Третьяков пожалел, что Петр Толстой не пал на ассамблее ОБСЕ с российским флагом, как Болконский

После победы англичан я не смогла досмотреть до конца ток-шоу про наши отношения с Евросоюзом. У меня на этот счет есть своя устойчивая точка зрения. Им там у себя тесно и скучно. Как сказал однажды Николай Злобин: " Один из аргументов, который часто там звучит - часто, довольно часто слышу - россиян мало, они не справятся с этой страной. Не освоят. Зачем им всё это?! Зачем 4 процентам населения Земли 40 процентов полезных ископаемых?!"

При этом им абсолютно неинтересна наша история. Петр Толстой, хлопнувший дверью на очередном заседании парламентской ассамблеи ОБСЕ, снова заметил, что западные депутаты совершенно уверены: испокон века существовала отдельная несчастная страна Украина, которую Россия только и делала, что тиранила. И никому нет никакого дела до того, как реально развивались события в большой России.

Никому. Там в смартофонах сидят даже лорды. И черпают истину из заголовков желтых газет. Им хватает.

Почти сквозь сон, размышляя, было ли справедливым пенальти, которое принесло победу Англии, услышала несколько ярких фраз:

- У нас все равно пушка больше (Маша Бутина)

- Политика уступок всегда ведет к войне (Сергей Михеев)

- Не может медведь притворяться хомячком (Владимир Соловьев).

На этом простилась с эфиром. Но утром в соцсети прочла свисток (простите, газетный жаргон) Виталия Третьякова, который участвовал в дискуссии:

Я коснулся литературного, зоологического, исторического и политического аспектов проблемы.

Пошла искать аспекты.

Литературный вскрылся сразу, потому что Виталий Товиевич посоветовал Петру Олеговичу перед тем, как хлопнуть дверью, взять российский флаг и, подобно Андрею Болконскому под Аустерлицем, пасть на поле боя. Глядя в небо...

Он мечтательно представил себе такую картину.

А я не очень.

Но бесстрашную Машу развеселил.

Мария Бутина.

- Это произвело бы впечатление,- заключил Третьяков.

- Вы меня пугаете, - отреагировал ведущий. - А можно не пасть?

- Нет, пасть красиво, - продолжал настаивать политолог, журналист, педагог. - Во все киноверсии "Войны и мира" этот эпизод входит. Так что можно было.

Тут Соловьев, сознавшись, что он не литературовед, сказал: ему кажется, что в этом эпизоде сказалась зависть поручика Толстого к Болконскому - персонажу, с которым он не смог справиться на страницах своей книги. Потому что для боевого офицера задача - не красиво умереть, а выполнить поставленную перед ним. Когда перед тобой падает граната, ты не вспоминаешь всю свою жизнь, а думаешь, как её сохранить - и свою, и подчиненных тебе бойцов. Толстой не мог справиться с Болконским, предположил тут же Соловьев, потому что в литературном герое было всё то, чего не было в самом авторе.

- Вы правы, - неожиданно поддержал его Третьяков. - Он слишком много философствовал, слишком мировоззренчески ко всему подходил вместо того чтоб принимать конкретные решения.

- Вот поэтому Лев Николаевич и убил его, - пошутил Соловьев, подтвердив свою репутацию нелитературоведа.

Я готова была поубивать уже всех участников этого странного пассажа, потому что вдруг будто бы оказалась на факультативе журфака, который выбрала себе сама - "Прижизненная критика романа Толстого "Война и мир". На память у меня осталась уникальная книжечка со сборником статей тех лет. (Вы даже не представляете - как, почему и за что крыли Льва Николаевича современники). Я ее сберегла и обязательно поделюсь выдающимися цитатами.

А сейчас мысли убеленных сединами мужей выглядели абсолютно легковесными в сравнении с тем, как обсуждали эту тему третьекурсники.

Хорошо, Карен Шахназаров успел напомнить, что Толстой успел послужить на 4-м бастионе Севастополя во время Крымской войны.

В 1955 году была даже установлена стела в память об этом.

"За нахождение во время бомбардирования на Язоновском редуте четвертого бастиона, хладнокровность и распорядительность действий" будущий писатель был представлен к званию поручика и награжден орденом св. Анны с надписью "За храбрость".

Шахназаров - Третьякову:

- Он лучше нас с тобой знал, что нужно делать.

Третьяков:

- Так что ж он убил своего героя любимого?

На этом вопросе передача ушла на рекламу.

Но фразу, ради которой Виталий Товиевич затеял этот военно-литературный спор, я успела уловить. Она мелькнула невзначай:

- Вот так же и наша страна - всё философствует вместо того, чтоб принять решение.

Боюсь, что тезис столь же спорный, как падение Петра Толстого с флагом на заседании ассамблеи ОБСЕ. Хотя бы потому что решения, которые подсказывают политологи, принимать не им. А главное - не им расхлебывать последствия.

Андрей Болконский, Наполеон и небо Аустерлица.

Петр Толстой, потомок великого русского писателя. Таким представляю себе его выражение лица, когда он услышит всё это...