Парижский трактат лишил Россию Черноморского флота, но не снял проблему черноморской торговли и разве что подтолкнул необходимые стране реформы и поиск средств для отмены данных уложений. Тем более что с началом промышленной революции в России Южный край стал приобретать значение стратегическое – к хлебу в Новороссии добавились металл, уголь, машиностроение, а Одесса стала самым большим торговым портом империи. Все это надо было защищать, а лучшая защита – контроль двух узких проливов для недопущения вражеских сил в Черное море по типу Крымской войны. Можно сколько угодно обсуждать политику того времени в целом и князя Горчакова лично, идеи у старика были действительно не всегда здравые, а часто и фантастические, но в 1871 году свершилось – при поддержке новорожденной Германии и, воспользовавшись военным крахом Франции, Россия отказалась от Парижских ограничений. Это был несомненный успех и достижение русской дипломатии, но... За следующие пять лет флот на Черном море у нас так и не появился, если не считать за такой две круглые и немореходные поповки (по сути, неудачные плавбатареи) и пароходы РОПиТ – хорошие вспомогательные крейсера при наличии боевого флота. А турки тем временем строили именно броненосный флот, и делали это в Англии, стране – лидере военного кораблестроения. Война становилась неминуемой, вместе с ней превращался в неизбежный и шанс на решение вопроса проливов, но... Флот не строили. Были на это и объективные причины – Николаев пришел в упадок. Но были причины и субъективные – Александр под номером два действительно постоянно оглядывался на Европу, пытаясь в глазах западных стран стать своим, и не переходил некую черту. А потом грянуло. В 1875 году начались восстания балканских славян. Их поддержала Сербия. Турки, в свою очередь, резали восставших со страшной жестокостью. И Россия просто вынуждена была вмешаться, народ бы не понял. И вот тут и оказалось – воевать предстоит только на суше, флота нет. Можно было, конечно, по примеру Екатерины Великой, прислать в море Средиземное балтийцев и устроить новую Чесму, но англичане... Одним словом, Петербург не решился, хотя корабли были, причем корабли, превосходящие турецкие. На Черном же море воевали, чем было – пароходами активной обороны, вооруженными катерами с шестовыми минами, просто вооруженными пароходами, ну и мать-пехота платила кровью за то, что не додумали царь-батюшка и его министры. Именно та война – это Макаров, Рожественский, Скрыдлов и еще многие и многие, тогда молодые и отчаянные офицеры, пытающиеся выиграть войну на море без кораблей. Как бы там ни было – русская армия отвоевала и за себя, и за того парня, и в 1878 году русские штыки оказались в 25 километрах от Константинополя. Мечта была – рукой подать, войск для обороны столицы у турок уже не было толком, оставалось зайти и взять. Но английские броненосцы вошли в Дарданеллы, и в итоге империя побоялась занять Босфор, испугавшись призрака новой Крымской войны. Вот только – кто? Франция? Та зализывала раны и вела приготовления к реваншу с Германией. Германия? Там было не до драх нах остен: строили империю и готовились к войне с Францией. Австрия? В одиночку – не противник, да и внутренние проблемы, грозящие взрывом, были остры там как никогда. А самостоятельно Англия в войну бы не полезла, просто за неимением сухопутной армии нужного размера. Но по-любому – шанс был упущен. А довольно выгодный Сан-Стефанский мир сменил Берлинский конгресс, по итогам которого Россия не получила ничего. Нет, какие-то клочки территорий вроде Карса и Южной Бессарабии нам отошли (Британия, не воюя, приобрела Кипр). Но в целом... проблема проливов решена не была. Русским военным кораблям проход в Средиземное море был закрыт, разве с разрешения султана, полностью зависимого от Лондона. Этап подготовки Следующие десятилетия и правление трех императоров Россия готовилась... к захвату проливов, взять которые могла без боя в 1878 году. Тайно измерял глубины и течения Макаров, строили броненосцы для боев с береговыми батареями (тип Екатерина ІІ, 3Х2 305-мм орудий, из них четыре на нос), создавали особый запас из тяжелых орудий и мин, для укрепления проливов после захвата... Тратились миллионы, а выхлоп был резко негативным. Именно попытки флота готовиться одновременно к захвату проливов, укреплению морской мощи на Дальнем Востоке и обороне Балтики привели в итоге к Порт-Артуру и Цусиме. А коллекция черноморских броненосцев всю войну простояла в гаванях, прерываясь на бунты против царя батюшки. Подготовка шла так долго, что первые четыре построенных броненосца и шесть канлодок успели безнадежно устареть, и так дорого, что в 1905 году в Севастополе стояло три современных броненосца и два бронепалубных крейсера, которые могли переломить ход войны реальной. Шансы, для справедливости – были: что до Дальневосточной войны, что после. Например, Критский кризис 1897 года, но Россия предпочла стрелять по грекам, и на войну, к которой готовилась 20 лет, не решилась. А с 1908 года, после дипломатической Цусимы Извольского, стало и вовсе не до проливов, тем более – туркам начали покровительствовать немцы с их планами постройки ж/д дороги до Басры. Даже Балканские войны 1912–1913 годов не дали ничего, да и дать уже, пожалуй, что и не могли: Россия плотно входила в Антанту, и рисковать вызвать мировую войну не хотела, да и не имела права. Как некий итог 35 лет подготовки – потрачены колоссальные суммы, запасенное оружие успело устареть, Болгария из союзника стала потенциальным противником, а флот на Черном море теперь приходилось строить для обороны. Турки с помощью немцев обзавелись двумя броненосцами, модернизировали свое старье и заказали два линкора в Англии. В ответ началась постройка линкоров и на Черном море, отвлекая ресурсы от Балтики. А между тем война мировая приближалась. И так как поставки союзников шли в основном через Одессу, а оттуда же вывозилась в Европу российская продукция, то нарушение нейтралитета Османской империи означало просто космические проблемы для Российской империи. Об этом не думали у нас 35 лет, оглядываясь на Европу в османском вопросе. Но об этом подумали немцы, и их Средиземноморская эскадра рванула в Стамбул с первыми выстрелами войны. А дальше Сушон сделал, что сделал, поставив России шах, не смертельный, но дорогой: строить в ходе боевых действий портовую инфраструктуру в Архангельске и Мурманске и создавать там с нуля флот – то еще удовольствие. Понимали это и союзники. Их Дарданелльская операция – это не попытка захватить проливы себе. Это старание решить логистическую задачу: Европе нужен был русский хлеб, России – европейское оружие. Понятно, что выгори – и никто бы нам проливы не отдал. Но так сложилось, что, готовясь к Босфорскому десанту с 1879 года, мы оказались «не готовы». Подготовку вели в ходе войны, это и аж четыре линкора на Черноморском флоте против одного «Гебена», и флот «Эльдипифоров» и «Болиндеров», и подготовка с обкаткой десантами сухопутных частей, но... В 1917 году случилась революция.И мы можем только гадать: вышло ли бы у Колчака водрузить тот самый крест или получились бы вторые Дарданеллы? Впрочем, был шанс, что даже без революции мы бы просто не успели до конца войны. Как бы там ни было, Османская империя распалась, Россию сотрясала Гражданская война. Советский период Ни разу не странно, что гибнущие Россия и Турция стали союзниками в тот период. Странно было бы, если бы вышло как-то иначе. Для России (хоть советской, хоть какой) турки на Босфоре – лучше англичан или греков, чистый прагматизм. В результате туркам мы помогали, чем могли, а на Лозаннской конференции 1923 года поддержали ее всеми силами. В итоге Черноморские проливы остались за турками, но с правом прохода военных кораблей любых государств в мирное время. Это было невыгодно для нас и для турок, и в 1936 году подписана конвенция Монтрё, согласно которой черноморские страны получили право свободно проводить свои корабли через проливы, а нечерноморские – только в мирное время и с ограничением тоннажа. Статья 18. 1. Общий тоннаж, который Державы, не прибрежные к Черному морю, могут иметь в этом море в мирное время, ограничивается следующим образом: a) За исключением случая, предусмотренного в параграфе b), следующем ниже, общий тоннаж названных держав не будет превышать 30000 тонн; b) В случае, если, в любой данный момент, тоннаж наиболее сильного флота в Черном море превысит, по крайней мере, на 10000 тонн тоннаж наиболее сильного флота в этом море ко дню подписания настоящей Конвенции, то общий тоннаж в 30000 тонн, предусмотренный в параграфе а), будет увеличен на столько же, вплоть до максимальной цифры в 45000 тонн. В этих целях каждая прибрежная Держава будет сообщать, согласно приложению IV к настоящей Конвенции, Турецкому Правительству 1 января и 1 июля каждого года, общий тоннаж своего флота в Черном море, а Турецкое Правительство будет передавать эти сведения другим Высоким Договаривающимся Сторонам, равно как Генеральному Секретарю Лиги Наций. Действует конвенция по сей день. И, как показала практика – именно она и есть оптимальный вариант решения проблемы проливов, хотя обновить некоторые ее положения не мешало бы. Последним же актом борьбы за проливы стали годы 1940-е, когда Молотов в переговорах с Гитлером поднял вопрос проливов. Но там, скорее, вопрос был о контроле, в смысле что г) Вопрос о Турции и ее судьбах не может быть решен без нашего участия, так как у нас есть серьезные интересы в Турции. Проливы передавать Германии СССР не намеревался. И в 1945 году Сталин потребовал от Турции крупных уступок. С 7 июня по 6 июля 1945 года советское руководство приняло ряд решений по Ирану и Турции и выдвинуло требования, положившие начало эпохе холодной войны. Одной из первых акций в этом ряду следует считать прием наркомом В. Молотовым турецкого посла С. Сарпера, которому были зачитаны условия: совместный контроль над Проливами, предоставление Советам военных баз в районе Босфора и Дарданелл, возвращение Союзу Карса и Ардагана. Что привело, в числе прочего, к вступлению Турции в НАТО и проблемам на южном фланге Варшавского договора. С другой стороны – это было неизбежно, и особо попытка эта ни на что не повлияла. Итог Если же подвести итоги 200-летней борьбы за проливы – она была оправдана: русскому флоту выход в Средиземноморье необходим жизненно. Но успешна – лишь частично. И виной тому, как объективные (боязнь держав усиления России), так и субъективные (нерешительность правителей в критические моменты) факторы. Тем не менее в данный момент этот вопрос для России урегулирован оптимальным образом. И вряд ли в обозримой перспективе по нему будут подвижки.
