И торопился жить, и чувствовать спешил: творчество Александра Дейнеки как энциклопедия советской жизни
Ко Дню защитника Отечества Русский музей приурочил выставку Дейнеки, состоящую только из «своих» работ, не созывая варягов. Художник и без того представлен в ГРМ полно – настолько, что, какую тематику не объяви, в итоге выйдет безбрежный эпос, простирающийся от патриотизма до высокой чувственности.
Александр Дейнека – скрижаль из скрижалей советского изобразительного искусства. Соцреализм исключительно богат на выдающиеся имена: мы можем подобрать к Дейнеке достаточно равновеликих по таланту имен. Самохвалов, Попков, Пластов, Стожаров, Нисский – и у большинства ценителей живописи эпохи СССР найдется, что еще добавить в этот список. Но, пожалуй, лишь Дейнеке удалось в наибольшей степени не только коснуться, но впечатляюще исследовать и преподнести самые разные грани бытия человека страны, подобной которой ранее не существовало в истории человечества. Пейзажи и плакаты, промышленность и тонкая лирика, портреты и жанровые картины, сиюминутное бытописательство и безмятежное грядущее – со всех его работ на зрителя глядит сама жизнь во всех проявлениях, от глобально-общественных и идеологически мотивированных до самых интимных интонаций.
Выставка вполне самодостаточна – Русский музей всегда любил и старался пополнить свою коллекцию Дейнеки. И одновременно по-божески неизнурительна для посещения: в нескольких залах корпуса Бенуа компактно разместились около девяноста творений художника. Это не только живопись и рисунок, но и единичная скульптура, агитационная хромолитография, а также три крупноформатные мозаики, две из которых – панно «Хоккеисты» и «Утро» – были недоступны для зрителя в течение полувека. Подавляющее большинство экспонатов ведет себя в самом лучшем смысле агрессивно: Дейнека был умельцем воздействовать на зрителя, как мало кто. Могу сравнить этот напор с методой Исаака Левитана, мастером «лирического» удара по чувствам публики. У Дейнеки такой же дар руководить эмоциями любителей живописи, только посыл другой: тонизирующий, энергетический, очень часто даже императивный. В большинстве своем никакой созерцательности, только действие и призыв к активному переживанию сюжета.
Посетителей встречают такие работы, как «Текстильщицы» из конца двадцатых годов, а также «Бег» и «Колхозница в красном». Уже здесь уже можно увидеть все разнообразие творческих устремлений Дейнеки в ранние годы: тяготение к монументальной живописи, нескрываемый интерес к спорту (сам художник серьезно занимался боксом и футболом) и стремление передать красоту человеческого тела, игра с цветом и, конечно, создание женских образов – утонченных и земных одновременно. Чуть дальше мы видим работы, ставшие своеобразным творческим отчетом о пребывании Дейнеки в США, Франции и Италии. Они стали очередными страницами художественной энциклопедии, написанной мастером с присущим ему разнообразием техник (масло, акварель, гуашь, темпера, карандаш) и сюжетов (городские и дорожные пейзажи, снова портреты, зарисовки тамошней жизни и акцент на неграх, которые, видно, были художнику в большую диковинку). Нельзя не заметить, как мастер торопился впитать все увиденное, открыть новые страницы и темы. Это, конечно, характерно для любого настоящего творца, тем более, находящегося на подъеме жизненных сил. Но для Александра Дейнеки такая творческая жажда оставалась естественной до конца дней. Ну а пока он молод и с жадностью вглядывается в меланхоличного юношу-негра, отражение томной латинянки в зеркале с картины «Ночь» и невозмутимо прихорашивающуюся парижскую кокетку, на мгновенье отвлекшуюся от рюмки с ликером за столиком уличного кафе. Какая разница в манере письма по сравнению с появившимися парой лет ранее «Сельским пейзажем с коровами», «Беседой колхозной бригады» или видами любимого художником Севастополя, насколько безграничен гений Дейнеки!
Следующий зал погружен в глубокий красный цвет, но речь пока не о войне. По замыслу организаторов торжествующий пурпур на стенах должен наилучшим образом гармонировать с теми самыми уникальными монументальными мозаиками. И впрямь, здесь все поразительно и незыблемо, на века, как казалось в годы создания этих артефактов – 1959-60-й. Это панно «Мирные стройки», на котором молодежь возводит хрущевские панельки поистине с античным размахом. На мозаике «Хоккеисты» атлетические фигуры игроков идейно перекликаются с олимпиониками на древнегреческих вазах. Вертикально ориентированное панно «Утро» создано ранее, в 1949 году. Интонации здесь несколько иные: та же прекрасная молодость, но предельно чувственная – девушка застыла в физическом упражнении, трепетный нежный оттенок кожи, художник и не подумал спрятать юную грудь с пастельными сосками, замотав ее в какой-нибудь трикотаж и скрыв естественную красоту. Зато фоном выступает диковинный орнамент из концентрических окружностей. Все вместе – чистая Византия. Кажется, так неподходяще для поздних сталинских лет. Но, если подумать – когда же еще, если не тогда, в годы максимального могущества и мифологической несокрушимости советской империи, подобной великим державам древности?
Где величие, там и трагедия – тоже античная традиция. Еще из «красного» зала мы видим зияние серого. Это одно из самых пронзительных полотен Дейнеки «Сбитый ас» поглощает каждого, кто входит в следующее пространство. Война в изображении художника – отдельный мир, воспринимаемый на фоне остального его творчества как какая-то параллельная вселенная, как морок, которого не может быть. Но он есть, он преподнесен вещественно, натуралистично, даже телесно. Набросок к легендарной «Обороне Севастополя» (сама картина сейчас уехала на выставку, посвященную воссоединению Крыма с Россией) заставляет вглядеться в детали, вспомнить образы героических советских моряков, умирающих в своих белых одеждах, защищая родную землю. И здесь ты понимаешь, как они красивы, как величественны посреди человеческой грязи и крови. Если бы не война, не гибель – как бы прекрасно сложились их судьбы, каких детей они бы воспитали, насколько сильнее была бы наша страна. И в той же «Обороне Севастополя» сложили свои головы захватчики. И это не карикатурные маргинальные типажи. Дейнека показывает нам смерть людей, которые жили, у которых наверняка были свои радости, достижения, счастье, в конце концов. А они пришли сеять смерть и сами бесславно сгинули. Вглядываясь в них с каким-то внутренним самоукорением признаешь, что и они обладали человеческой ценностью, пока не поддались злу. В «Сбитом асе» такая невольная гуманизация противника достигает максимума: к исковерканной земле летит молодой человек, его голова сейчас разобьется, а на светлых волосах запечется кровь вперемежку с мозговым веществом. Враг погиб – это хорошо. Но картина все равно пронзительна. Неудивительно, что это полотно было признано «идейно ущербным» – в разгар войны иначе и быть не могло. А в наши дни оно лишний раз свидетельствует, как высоко смог приподняться художник над сиюминутностью, адресуя свою работу для осмысления потомкам.
Годом позже, в 1944-м, Дейнека уже вовсю пребывает в будущем, создавая самое жизнеутверждающее свое полотно, «Раздолье». На бегущих после омовения вдоль речки спортивных легких девушек на фоне привольного среднерусского пейзажа можно смотреть впрямую, а можно и со стороны, как бы подглядывая в створ выставочных «ширм» – архитектура экспозиции порой причудлива и это только на пользу проекту. Солнце, свежесть, запах травы и леса, ясные дали и торжество жизни – какой прекрасный день глядит на нас с холста. Напротив помещена еще одна залитая светом работа, «У моря». Это уже 1957 год. Жители побережий знают, что бывают такие дни, когда на ярком солнце при легком ветре морская гладь кажется серебряно-ртутного цвета, а воздухе, кажется, растворена соль с привкусом йода. Именно такое состояние гениально передано мастером в картине, изображающей будни рыболовецкого колхоза. Лодки рыбаков пристали к берегу, а женщины уже развешивают свежий улов для вяления. Кричат чайки, надеющиеся на поживу, ветер треплет косынки и юбки, скрипят весла в уключинах. В моем городе такой рыбколхоз назывался «Волна революции». Какое имя носило предприятие, нарисованное Дейнекой, мне неизвестно, но я знаю, что все так и было, как на этой картине. Сила и правда Александра Дейнеки заключены в отсутствии морализаторства, пошлости и ханжества по отношению к физической и нравственной красоте человека. И, конечно, в лейтмотиве всего его творчества – это вдохновенный труд, чистота помыслов, свобода чувств, любовь к своей земле и – мир, мир и еще раз мир. Вот, о чем нам говорит энциклопедическое, все обнимающее искусство Александра Дейнеки. Вот, что нам заповедал художник. Поэтому так привлекают людей его работы, именно в этом заключаются их всегдашняя актуальность и востребованность.
Выставка «Александр Дейнека. Певец новой жизни. К 125-летию со дня рождения» работает в корпусе Бенуа до 14 апреля.
Фотографии: Сергей Каюков.