«Армия России — уже в Белоруссии»: Роман Носиков о главном страхе оппозиции
Отколовшись от России, куски бывшего СССР потеряли свое предназначение и способ существования. Они дезертировали из Истории.
В связи с событиями в Белоруссии количество советников президента России по внешнеполитическим вопросам возросло в тысячи раз. Кремль мечется по фейсбуку, не зная, кого из мудрецов слушаться.
Тут тебе и Григорий Явлинский, который рассказывает Владимиру Путину, что же там написано в уставе ОДКБ:
«Устав ОДКБ предусматривает военную помощь только в случае внешней агрессии. Никакой внешней агрессии, нарушающей стабильность в Беларуси, нет, а потенциальную угрозу ее территориальной целостности и суверенитету несет только российская «братская помощь», — докладывает Явлинский.
На самом деле, все, разумеется, не так. Потому что, в отличие от меня, честный политик Григорий никакого устава не читал. Иначе он знал бы, что там, в этом самом уставе, вообще нет слова «агрессия». Зато есть статья 8, которая разрешает странам координировать усилия в области борьбы с экстремизмом.
Можно догадаться, что проблем с доказательствами экстремистского характера протестов в Белоруссии не будет. Как нет сомнений в том, что костяк протестов имеет четкий и ясный нацистский бэкграунд. Кроме того, формальный лидер протеста в данный момент руководит им из Литвы, что может быть расценено как грубое вмешательство Вильнюса во внутреннюю политику Белоруссии.
А вот «историк» Марк Солонин объясняет нам и президенту, что у России нет никакой армии и вводить в Белоруссию просто нечего.
«Вводить нечего, — так и сообщает Солонин. — Армии, способной на чужой территории воевать против регулярной армии, [у России] нет».
На самом деле, конечно же, все в точности наоборот, и лидеры белорусского протеста об этом прекрасно осведомлены. Именно поэтому в их политической программе есть пункт о чистке армии от пророссийских элементов, перевод ее на мову и патриотическое перевоспитание в русофобском ключе.
Строго говоря, России ничего не надо вводить в Белоруссию. Ее армия уже там. Это белорусская армия.
В свою очередь, Евгений Гришковец отговаривает нас от вмешательства и поддержки Лукашенко. Он очень сильно стыдится за всех нас из-за того, что мы не считаем протест проявлением достоинства и свободолюбия.
«Тем самым наши СМИ и многие журналисты лично оскорбляют граждан Беларуси, которые в своем протесте монолитны и едины», — полагает писатель.
Патриоты России жалуются на то, что Путин опять слил «мягкую силу» Джорджу Соросу, а надо было этой самой «мягкой силой» Сороса-то и победить.
Так вот, о «мягкой силе» и «достоинстве». Это очень важное сочетание, которое дает ключ к пониманию особой природы политических и экономических процессов на отвалившихся от России осколках империи.
То, что мы в своей среде называем «мягкой силой Сороса», есть ничто иное, как растление. Обеспечение морального разложения граждан. Разжигание в них национального чванства, шовинизма и потребительской похоти. С последующим переименованием всего этого в «достоинство». Ну, то есть «гидность».
«Мягкая сила» — это отбор наиболее омерзительных пошляков, типа Светланы Алексиевич, и назначение их в «совесть нации» и элиту. Но Россия не может соревноваться в растлении и обеспечении морального разложения с условным «Соросом», который, кажется, стал персонификацией дьявола в постсоветской политике. Это противоречит нашим целям.
Может быть, тогда нужно применять какую-то хорошую «мягкую силу»? Воспитывать не шовинизм, а братство, не потребительскую похоть, а трудолюбие, например? Я думаю, что на этой строчке вы и сами все поняли. Трудозатраты по воспитанию и по растлению — абсолютно несоизмеримы.
Но Россия ведь уже 30 лет субсидирует белорусскую экономику, замечают некоторые. Неужели белорусы этого не понимают? Понимают. Но те, с которыми работает «Сорос», именно за это нас и ненавидят. А те, кому достаются эти субсидии, то есть главные предприятия Белоруссии, — отчего-то больше всего и фрондируют.
Почему так получается?
Да потому что менеджмент этих предприятий давно уже хочет обратить их в свою собственность, а поддерживаемое Россией статус-кво препятствует осуществлению их желаний.
То есть мы субсидируем именно тех, кто нас ненавидит наиболее накаленно.
Вообще говоря, вся политика на территории бывшего СССР, как, собственно, и вся тамошняя жизнь, — это жизнь post mortem. Потому что отколовшись от России, эти субъекты потеряли свое предназначение и способ существования.
Не может быть России вне России. Для государства и страны жизнь — это нахождение в Истории. Это продолжение своего сюжета. А эти страны из Истории дезертировали.
То, что мы в итоге имеем на этих осколках, — это продолжающие свой распад куски СССР. Быстрый, как на Украине. Комично-страшный, как в Туркмении. Или степенный и сытый, как в Белоруссии.
Но это, так или иначе, все равно распад. С ним ничего нельзя сделать. Он должен произойти. Его можно только «подморозить» — как оторванную конечность. Сунуть в морозилку, подключить к субсидиям. Но выполнять свою функцию и жить она будет, только если ее пришить обратно.
Так, как живет сейчас Крым.