вести себя корректно. Правоохранители вначале просили протестующих разойтись, объясняя, почему данное мероприятие незаконно, и только потом приступали к задержаниям. Силовики всячески демонстрировали миролюбие. В Москве, к примеру, Росгвардия развернула походную кухню, чтобы поить желающих чаем. Были случаи, когда омоновцы помогали выйти из толпы беременной женщине и спуститься по лестнице инвалиду. А на Тверской полицейские при помощи прохожих спасли жизнь человеку, который решил устроить самосожжение.
Соцсети как поле битвы
Настоящая война вновь развернулась в соцсетях. Если перед акциями 23 января основной ареной битвы стал TikTok, через который шла массированная пропаганда протестов, то после беспорядков и предупреждения Роскомнадзора соцсети начали массово блокировать призывы посетить незаконные акции. Кстати, в раскручивании протеста были замечены даже украинские спецслужбы, которые делали это через каналы в Телеграме и на YouTube.
Роскомнадзор объявил, что Фейсбук, Инстаграм, ВКонтакте, Твиттер и др. будут оштрафованы за нарушения. В Общественной палате призвали заблокировать TikTok, если он продолжит закрывать глаза на противоправный контент — привлечение к митингам несовершеннолетних. Анонимные сторонники оппозиции начали распространять личные данные сотрудников правоохранительных органов, замеченных в оцеплении. По белорусскому сценарию были созданы каналы, где такие данные выкладывались вместе с фотографиями полицейских и призывами к травле и преследованию их и членов их семей.
Требуют у Запада санкций
Между тем утром 31 января ближайшие соратники «немецкого пациента», очевидно, предвидя снижение накала протеста, перешли к другой тактике. Через западные СМИ они обратились к президенту США Джо Байдену с просьбой ввести санкции против 35 российских бизнесменов и чиновников, а также против «лиц, причастных к преследованию Навального». В список попали, например, Роман Абрамович, названный ФБК (организация признана в РФ иностранным агентом. — Ред.) «ключевым фактором и предполагаемым бенефициаром кремлёвской клептократии», а также глава российского Минздрава Михаил Мурашко, который «ответственен за отравление Навального и препятствие его эвакуации в Германию».
Суд над Навальным должен был состояться 2 февраля, когда этот номер уже был подписан в печать. Накануне прокуратура поддержала требование о замене условного срока по делу «Ив Роше» на реальный — за то, что в 2020 г. оппозиционер систематически нарушал требование проходить регистрацию во ФСИН.
Как подавляют протесты на Западе?
Европа со своими демонстрантами особо не церемонится.
В Нидерландах уже несколько недель продолжаются выступления против политики правительства, которая привела к банкротству 20 тыс. семей. Премьер страны Марк Рютте отказал недовольным в праве на протест, назвав происходящее «преступным насилием». Вторую неделю участников акции поливают из водомётов, применяют слезоточивый газ и избивают дубинками. К подавлению акций привлекли спецтехнику и конную полицию. Задержано более 200 человек, несколько манифестантов получили тяжёлые травмы.
Во Франции идут протесты против закона о глобальной безопасности, который вводит уголовную ответственность за распространение личных данных о полицейских. По всей стране в акциях приняли участие 33 тыс. человек. Полиция применила водомёты и слезоточивый газ, шли в ход и дубинки. Арестовано 35 человек.
В Бельгии более 200 человек было задержано на несанкционированном митинге против ограничений из-за COVID-19. Арестовывать людей начали ещё на подходе к месту проведения акции. Улицы блокировала конная полиция. Силовики останавливали людей с плакатами на выходах из метро и автобусных остановках. Задержанным грозят солидные тюремные сроки.
Должны ли власти услышать недовольных?
Что движет людьми, выходящими на акции протеста, может ли государство вести с ними диалог?
Максим Григорьев, директор Фонда исследования проблем демократии
В это воскресенье я сам вёл общественное наблюдение и у СИЗО «Матросская Тишина», и на Сухаревской, и недалеко от площади трёх вокзалов. Своими глазами видел происходящее, общался с теми, кто вышел на эти незаконные митинги.
Могу сказать: большинство из них пришли не за Навального. Кто-то просто устал от проблем, связанных с пандемией и ковидными ограничениями, — подобные мотивы движут протестующими и в других странах, например в Германии. Кто-то жалуется на небольшую зарплату. Кто-то работал, скажем, в кафе, но потерял это место из-за кризиса. Один молодой человек пожаловался, что его два часа продержали в очереди в военкомате...
Политические активисты, сторонники непримиримой оппозиции были в явном меньшинстве. Но именно они вели себя наиболее агрессивно: нападали на полицейских, оскорбляли тех, кто выражал иную точку зрения. Уровень ненависти там порой просто зашкаливал.
Понятно, что диалог с радикалами вести сложно, если не невозможно. Отрезвлять нарушителей закона — задача скорее для правоохранительных органов. Но с большинством протестующих вполне могли бы разговаривать представители власти, прежде всего — региональной. Выходить из кабинетов в народ и выслушивать людей, помогать решать их проблемы. Ведь они хотят внимания со стороны государства, ждут от него помощи. Очевиден запрос на более левую политику, активную социальную поддержку тех слоёв населения, которые в ней нуждаются. Собственно, и в этом Россия не уникальна — такой же запрос мы видим сегодня и в других странах.
Наконец, власть должна объяснять гражданам, особенно молодёжи, последствия участия в подобных акциях. Правовой нигилизм у нас огромен — люди действительно часто не понимают, что нарушают закон. Здесь большой фронт работы для того же Минпросвещения.