- Захар, мы знаем литераторов, художников, которые литературу сделали своей жизнью. И любое событие превращалось у них в роман, рассказ, эссе. Но, наверное, бывают какие-то предельные опыты, которые не переплавляются. Является ли таковым пережитый вами теракт? Что по этому поводу скажете о себе как о художнике? И что думаете вообще о военной прозе как явлении?
- Это сложный вопрос. Действительно, когда я думаю о Саше с позывным "Злой", погибшем рядом со мной во время теракта, то я ещё не готов в какой-то форме написать произведение о нём. У меня пока не нашлось для этого ни интонации, ни пригодных слов. Вместе с тем я чувствую здесь свою обязанность. Ведь невозможно сказать: "Саш, я был так огорчён, что ничего про тебя не написал". Русские писатели всегда находили слова даже для самых трагических моментов жизни. Вспомним фронтовиков Юрия Бондарева, Константина Воробьёва, Виктора Некрасова с их беспрецедентными судьбами. Они воевали по-страшному, рядом с ними целыми ротами погибали люди. Но через 5–10 лет про эти события были написаны великие книги. То же ранее было и с "Севастопольскими...
Полный текст статьи (780 слов).
