«Усы — это мои кормильцы»

Евгения Терских знают и театральная публика Риги, Пскова, Новосибирска, Петрозаводска, и зрители фильмов, в особенности, сериалов, где актер снимается в ролях следователей и бандитов, а также поручиков или министров внутренних дел.

Карельская публика со стажем может вспомнить выпускника актерского курса Арвида Зеланда Женю Терских в сильной роли Юхани в спектакле «Нискавуори» в Национальном театре Карелии (хозяйку Нискавуори играла Элли Нярья). Интересно было наблюдать, как изящная легкая Элли — Ловийса меняется под влиянием обстоятельств и как ей подчиняется потом ее красавчик-муж, позволивший себе непростительный роман со служанкой. В «Вассе», втором спектакле в Петрозаводске, который случился через 15 лет на сцене «Творческой мастерской», мы снова видим Евгения Терских в роли провинившегося мужа. Виктория Федорова-Васса Железнова, другая сильная женщина, поступает с супругом еще более решительно. Сценой семейного суда как раз и начинается спектакль «Васса». Несмотря на то, что Сергея Петровича Железнова мы видим только первые 10-15 минут спектакля (потом действие разворачивается уже без него), мы не можем забыть его до самого финала, настолько он понятен и хорош в роли Евгения Терских.

Сейчас Евгений Терских уже не приглашенный артист, а штатный актер «ТМ». Играет в новых постановках театра: в спектакле «Мы пошли гулять с ума», в капустнике «О чем говорят женщины?». Обещает «замутить» здесь еще что-то хорошее. Будем ждать.

— Я посмотрела фильм «Хорошие девочки попадают в рай» Дмитрия Месхиева, где вы сыграли роль Ромыча, одного из главных героев. Как вы попали в это кино?

— Случайно я попал, наверное. Кино снималось в карантинный период пандемии. Я тогда был артистом Пушкинского театра во Пскове, а Дмитрий Дмитриевич Месхиев — его худруком. Он спросил: «Будешь сниматься в кино?» Я сказал, что да, конечно. Прочитал сценарий и прямо запал на этого Ромыча. Но оказалось, что режиссер предлагает мне другую роль, роль Директора: «Ну, какой ты Ромыч?» Тогда я стригусь прямо коротко, присылаю свои самопробники, и он мне пишет: утвержден.

— Долго репетировали трюк с раскладушкой? (В кино есть момент, где героя привязывают за руки к раскладушке, но он потом ловко вскакивает и «выворачивает» ее. — Прим. авт.)

— Я попробовал это сделать во время обеденного перерыва, а потом мы сняли эту сцену с одного дубля. В сериалах обычно не репетируют. Приходишь на площадку: хоп-хоп, одна репетиция максимум. А тут — полнометражный фильм, я был в предвкушении репетиций. Как раз Юля (Пересильд, она сыграла главную героиню в этом кино. — Прим. авт.) рассказала, что «Битву за Севастополь» они репетировали около года. Вот круто, думаю. Прямо как в театре. На следующий день встречаемся с режиссером: когда будем репетировать? А он: я не репетирую.

— Где вы научились такой походке?

— Это же я в прошлом (улыбается). Не знаю, где. Я не могу сказать, что вот губы я взял от этого, нос от этого… Актеры постоянно впитывают, что-то подмечают в жизни. Мы так обучены, так привыкли.

— Вы часто снимаетесь в кино. Неужели ваши усы подходят для каждой роли?

— Такая история, что уже третий год подряд мои усы нужны. Именно усы. У меня даже нет возможности их сбрить. Я пробовал отрастить бороду — нет, говорят, нужны усы. Мои кормильцы — это усы.

— Бывает, что актеры ради роли идут прямо на подвиги. Могут сильно похудеть или, наоборот, набрать вес. Вам не приходилось это делать?

— Да, в «Джокере», например, это впечатляет. Но тамошние актеры минимум за два года знают, что и где будут играть, у них большой подготовительный период. У нас немного другая история, нет такой возможности готовиться — у нас все должно быть быстро. Нет, от меня пока не требовались такие подвиги, но я к ним внутренне готов.

— Расскажите, как складывалась ваша актерская судьба после окончания учебы в Петрозаводске в 2002 году?

— Мы с сестрой и еще ряд артистов решили поехать в Ригу, чтобы играть в спектаклях Андрея Прикотенко. В Риге я отработал три года, потом Андрей уехал в Питер, а я отправился в «Красный факел» — все было хорошо. Сезон там провел, выпустил четыре спектакля. В следующем сезоне я должен был играть бомбические роли, судя по тому, что я знал. Но затем мы спешно по семейным обстоятельствам вернулись в Петрозаводск. Я думал, что я вообще больше не вернусь в театр. Думал: такой мир большой, можно заниматься, чем угодно. Но потом понял, что театр намного интереснее и глубже, чем остальной мир. Потом у меня был сумасшедший, неудачный, но безумно нужный опыт работы В Москве. Параллельно здесь мы сделали «Вассу» в «Творческой мастерской». И всё, после этого опыта я поехал во Псков, совершенно случайно это вышло.  Отработал, отслужил, отдружил там четыре года, а потом просто уехал в никуда. Сейчас я здесь, я строю свой дом в двух километрах от Петрозаводска, он необычный — круглый. И мне нравится труппа «ТМ», которую я давно знаю и люблю. Думаю, что мы еще замутим здесь что-то хорошее.

— Кем бы вы могли быть вне театра?

— Я немножечко не так смотрю на мир: важно не кто я, а какой этот мир, и как бы туда интегрироваться что ли? И я вижу, какой он многообразный. А вот себя я так не вижу и не представляю, не мечтаю, кем бы я хотел быть в этом мире. Это можно сравнить со спектаклем, где есть партнеры. Да, у каждого есть свой образ и есть история, которую мы пытаемся рассказать, увлечь и заинтересовать. И эта история важнее, чем твой персонаж, чем то, как ты выглядишь и какая у тебя походка. Это лишь штрихи вот этого всего. Гораздо важнее, чтобы эта общая история случилась.

— Сейчас вы — артист, востребованный и в театре, и в кинопроектах. Комфортно себя чувствуете сейчас?

— Я в достаточной гармонии нахожусь с самим собой. Если у меня что-то получается, это хорошо, приятные ощущения. Если не получается, то гамма эмоций богаче и начинается со злости на самого себя. В результате я люблю эти ощущения, когда не получается, когда нужно побороть себя. Важно понимать, что нужно идти делать свое дело. Нет другого варианта.

— Как получается, что режиссеры дают вам разные роли, а не используют уже проверенные успехом типажи героев?

— Вначале тебе просто везет, а потом все зависит от тебя самого. Пробовать новое и страшно, и интересно. Гораздо легче делать то, что уже знаешь, умеешь и проверил на зрителе. Но самое интересное там, где ты не был. Иногда на это нужно решиться. Иногда нужно от чего-то отказаться.

— Сложно было работать над ролью юноши-калеки Билли, в спектакле «Билли с острова Инишмаан» по пьесе МакДонаха?

— Что касается роли калеки Билли, то это удача, потому что не я должен был играть её. Должен был играть другой артист (Анатолий Васильев. — Прим. авт.), с которым мы приехали в Ригу, но у него украли паспорт, ноутбук, и ему нужно было вернуться в Россию, чтобы восстановить документы. А спектакль был уже разобран, и мне пришлось впрыгивать в него на ходу. Было непросто, но интересно.

— Я читала, что зрители возмущались, что театр пригласил играть калеку не артиста, а человека с инвалидностью.

— Да, была такая история. Мне кажется, что это шикарный комплимент актеру.

— Почему вы не захотели сыграть Билли в такой же постановке Прикотенко в БДТ?

— Я считал и считаю, что в одну реку дважды не войти. Мне кажется, это эксплуатация темы. Есть фильмы про войну, а есть эксплуатация темы. Мне кажется, эксплуатировать некоторые темы нечестно. Есть потрясающие фильмы «Иди и смотри», «Список Шиндлера», удивительный спектакль «Мастерской» Козлова «Живи и помни». В повторе спектакля на другой площадке я тоже увидел эксплуатацию темы. Я спросил режиссера, можем ли мы что-то новенькое попробовать в БДТ? Нет, говорит, мне нужна удача. Я не пошел. Думаю, там все было бы по-другому, но тут все зависит от того, чего ты действительно хочешь.

— Вы расстраиваетесь из-за несыгранных ролей?

— Мы же не знаем, как бы сыграли эти роли. Может, провалились бы. Я считаю, что, если роль тебе не досталась, значит, это либо не твоя роль, либо еще не время ее играть. Мы сами принимаем какие-то решения, которые порой меняют наши дальнейшие карьерные вещи или жизненные, или любовные. Все случайности, которые были в моей жизни, оказались счастливыми. Самая счастливая — моя супруга. Это точно могу сказать сейчас, прожив с ней много лет. А что касается кино или театра — не знаю.

 — Публика для вас — это нечто единое?

— По-разному. Если приходит мама или мастер, это — ух! Бывают моменты (у меня они случаются редко), когда ты вообще забываешь, что есть зритель. Прямо полностью погружаешься в историю. Я не знаю, как это происходит там, в голове. Я обожаю такие моменты, когда персонаж тебя двигает. Не ты его, а он тебя.

Процесс рождения спектакля сложный. Режиссер приходит к артистам со своими решениями, с уже продуманной формой. И мы поначалу сидим, ничего не понимаем. Мы же артисты — нам что скажут, то мы и будем делать. Вроде бы. Но вдруг наступает момент, когда инициатива переходит из режиссерских в твои собственные руки. Когда птицы летят стаей на юг, тяжелее всего вожаку, он испытывает максимальное сопротивление воздуха, остальным гораздо проще. Но потом птицы начинают сменять друг друга в роли вожака. Если перевести ситуацию в театр, то мне очень нравится момент перехода инициативы от режиссера к актерам. Он не всегда удачный, но если он случается, то это большая радость для меня.

— Я знаю, что вы отлично держитесь в седле. Откуда у вас этот навык?

— Мастер курса (Арвид Зеланд. — Прим. авт.) сказал, что навыки верховой езды артисту могут оказаться нужны, и мы два года этому учились. В финале обучения мы все ездили прямо хорошо. Это такой навык, который практически не забывается и очень быстро восстанавливается.

— И где вам это пригодилось?

— На съемках исторического проекта «Казанова» я сел и поехал. Я там играл поручика, который периодически скачет на лошади.

— Вы номинировались на «Золотую маску» за роль Городничего в спектакле Петра Шерешевского «Ревизор» во Пскове. Интересно было работать с этим режиссером?

— Я не поверил, когда мне сказали, что меня номинировали на «Золотую маску». Прикалываетесь? Петр Юрьевич — моя любовь. С ним всегда диалог, он прекрасный со всем его суперспокойствием, дзеном. При этом он копает глубоко, ищет сложные, провокационные, жесткие решения. Он невзначай накидывает темы, и ты уже понимаешь, какой ад ты видишь глазами зрителей. С ним очень хорошо.

— Видели наш спектакль «Ревизор» в Театре кукол?

— Конечно! Скажу крамольную вещь: Театр кукол — это лучший театр в Карелии. Это мое ощущение. Они молодцы, они постоянно что-то пробуют. Не так давно мы смотрели «Сирано Де Бержерак» — это круто. Я знаю, что актеров театра кукол по-другому учили, их не готовили для работы в драматическом театре. Нас — да, а у них немного все по-другому. И то, на какой уровень они вышли, это, конечно, большая удача для города, мне кажется. Причем, у них много прямо ярких удач. «Ревизор» — прекрасный спектакль. Олег Романов — вангую — получит «Золотую маску».

— Можете рассказать о каких-нибудь еще сильных впечатлениях в жизни?

— У меня пару раз в жизни были ощущения, когда я что-то осознавал и мой мир переворачивался. И я был под большим впечатлением: какой же я дурак, что я не понимал этого раньше. Наверное, это так ломалось мое самолюбие.

— Ваши дети вас удивляют?

— Интересная ситуация у меня была в Питере, когда я в числе других актеров давал мастер-класс, как сниматься в кино. Я взял туда своего 14-летнего сына. Вот приходят люди, мы знакомимся, общаемся. И я им задаю вопрос: а что вы хотите? Мне отвечают: «Я хочу быть актером», «Я хочу быть диктором, озвучивать мультики», что-то еще. И я дохожу до сына: «Молодой человек, а вы что хотите?» А он: «Я хочу быть счастливым. Хочу научиться быть счастливым человеком». Я прямо в ступор некий попал ненадолго. Такие вещи запоминаются. Это так точно, емко и радостно. Я в свои 14 лет этого бы не сформулировал. Я и сейчас это делаю с трудом. И таких вещей достаточно много.