- Украина продолжит свой путь как европейская страна, как часть Запада, потому что ее разрыв с Русским миром окончателен, - безапелляционно заявил министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба. Дмитрий Кулеба. Источник: "Википедия" Это ожидаемо вызвало немало иронических комментариев от российских политологов. - Вы не смейтесь, но у них опять «це остаточное прощевай», - заметил, например, публицист и писатель Армен Гаспарян. Он намекает на экс-президента незлежной Петра Порошенко, многократно употреблявшего в речах эту фразу, говоря об отношениях некогда братских народов. Однако, если отрешиться от вполне закономерного сарказма и поразмыслить, возможно ли найти в этом заявлении некое рациональное зерно? Да, оно заключается в термине «раскол этнического поля», принятом среди прочих в Пассионарной теории этногенеза (ПТЭ) Льва Гумилева. Оперируя постулатами ПТЭ, украинский кризис вполне можно было предсказать задолго до него. По Гумилеву, жизнь этноса можно сравнить с жизнью живого существа: он рождается, развивается, стареет и умирает. Аналогия, конечно, не абсолютна, но процессы эти вполне сопоставимы. Исходя из ПТЭ, российский суперэтнос, в состав которого входят великорусский, малорусский и белорусский этносы, находится сейчас в весьма опасной стадии этногенеза – переходе от фазы надлома, ознаменованного революциями и прочими социальными катастрофами, к относительно благополучной инерционной. Лев Гумилев. Источник: gumilevica «Фазовый переход всегда является глубоким кризисом», - говорил Гумилев. А раскол этнического поля – одна из главных его опасностей. Согласно ПТЭ, этнос – это, прежде всего, один и тот же стереотип поведения, отличающий его от иных по принципу «свой-чужой». Но в фазовых переходах стереотип этот начинает изменяться в разных частях этноса. Если говорить о нашей ситуации, раскол коренится в XIII веке, когда Русский мир был разорван между Литовским княжеством и Монгольской империей. Тогда-то и образовались три части нашего суперэтноса. Отношения между ними, хоть тогда они все называли себя русскими, были не всегда братскими. Например, белорусы напали на русские обозы после Куликовской битвы, а запорожских казаков во время Смуты на Московской Руси называли не иначе, как «запороги-вороги». Однако был и есть фактор, всегда поддерживающий Русский мир в относительной цивилизационной целостности. Это православие – не только вера сама по себе, но и православная культура. Соперники-конкуренты с запада, из Европы, которая в этническом отношении тоже представляет из себя единый суперэтнос, это прекрасно понимали и удар наносили именно сюда. Так, в 1595 году под давлением польских властей и иезуитов возникла украинская греко-католическая униатская церковь. Перешедшие в униатство православные быстро теряли чувство своей принадлежности к Русскому миру. Собственно, мы видим это до сих пор, только слегка поменялась стратегия: упор идет на не прямую унию, а на стимуляцию расколов в Русской Православной Церкви, вроде создания «Киевского патриархата», ПЦУ и прочих подобных структур. Однако все они неизбежно сближаются с униатами. "Учредительный собор" ПЦУ. Первый слева - Петр Порошенко, третий - глава "Киевского патриархата" Филарет. Источник: "Википедия" Но униат, порывая с Русским миром, не становится ни добрым католиком, ни полноценным европейцем. В католичестве отношение к ним весьма настороженное, а среди европейцев – полупрезрительное. Что, опять же, доказывает нынешнее отношение западного мира к «эуропейской» Украине. Это сказывается даже спустя много поколений. - Мои предки по женской линии, русские дворяне, где-то в XVII веке приняли католичество и стали польскими шляхтичами, - рассказывает писатель Павел Ганипровский. – И это часто вызывает во мне, православном, когнитивный диссонанс. Впрочем, думаю, этот диссонанс значительно сгладился, когда моя бабушка вернулась в православие. Действительно, согласно теории Гумилева: «Когда два разных (этнических. – ИА FederalCity) ритма накладываются друг на друга, возникает своего рода какофония, воспринимаемая людьми как нечто противоестественное, что в общем-то и правильно». Тогда может образоваться то, что ученый называл «этнической химерой». Ее классический пример – униатская Западная Украина. Однако после обретения независимости «галичане» расползлись по всей Украине и теперь все это государство в этническом отношении химерно. Воля населения Крыма и Донбасса к отделению говорит о том, что оно, ощущая свою принадлежность к российскому суперэтносу, не хочет жить в «недоевропейском» государстве. И это создает для него опаснейшую ситуацию. Этническая химера всегда неустойчива. Если ПТЭ определяет срок жизни этноса примерно в полторы тысячи лет, то химер – от нескольких десятков до пары сотен лет. Гумилев указывал, что украинский этнос состоит из девяти субэтносов. Они различаются и по ландшафту обитания, и по времени вхождения в Украину, и даже по этническому субстрату. Это Буковина, Подолия, Полесье, Крым, Новороссия, Слобожанщина, Закарпатье, Галиция и Северская земля. Распад химеры, навязывающей населяющим ее этносам чуждый стереотип поведения, может произойти по границам этих областей. Ведь, образно говоря, у украинского этноса больше нет держащего его в целостности центра, стереотипа поведения, который заменил «европейский шлях». Исторические регионы Украины в целом совпалдают с ее этническим делением Кстати, это понимал не только Гумилев, но и западные ученые. «Украина – это расколотая страна с двумя различными культурами. Линия разлома между цивилизациями, отделяющая Запад от православия, проходит прямо по ее центру вот уже несколько столетий», - писал, например, американский социолог и политолог Самюэль Хантингтон. Конечно, наивно требовать от современных украинских политиков знания трудов Гумилева или Хантингтона. Вряд ли тот же пан Кулеба вообще слышал эти имена. При этом узколобая уверенность в том, что они какими-то заявлениями способны повлиять на глобальные процессы, киевских правителей не покидает. Сказали – идем в Европу из Русского мира, так и сделаем… Однако этногенез процесс природный и пытаться каким-то образом серьезно повлиять на него – дело зряшное. Самюэль Хантингтон. Источник: "Википедия" «Мера влияния человека на историю вовсе не так велика, как принято думать, ибо на популяционном уровне история регулируется не социальными импульсами сознания, а биосферными импульсами пассионарности, - писал Лев Гумилев. – Образно говоря, мы можем, подобно резвящимся глупым детям, переводить стрелки на часах истории, но возможности заводить эти часы мы лишены. У нас роль самонадеянных детей исполняют политики. Они по своему почину переводят стрелки с трех часов дня на двенадцать часов ночи, а потом страшно удивляются: "Почему же ночь не наступила и отчего трудящиеся спать не ложатся?"». Как учит история, прозрение этих «детей» обычно бывает горьким.
