Юрий Соломин: «О великих людях, которые многое сделали для России, надо снимать кино»
Накануне Дня театра талантливый актер поделился историями своей жизни
27 марта, в честь 85-летия худрука Малого театра, н. а.СССР Юрия Соломина в Инженерном корпусе Третьяковки покажут полнометражные документальные фильмы «Его Величество Актёр» (2018) и «Память крови» (2020). Фильмы представят сам Юрий Соломин, режиссёр Денис Бродский и актёры Малого театра Людмила Титова и Александр Клюквин.
Кто из любителей театра не слышал монологи Юрия Соломина на сцене Малого — Хлестаков, Фамусов, Сирано де Бержерак, Федя Протасов, Мольер, Доменико Сориано? На премьере фильма «Его Величество Актёр» худрук произнёс целую речь, и это был личный монолог Юрия Соломина.
Чита и Малый театр.
Когда думаю о том, какую роль Малый театр сыграл в моей жизни, вспоминаю всегда одну сцену: прижимая к груди аттестат (школу окончил в 1953-ем), иду по читинской площади к старой деревянной почте. Отличником я не был, но хорошо знал литературу, историю, географию. До сих пор помню, что в учебнике географии было написано, что «Забайкалье превосходит Южный берег Крыма по прозрачности воздуха и количеству солнечных лучей в году». Время было сложное. Чита — пограничный купеческий город — до Манчжурии 400 км — во время войны там стояла японская Квантунская армия… Сибирские полки, как известно, во время войны были кинуты в центр, тем не менее, 50-летних мужчин в Забайкалье в армию не забирали. Специально оставляли стариков, которые знали, что такое тайга, Забайкалье, и это было разумно.
Так вот, на почту я шёл затем, чтобы отправить в Москву, на улицу Неглинную, 6 свой аттестат. Это был адрес Театрального училища имени Щепкина. Я запомнил его по документальному фильму «Малый театр и его мастера», с которого началось моё увлечение этим театром. По фильмам я знал Ильинского, Любезнова и Жарова, а там были Гоголева, Пашенная, Яблочкина, Турчанинова. Царёв, Шатрова, Владиславский, Бабочкин, Светловидов — у всех этих людей позднее мне довелось учиться. Аттестат я отправил, мне пришёл вызов, и я поехал в Москву вместе с отцом.
Опасайтесь Ярославского вокзала
У отца был бесплатный железнодорожный билет. Он, наивный человек, подумал — «Повезу ребёнка в Москву, устрою». Поезд шёл тогда семь с половиной суток. Ехали молча. Про себя я, наверное, что-то думал, учил, конкурс и тогда был огромный. Сколько себя помню, а преподаю полвека, ежегодно приезжает до пяти тысяч абитуриентов, а на курс набирают 25 человек. Пройти нужно три отборочных тура, как в футболе, потом выдержать конкурс.
Два тура я прошёл, а жили мы у знакомых в Монино, часа полтора по ярославской дороге, и когда опаздывали на электричку, оставались на Ярославском вокзале. Так что вокзал этот мне очень «близок». Прошёл второй тур, иду к отцу, который обычно поджидал меня в скверике около Большого театра, и уже предвкушаю, как пойдём с ним есть мороженое. Сообщил и — увидел у него на лице такую трагическую маску, какой ни у одного великого артиста не видел. Говорит — «У меня похитили все документы, включая партбилет, билеты на обратную дорогу и деньги». Что делать?! Отец говорит — «Надо ехать».
Знакомые читинцы, которых встретил на вокзале, повели меня в Министерство путей сообщения. Позвонили в Читу, дежурные подтвердили, что билет моему отцу действительно выписывался, и он радостно сказал — «Все, едем». «Куда, — говорю, — у меня ещё третий тур и конкурс». И тогда отец выдал — «Иди к Пашенной, обрисуй ситуацию, скажи, если она тебя берет, остаёшься, нет — едешь в Читу».
«Вера Николаевна Пашенная всегда со мной рядом»
Прихожу в приёмную театра, а там секретарь Адель Яковлевна, колоритная дама, с папиросой «Беломор-канала» в руке. «Здравствуйте, — говорю, — мне бы Веру Николаевну Пашенную». — «По какому вопросу?» — «По личному». — «Хорошо, я узнаю». И зашла в кабинет, где, на моё счастье, заседала кафедра, решали, кого допускать до конкурса. Вернулась: «Вас примут, посидите». Не знаю, сколько я ждал, выходит Вера Николаевна — «Что тебе, деточка?» Я рассказал всю историю с билетами и подвёл черту: «Если вы меня берете, то берите, нет — уеду обратно в Читу». Она, может, секунду, которая показалась мне вечностью, смотрела на меня, улыбнулась и сказала: «Ну, оставайся». И я остался.
Вере Николаевне Пашенной я обязан буквально всем. Мы выпускались с её курса в 1957 году, и я благодарен ей за то, что она из рук в руки передала мне профессию. Следующий курс не довела — её не стало. Но мы, ученики, прекрасно её помним, и однажды моя жена, с которой ведём курс в театральном институте (Ольги Николаевны не стало 27 мая 2019 г. — Ред.), предложила назвать его именем Пашенной, настоящей русской актрисы. Однажды, когда мы делали дипломный спектакль по чеховской «Чайке», где я играл Треплева, и у нас что-то не получалось, наша учительница сказала — «Играть надо так, чтобы оставлять на сцене частичку своего сердца». Я всегда помню эти слова, и всегда рядом со мной стоит моя дорогая Вера Николаевна Пашенная.
«В театре пользы принесёт больше»
В армию меня забрили в 26 лет, я уже играл центральные роли. Что делать, пришёл в военкомат на Сретенке, меня обрили и направили к молодому капитану, который разговаривал со всеми на повышенных тонах. Я завёлся — «Не кричите!» — и он пустил меня на отправочную комиссию. Прихожу, дай бог этим женщинам здоровья, одна спрашивает — «Вы когда проходили комиссию?» Я, все ещё на взводе, отвечаю — «Там все написано!» А было это в 1953 году, когда я школу заканчивал. Она: «А сейчас, на отправочной, проходили?» Я развёл руками. А у меня, когда нервничаю, повышается давление. Измерили и тут же упекли в больницу.
Вышел через неделю — комиссию проходила уже другая категория. И отправился я в Малый театр. Увидев меня обритым, директор Михаил Иванович Царёв спросил, разговаривал ли я с Еленой Николаевной Гоголевой, председателем профкома и военно-шефской комиссии Союза. Когда она входила куда-нибудь на заседание, все генералы вставали. Она меня выслушала и сказала — «Иди». А её на следующий день принял маршал Малиновский. А ещё через два дня из военкомата потребовали, чтобы я пришёл с фотографией. Пришёл к тому же молодому капитану, который, не глядя на меня, поставил подпись в моём деле, на котором красным карандашом через всю страницу красовалась роспись — «Малиновский».
Вера Николаевна пояснила — «Да, так и сказал — зачем он нам нужен, 26-летний, он в театре и кино для армии сделает больше!» И эти слова подтвердились: я снялся в фильме «Весна на Одере» в одной из главных ролей, снимался и в других фильмах про войну — «Адъютант его превосходительства», «Оборона Севастополя», «Блокада», «Соколово».
«Режиссуру напророчил Куросава»
В 1979 году меня пригласили поставить спектакль в Болгарии, а за плечами никаких режиссёрских курсов. «Что будешь ставить?» — спросили в Министерстве культуры, и долго не отпускали. Но я их успокоил: «Во время отдыха на Златних Пясцах группа актёров Малого театра подружилась с болгарскими коллегами из Толбухина. Известные старики, прекрасно относятся к русской драматургии. Они пригласили нас к себе в театр, а директор Стефан Димитров предложил мне как самому молодому поставить спектакль по пьесе Островского «Лес».
Болгарским друзьям я, конечно, сказал, что никогда режиссурой не занимался. Телевидения во времена моего детства в Чите не было, я знать не знал, кто такие режиссёр, директор театра, худрук. И поинтересовался, откуда такая идея. Стефан протянул мне журнал «Болгария»: «Пишут о фильме "Дерсу Узала" Акиры Куросавы, где ты сыграл одну из главных ролей. Фильм получил "Оскар". "Ну так что, — говорю, — не я же получил!" — "Ты дальше читай, Куросаву спрашивают, как он относится к Соломину?" Ответ: "Мне кажется, у него большие способности, и он мог бы стать режиссёром". Стефан опять ко мне — "Ты, что, отрицаешь?!" "Конечно, нет, — говорю, — раз Куросава утверждает, придётся отвечать". В общем, поставил я тот спектакль».
Миклухо-Маклай в жизни Соломина
В один момент Юрий Мефодьевич прервал монолог и представил собравшимся потомка русского учёного, исследователя и путешественника Николая Миклухо-Маклая. Полный его тёзка, Николай, приехал из Петербурга, откуда вскоре отправлялся в Новую Гвинею, исследованием которой занимался его предок. Северо-восточный берег Новой Гвинеи называют Берегом Маклая. Как известно, в 1985 году Юрий Соломин снял трёхсерийный художественный телефильм «Берег его жизни» о Миклухо-Маклае, где сыграл главную роль. В фильме показаны самые интересные моменты из путешествий исследователя, который первым высаживается на Новой Гвинее, знакомится с обычаями аборигенов. И живёт среди туземцев несколько лет. История его взаимоотношений с дочерью вице-президента Австралии также показана в фильме.
«Когда Николай представился мне по телефону: "Говорит Миклухо-Маклай", я чуть в обморок не упал, — сказал Юрий Соломин. — С этим именем носился давно, со времён постановки спектакля в Болгарии». Соломин тогда очень нервничал и не спал. Спасением стала библиотека Общества болгаро-советской дружбы, где ему на ночь давали детективы. Однажды взял книжку «Человек с планеты Луна», думая, что точно уснёт, но, не отрываясь, читал до утра. Оказалось, так аборигены Новой Гвинеи называли Миклухо-Маклая. Соломин «заболел» биографией путешественника и решил снимать кино. Сценарий двухсерийного телефильма написал драматург Игорь Болгарин, а накануне утверждения сметы заявил, что двух серий мало, поскольку нашёл «потрясающий материал». Пришлось звонить руководству, у которого в книжном шкафу на счастье оказался только что вышедший пятитомник Миклухо-Маклая, и им пошли навстречу.
«О великих людях, которые многое сделали для России, надо снимать кино, — сказал Соломин. — Мордобой — это хорошо, любовь в постели тоже неплохо, но не надо забывать, что рядом с нами растёт следующее поколение. И правильно кто-то сказал — "Страна должна знать своих героев". Набирая молодёжь в театральный вуз, видим, как велики пробелы в их знаниях по литературе, истории, географии. Всем нам нужно думать, как их восполнить».
В приоритете — каналы «Звезда» и «В мире животных»
Соломин часто вспоминает многосерийный американский фильм «Королева львов», снятый в Африке. В огромных загонах работают одни женщины. Лечат раненых львов и львиц, воспитывают львят. И очень ласково с ними общаются.
«Собственно, в жизни людей много похожего, — замечает он, — старики в Малом театре учили нас помогать друг другу. И сами помогали — в 50-70-х жизнь была очень трудной. Михаил Иванович Царёв, наш худрук и мой учитель по художественному слову, когда меня утвердили в "Дерзу Узала", не хотел отпускать на съёмки. Не любил: как же, театр — это все-таки организм, отпусти — а вдруг он не вернётся вовремя? Так что насчёт меня ему звонил директор "Мосфильма" Сизов. Михаил Иванович меня вызвал и как-то так стал говорить — вроде бы про себя и вроде со мной: "Так тебя Куросава приглашает?" — "Ну, если отпустите, надо на восемь месяцев уезжать на Дальний Восток". — "Поезжай". Я не могу это забыть, вот как странно все устроено в жизни…»