Солдат «трех императоров». В 90 пошел добровольцем на фронт и дожил до 107
Никакая фантазия писателя не могла бы придумать, что в 90 лет человек может уйти на войну добровольцем, в 93 года — потерять из-за ранения ногу и выжить в столь преклонном возрасте. Что один человек в принципе смог пройти 10 войн и дожить до 107 лет. Но ведь давно известно, что реальность всегда «переплюнет» любой киносценарий.
Знакомьтесь — Василий Николаевич Кочетков (1785–1892). Старейший солдат Российской Империи, прошедший с боями 10 войн.
Кочетков громил французов на Бородинском поле, входил в Париж победителем, сражался с турками и поляками, участвовал в защите Севастополя и был в обороне Шипки, где в результате ранения в 93 года потерял ногу, но сумел выжить и еще послужил Отечеству.
«Это был еще бравый старик»
В отставку он уходил не раз. Но как только тучи сгущались над Россией, Василий Николаевич вновь отправлялся в боевой поход, который мог оказаться последним. В бою под Шипкой 93-летний Кочетков лишился левой ноги. Но — выжил! Что невероятно, учитывая его возраст.
На картине известного художника Петра Бореля солдат запечатлен уже с протезом. Портрет был написан по фотографии, снятой незадолго до смерти 107-летнего воина. Когда Борель решил увековечить образ старейшего солдата Империи, его уже почти год как не было в живых.
Слава, которой Василий Николаевич вовсе не искал, пришла к нему посмертно. Страна узнала об этой удивительной судьбе в 1892 году из материала в «Правительственном Вестнике». Вот отрывок статьи, вышедшей сто с лишним лет назад: «В Белозерске, Новгородской губернии, 30-го мая текущего года, проездом из С.-Петербурга на родину в Симбирскую губернию, скончался скоропостижно, от паралича сердца, один из старейших солдат русской армии, отставной фейерверкер лейб-гвардии конно-артиллерийской бригады Василий Николаев Кочетков, 107 лет от роду, из которых более 60 лет он провел на действительной военной службе солдатом...
На закате дней, около года тому назад, это был еще бравый старик, высокого роста, с военной выправкой; никто бы не дал ему его лет, и трудно верилось, сколько перенес этот человек в своей жизни лишений и невзгод, в особенности если принять во внимание, как много он совершил военных походов, побывав и в Париже и в Хиве, исколесив всю Россию с Кавказом и Польшей и пролив свою кровь в Турции, Венгрии и славянских землях».
Попал в плен к горцам и сумел бежать
Статья имела огромный успех, и ее спустя короткое время перепечатали еще два издания: «Вестник военного духовенства» и «Всемирная иллюстрация». Именно для «Всемирной иллюстрации» и написал портрет Кочеткова художник Борель.
Известно, что родился герой в селе Спасское Симбирской губернии и был, как тогда говорили, «из кантонистов» — так называли несовершеннолетних детей из семей нижних воинских чинов. Слово произошло от немецкого «кантон» (полковой округ). В России «кантонисты» с рождения были военнообязанными.
Василий по неизвестным причинам начал служить довольно поздно — в 26 лет. С боями прошел всю Отечественную войну 1812 года, закончив ее в Париже. Потом в составе гвардейской части участвовал в войне с Турцией (1828–1829). Положенные 25 лет службы истекли для Кочеткова в 1836 году, и он мог бы отправиться домой, в родное село, но предпочел остаться в армии. Его следующая военная кампания была на Кавказе, где он служил в драгунском полку. Сражаясь с горцами, был ранен в обе ноги и шею. Попал в плен, но ухитрился бежать.
В 64 года у Василия появился шанс стать офицером — он сдал экзамен на подпоручика. Но подумал, что для подпоручика уже слишком стар. Так и остался рядовым. В отставку вышел после 40 лет верной службы. А спустя несколько лет вновь отправился на фронт — на этот раз в осажденный врагом Севастополь.
В 70 лет спасал престиж России
Ему было почти 70, а он добровольно отправился на другой край Империи, чтобы помочь защитникам легендарного города, где в тот момент все население, включая женщин и детей, больше года сопротивлялось превосходящим силам французов, англичан и турок, которые не жалели ядер и пороха, чтобы сломить дух севастопольцев. Огненный дождь, штурм за штурмом. Погиб первый командующий обороной адмирал Корнилов. Погиб и его преемник адмирал Нахимов, чьи последние слова были «Защищайте же Севастополь». И наш герой, 70-летний солдат Кочетков, защищал, пока его не унесли с поля боя на носилках.
Его ранило снарядом на Корниловском бастионе. Позже историки констатируют: героические защитники Севастополя спасли престиж России, находившейся в очень сложной международной ситуации. Антироссийская коалиция, которая больше года штурмовала Севастополь, была деморализована силой духа жителей города-крепости. Сил и средств у них было больше, но город они тем не менее не взяли. Тот случай, когда Бог не в силе, а в правде. Той правде, когда добровольцами становятся в 70 лет.
Но, как оказалось, для солдата Василия Кочеткова этот возраст не был пределом. Пробыв в отставке неполные 10 лет, он вновь оказался в строю. И вновь добровольцем. Ему было почти 80. На этот раз убеленный сединами воин сражался против Кокандского, Хивинского и Бухарского ханств. Воевал в составе Туркестанской конно-артиллерийской бригады.
Тяжелые переходы через пустыню и молодых-то выматывали, а Василию Николаевичу шел 78-й год. До своего следующего ранения в оставку он больше не выходил. В 90-летнем возрасте отправился в составе русских добровольцев в Сербию, которая вместе с Черногорией вела войну с Турцией. Затем был участником войны за освобождение Болгарии (1877–1878). На Шипке турецкий снаряд оторвал 93-летнему Кочеткову левую ногу. Он выжил. Умер Василий Николаевич в возрасте 107 лет 30 мая 1892 года от паралича сердца, будучи проездом в Новгородской губернии.
Там же, за 11 дней до кончины, была сделана фотография, по которой позже портрет героя писал Борель.
Борель вранья не позволял
Как водится, у такой удивительной истории есть свои «хейтеры» — люди, которые пытаются доказать, что «такого не может быть». Впрочем, желающие развенчать «миф» о старейшем солдате упираются в несколько неоспоримых фактов, которые никак не получается обойти. Начать с того, что публикация о Василии Кочеткове была сделана не в бульварной прессе, а в серьезном правительственном издании Российской Империи. Да и саму статью написал Константин Случевский — сын сенатора и чиновник по особым поручениям.
Скептики указывают на то, что, мол, фотография, с которой писался портрет героя, не сохранилась. Тем самым косвенно обвиняют художника Бореля, что он «фальсификатор». Но так могут говорить лишь те, кто не знает, что из себя представляла фигура Бореля.
Известный русский живописец и портретист Петр Борель к тому времени уже создал собрание «Портреты лиц, отличившихся и командовавших действующими частями в войне 1853, 1854, 1855, и 1856 годов» (более 400 портретов). Это и до сих пор крупнейшая в истории русского изобразительного искусства единая серия портретов служивых людей. Борель был дотошным человеком, ведь портрет военных требует внимания к мельчайшим специфическим деталям. А ещё он был хорошо знаком с армейской средой. И наверняка по горячим следам сразу после смерти Кочеткова уточнил для себя все моменты, которые могли вызвать у него вопросы. И то, что именно он сделал иллюстрацию к материалу, который рассказывает о солдате Кочеткове удивительные, порой не укладывающиеся в голове вещи, лишь придает этой публикации дополнительный вес.
Практически весь следующий 20 век имя русского солдата Василия Кочеткова не вспоминали. В СССР, по понятным причинам, вряд ли бы кто-то стал цитировать «Правительственный Вестник» царского времени. Да и тот факт, что Кочеткова в России называли «солдатом трех императоров» — он действительно воевал при трех правителях России, а с одним из них, Александром II, встречался лично — не добавляло шансов, что о нем вспомнят в Союзе.
Вспомнили о герое в 2012 году, к 200-летию с начала Отечественной войны 1812 года. Но как-то мимоходом. Очевидно, что подобная фигура требует пристального изучения. И дожидается своего исследователя, который отыщет в недрах архивов новые подробности биографии Василия Кочеткова. И они пойдут в копилку портрета русского солдата, который даже в 90 лет не мог оставаться на печи, когда Родине грозила опасность.