Севастопольский ученый объяснил тайну «крымских Мальдив»
В Севастополе «Мальдивы» поскромнее. Расположены они на Фиоленте. Многие называю это место Баунти. Местных жителей название зачастую раздражает: какие «Мальдивы», какой «Баунти»? «Маяком» был и «Маяком» будет, даже если не будет самого маяка, говорят они.
А вот те, кто склонен вникать в суть, а не в споры, задаются другим вопросом: откуда взялся на севастопольском побережье этот осколок ярчайшей бирюзы? Понятно, что голубизну моря сохраняет белый песок, которым выстлано дно знаменитого пляжа. Но откуда он, если нигде вокруг его больше нет? Не с Беляуса же приносит каким-нибудь хитрым течением?
За ответом ForPost обратился к главному научному сотруднику отдела гидрофизики Морского гидрофизического института РАН, берегозащитнику Юрию Горячкину.
— Какое ещё течение с Беляуса? Это наши обрывы!
Учёный объяснил: обрывы побережья содержат вулканические породы и известняк. Вулканические после обвалов и перерабатываются в гальку, а та — в более тёмный песок. Известняк измельчается в тот самый белый песок, который уже не встретишь на глинистом побережье Северной стороны.
Вот только бóльшая часть белого песка из-за резко нарастающей глубины скатывается вниз, и лишь в нескольких местах в районе Фиолента есть небольшие участки, где белый песок не уносится вглубь, а накапливается у берега. «Маяк-Баунти» — самое большое и известное из этих мест.
«Там довольно прикрытая с двух сторон бухта, маленькое расстояние между двумя мысами, и песок скапливается естественным образом в воде. Где помельче и где поприкрытей, там замедляются береговые переносы и накапливаются мелкие осадки. А так они обычно скатываются вниз», — объяснил Юрий Горячкин.
Учёный рассказал: белый песок может быть известнякового происхождения, как на Фиоленте, а может быть биогенный — из ракушек. Последнего, к сожалению, всё меньше.
«Сейчас биогенного песка очень мало вообще. В 60-е годы, после вселения рапан, очень резко уменьшилось количество живых ракушек. Рапаны стали пожирать наши местные ракушки, это причина и того, что популяция мидий сокращается», — говорит учёный.
Да, рапаны не являются исконными обитателями Чёрного моря, они привезены сюда кораблями с балластными водами. Активные хищники, рапаны питаются двустворчатыми моллюсками, открывая их раковины своей мускульной ногой. На ней же они перемещаются по любому дну.
«Посчитать „вклад” рапанов с тех пор нельзя. Точных исследований в тот период не велось, но очевидно даже визуально. Я по детству помню, сколько в Евпатории на дне было живых ракушек, а сейчас их почти нет. Загрязнение плюс рапаны — и число бентоса [живой массы в море] резко упало», — констатирует Юрий Горячкин.
Есть и ещё один фактор исчезновения песка — и известнякового, и ракушечного. И он куда весомее, чем кажется на первый взгляд.
«Сколько люди песка на ногах уносят? Вроде бы ерунда. Но умножь эти граммы на миллионы людей, на количество дней и лет — и получаются безумные цифры», — смеётся учёный.
Результаты подсчётов его удивили, но защищать песчаные пляжи от двуногих он явно не склонен. По крайней мере, не таким способом.
Подробнее о противостоянии Юрия Горячкина и его коллег бездумному берегоукреплению — в материале о встрече учёных МГИ с губернатором Севастополя в 2020 году.
О судьбе Юрия Горячкина — в материале из цикла «Настоящий Севастополь».
Светлана Косинова