Но осталась улыбка твоя
В тот день, когда пришло горькое известие, в учительской говорили только об Андрее. Жалели, вспоминали… Он из поселка Вышков, что совсем рядом с Великой Топалью. У местных жителей название Красный Клин почему-то не прижилось. Не бывает клин красным. Черным – да, после вспашки. Так по старинке и называли поселок Вышковом.
Андрей учился в Великотопальской школе. Был скромным, обыкновенным.
Закончив девять классов, пошел трудиться. Его родители – Татьяна Николаевна работала в колхозе свинаркой, Петр Михайлович – трактористом.
Андрей устроился работать на ферму и ездил в Киваевский УПК учиться на тракториста. Летом подрабатывал на уборке. А вскоре пришла повестка из военекомата.
К армейской службе в доме Батынковых относились с уважением. Она многих, как говорится, в люди определила. Старший брат Андрея, Михаил, остался после срочной на флоте, служит в Севастополе. Фотокарточки мужчин в военной форме пользуются большим почетом у сельчан, висят в рамочках на самом видном месте. Какими словами говорили в доме о священном долге перед Родиной, не знаю, но из разговора с Петром Михайловичем понял, что об армии не скажет ни одного плохого слова и не будет искать виновных в гибели сына…
Ушел служить Андрей вместе с бывшими одноклассниками Колей Новодеем и Сашей Шелемехом. Было это 14 мая 1998 года. Попали в знаменитую Таманскую дивизию, мотострелковый полк. Больше года отслужили. Кое-кто и в отпуск съездил. Андрею не довелось. Думали, что вот так тихо да гладко и до ДМБ дотянут.
Но в конце сентября 1999-го оказались в Моздоке. А вскоре и в Чечне. Блокировали Грозный. Полк разделился. Одна часть осталась в Ханкале, а другую, в которой был Андрей, перевезли в Лермонтов-Юрт.
Воинская служба стала походить на… крестьянскую жизнь. Копали, возили и носили камни, бревна, ставили палатки, маскировали технику. Никто не сачковал: боевики могли двинуть на прорыв в любой момент, и блокпост, подразделение окажутся под ударом. Никто и помочь не успеет. Одна надежда на оборудованные позиции.
Саперы поработали, поставили со стороны «чехов» сигнальные и противопехотные мины. И днем не проскочишь, не то что ночью. «Сигналка» и осветит, и нашумит. Одно плохо – в случае чего самим идти вперед нельзя, пока саперы свое хозяйство не снимут.
Отделение Андрея – экипаж БМП (боевой машины пехоты) – тоже окопалось. Отрыл Батынков себе уголочек, обложил камнями, наметил возможные цели, прикинул расстояние. Все привычно. Никакой радости от здешних красот не испытывал. Земля, говорят, плодородная, но не такая, как в Вышкове – с каким-то пепельным оттенком, вязкая, тяжелая. Долго рассматривал в бинокль горы. Красивые, когда стоит тишина, а она здесь явление редкое. Раньше люди сюда ехали в отпуск, чтобы кавказской экзотикой полюбоваться, забравшись на вершину. Теперь же все иначе.
Какие только мысли ни приходят в голову, пока сидишь без дела… Война не только действие. Чаще наоборот – ожидание. Ждут обстрела. Кое-кто не дождался. Вернее, дождался, но этого уже не знал. Смерть прилетала раньше звука. Самыми опасными врагами стали снайперы.
23 декабря рота выполняла операцию по зачистке. День уходил. Косые лучи солнца бросали длинные тени. Как это некстати! Снега почти не было. Во время прочесывания гляди в оба: вперед и вниз. Спереди жди пулю, снизу – мину. В лучах заходящего солнца глаза уже не могли отличить, что лежит поперек тропинки: ветка, тень от травинки или растяжка от Ф-1. Взрыв он успел услышать. «Растяжка?!» –мелькнуло в сознании. И больше – ничего…
Привезли Андрея в Вышков 10 января. Хоронили через два дня. Пришло все село. Как хотелось матери увидеть лицо сына! Пусть застывшее, пусть безжизненное. Как же можно прощаться, не посмотрев в лицо? Но как ни всматривалась Татьяна Николаевна сквозь темное стекло, рассмотреть ничего не смогла. «Может, и не Андрюшка там лежит?». Но вера в эту ошибку уходила с каждым шагом, приближающим похоронную процессию к деревенскому кладбищу на краю оврага, уходила с каждым звуком рыдающего оркестра. Прощальный салют поставил последнюю точку в жизни Андрея.
В Великой Топали это были вторые похороны. Первым хоронили Олега Ворожанина, Героя России, чьим именем названа школа.
В. Михайлов.