«Подарки» в жизни не возвращаются, а в геополитике – ?..
Россия по-прежнему великая держава и за своими долгами вернется
В январе 2020 г. Президент России В.В. Путин выступил с инициативой внесения поправок в Конституцию РФ с обоснованием политических трансформаций в жизни российского общества за истекшие более чем четверть века со дня принятия Основного Закона страны в условиях постоктябрьского кризиса 1993 г. В обществе был дан старт проведению активных дискуссий, а Конституционный суд одобрил необходимость нововведений в содержание Конституции. И хотя распространение эпидемии коронавируса несколько отсрочило дату проведения всенародного референдума, 1 июля 2020 г. российский народ проголосовал «за» (практически 78%) внесение поправок в Конституцию.
В своих публикациях по отдельным вопросам данной темы мы уже высказывали свое мнение, в частности поддержав необходимость обозначения русского народа государствообразующим. Должен отметить, что и ряд других нововведений вызывает положительную оценку (включая верховенство российского законодательства над международным, защиту интересов семьи и других (включая духовные) традиционных ценностей многонационального и поликонфессионального российского общества, закрепление социальных гарантий, укрепление единства и территориальной целостности Российского государства, запрет на иностранное гражданство для представителей властей).
Более 21% граждан выступили против изменений в Конституцию, что, очевидно, было связано с обнулением президентских сроков действующего главы государства. С одной стороны, понятно, что в 147-миллионной стране с великим интеллектуальным наследием не может быть дефицита достойных кадров на власть. С другой же – следует понять, что масштабы и содержание политического ландшафта и этнографии России, как показывает отечественная история, требуют постоянства власти разумного лидера для сохранения стабильности и исключения всяких попыток раскачать политическую лодку страны. Именно поэтому, на мой взгляд, Владимир Путин остается востребованным для современной России политическим лидером.
В контексте внесения изменений в Конституцию и акцентирования внимания российской и международной общественности на правопреемственность Российской Федерации от СССР В.В. Путин в своем недавнем интервью особо подчеркнул важность сохранения территориальной целостности самой крупной державы мира в лице России. Как известно, он критически оценил процесс выхода союзных республик из Большой России, основанный на ленинском принципе самоопределения наций, и позитивно отозвался о сталинском подходе национальных автономий в составе РСФСР. Путин, касаясь советской конституционной нормы о праве республик на выход из состава Федерации, справедливо обратил внимание на отсутствие правового механизма процедуры данного выхода. При этом глава России подчеркнул, что некоторые республики (а на наш взгляд, практически все, кроме самой РСФСР) вошли в состав СССР с одними границами, а вышли с другими «за счет подарков русского народа». Что бы это значило в контексте современной геополитики?
Некоторые эксперты могут сказать, что, очевидно, Путин имел в виду Украину и тему Крыма с Новороссией с учетом современного кризиса российско-украинских отношений и самоопределения Крымской автономии. Другие обратят внимание на значительные русские территории Северного Казахстана (тот же Петропавловск, Семипалатинск, Целиноград и т.д.). Третьи напомнят белорусскому союзнику о Могилеве и части Смоленской губернии. Четвертые вспомнят нефтяной Баку и современный Азербайджан, созданный по проекту Османской Турции и Великобритании в 1918 г. Пятые и вовсе отметят искусственные границы образования серднеазиатских республик, трансформацию Бессарабии в Молдавию и т.д.
Однако данное заявление главы России, на мой взгляд, относится ко всем 14 бывшим союзным республикам, ибо их вхождение в СССР на правах национальных субъектов, последующее развитие и стратегическая безопасность были следствием русской геополитики. В этой связи мне бы хотелось рассмотреть данный вопрос в контексте Армении и армянского Карабаха.
Естественно, армянские эксперты могут сказать, что Восточная Армения в отличие от многих других союзных республик и российских автономий, прежде чем стать частью Российской империи и Советского Союза, уже была известна в мировой античной и средневековой истории как государство со своими этническими территориями. Более того, армяно-российский геополитический союз состоялся в начале XVIII в. не по принуждению северного соседа, а по взаимному согласию (если не сказать по инициативе карабахских армян). Впоследствии роль армянского фактора только укреплялась в пространственном расширении Российской империи и наступательной стратегии русской геополитики на кавказском и туркестанском направлениях. В то же время армяне внесли немалый вклад в развитие российской и советской экономики и торговли на внутреннем и внешнем рынках, в научный, культурный и оборонный потенциал страны. И это, безусловно, будет объективной оценкой армяно-российских отношений.
Вместе с тем, в современной армянской политологии и историографии сохраняется комплекс противоречивых (а точнее, критических) оценок состояния армяно-российских отношений 1920–1921?гг., связанных с отказом правительства большевиков подписать договор о дружбе с независимой Арменией (в частности, провал миссии Левона Шанта в августе 1920 г. под давлением турецкой делегации во главе с Али Фуад Джебесоем), признавать решения Севрского мира стран Антанты по части «вильсоновской Армении» с шестью армянонаселенными вилайетами, проигравшей в Первой мировой войне Османской империи, и Русской Арменией с выходом в Черное море, попустительством начала очередной турецко-армянской войны в сентябре 1920?г. с очевидным поражением для армян, решениями Московского и Карсского договоров 1921?г. о территориальных уступках Армении в пользу Турции (Карс, Ардаган, Артвин и Сурмалинский уезд с Араратом) и Советского Азербайджана (Нахичевань и Карабах).
Российская же сторона отмечает, что Первая Республика Армения сделала ставку на союз с Антантой и США в частности, но получила Арбитражное решение президента Вудро Вильсона на бумаге (а не военную помощь того же Запада для локализации турецкой агрессии осенью 1920?г.), Армения проиграла войну туркам и подписала кабальный Александропольский договор 2 декабря 1920 г. (хотя в Ереване в тот день власть уже была передана Ревкому во главе с Асканазом Мравяном, то есть пророссийскому большевистскому правительству), турки требовали от русских большевиков вообще отказаться от политического понятия «Армения» на географической карте Южного Кавказа, не говоря уже о Зангезуре в пользу Советского Азербайджана. Однако Москва все же сохранила Армению на 29,9 тыс. кв.?км и оставила Зангезур в составе Советской Армении (правда, в тот период туркам и азербайджанцам вместе с частями 11-й Красной Армии так и не удалось покорить Зангезур из-за присутствия Гарегина Нжде, успешно организовавшего оборону данной армянской области). Судьба Зангезура тогда определилась как героизмом Нжде, так и осознанием русских большевиков недопустимости формирования пространственной связи между Турцией и Азербайджаном для последующего реваншизма доктрины пантюркизма.
Тем не менее, Путин в части современной Третьей Республики Армения и конфликтного Карабаха своим заявлением о «подарках русского народа» справедливо намекает, что данная независимость не могла бы состояться без геополитики русских царей в XVIII–XIX вв. и русских большевиков ХХ?в. Иначе почему же армяне сами, без помощи России, не добились освобождения своих исторических территорий от Персии и Османской Турции? И здесь вряд ли кто сможет возразить Путину либо другому русскому лидеру прошлого и будущего.
Правда, Владимир Путин, касаясь вопроса отсутствия процедуры выхода союзных республик из состава СССР, почему-то «забыл» о Федеральном законе СССР от 3 апреля 1990 г., регламентировавшем порядок выхода данных республик из Федерации. Хотя, возможно, данный закон и был несовершенным, но все же имел место и отмечал фактор национальных автономий в качестве сдержек стремительного развала Союза.
Более того, тот же Путин почему-то «не вспомнил», что окончательную точку в судьбе расшатанного Союза все же 21 декабря 1991 г. поставил его предшественник Б.Н. Ельцин вместе с лидерами двух других славянских республик (Украины и Белоруссии), подписав печально известные Беловежские соглашения. И что же три славянские республики предложили остальным субъектам бывшего СССР в этой ситуации, кроме как путь к декларации национальной независимости? На мой взгляд, Союз и после кризиса ГКЧП можно было сохранить, подписав новое соглашение с предоставлением более высоких полномочий экономического суверенитета, но исключив хаотический процесс развала единства и территориальной целостности государства. История же сослагательно не пишется, и сегодня мы имеем то, что случилось. В итоге, в погоне за властью и кремлевский кабинет глава РСФСР Б.Н. Ельцин сам стал соучастником развала Большой России.
Однако новая ситуация постсоветского времени вовсе не означала для новообразованных национальных республик стремительный отход от ориентации на Россию. Понятно, что для тех же независимых республик Прибалтики и новых национальных элит внешнеполитическим ориентиром стал Запад в лице Европы и США. Вполне объяснимо, что для тюркских республик постсоветского пространства возникли новые альтернативы внешней ориентации по части Запада и его союзника Турции. Украина со своим стратегически важным положением стала объектом усиленного воздействия англосаксов в плане отрыва ее от стратегического союза с Россией в целях исключения любых вариаций усиления геостратегического положения новой России и реинтеграции постсоветского пространства (исторической России). Начался новый этап Большой игры с использованием сырьевых, коммуникационных и этноконфессиональных инструментариев по ограничению влияния России и недопущению возвращения ее в состав великих держав. Не этим ли можно объяснить стремительные потери внешних позиций России в 1990-х гг.?
А что же Армения, с ее анклавным положением и сохраняющимся территориальным конфликтом с Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха? Власти Армении, оценив уроки 1920–1921 гг., изначально взяли курс на формирование стратегического союза с Россией, что позволило сохранить российскую военную базу в республике, обеспечить стратегическую безопасность от очередной агрессии натовской Турции, организовать успешную оборону Нагорного Карабаха и разбить наступления азербайджанской армии. Именно Москва добилась прекращения огня и подписания бессрочного перемирия в мае 1994 г. с сохранением статус-кво в зоне карабахского конфликта, что обеспечило реинтеграцию данного армянского края с Арменией. Названная стратегия внешней политики Третьей Республики в современных реалиях фактически безальтернативна.
Естественно, Армения, которая имеет многомиллионную диаспору в разных частях мира, не может отказаться от развития сбалансированных внешних отношений со странами Запада и Востока. Подобная политика при ее эффективной организации должна приносить дивиденды для исторической родины. Наконец, Армения не может не учитывать факторы силы мирового и регионального уровней, заинтересованные в геополитике и геоэкономике Южного Кавказа (тем более, что урегулирование карабахского вопроса находится в повестке дипломатии ОБСЕ с участием трех главных посредников в лице России, США и Франции).
Однако данная констатация международной реальности вовсе не означает отказ от курса стратегического союза с Россией в пользу другой столицы. К сожалению, прежняя администрация Президента Сержа Саргсяна посчитала для себя возможным развивать так называемый курс «и-и» (то есть и Россия, и Запад) при условии обострения отношений между этими центрами по ситуации Крыма и другим вопросам. Данная политика изначально несла в себе угрозу для внутриполитической стабильности и стратегической безопасности Армении и Карабаха.
Исполнителем соответствующей политической технологии «и-и», как ни странно, оказался не только Президент С.А. Саргсян, но и отдельные члены его семьи (в частности, в лице зятя Микаэла Минасяна). Последний сам признался в своих многосерийных монологах из «зарубежной кухни», что был автором политтехнологий подкупа и формирования прозападно ориентированных политиков, партий и СМИ в Армении, привода их в парламент, а в конечном итоге к власти (если иметь в виду того же Никола Пашиняна и Эдмона Марукяна). Чем данная политика обернулась для Армении?
Россия, как известно, стала продавать на миллиарды долларов современные наступательные и оборонительные виды оружия и военной техники Азербайджану, развивать активные экономические и политические связи с президентом И. Алиевым, сокращать инвестиции в армянскую экономику, занимать удаленную позицию по части аналогии Карабаха с Крымом. После же прихода к власти «воспитанника» Микаэла Минасяна в лице «революционного» премьер-министра Никола Пашиняна российско-армянские отношения и вовсе переживают состояние неопределенности.
В ситуации с Нагорным Карабахом стороны конфликта (в особенности Азербайджан, поскольку по итогам развязанной им же войны в 1991–1994 гг. он потерял полный контроль над Карабахом) время от времени обвиняют посредников Минской группы ОБСЕ в отсутствии решительности в предложении путей урегулирования данной проблемы. Однако посредники в лице США, Франции и России вряд ли в скором времени способны будут предложить вариант решения карабахского вопроса в силу противоречивости отношений между ними, разновекторности геополитических интересов и амбиций столиц трех мировых центров на Южном Кавказе.
Если говорить о России, то вряд ли Кремль заинтересован разрешить карабахский вопрос в ущерб своим региональным интересам в пользу Армении (равно как и Азербайджана). Москва скорее будет учитывать карабахский фактор в своей палитре интересов. И здесь вряд ли забыли, что Карабах оказался вне Персии не благодаря независимой Армении или Азербайджану (последний и появился-то на политической карте в мае 1918 г.), а в результате русско-персидских войн 1805–1813 и 1826–1828 гг.
Конечно, в обычной жизни подарок не подлежит возврату, иначе теряется вся логика и сущность данного действия (в противном случае, обратное считается признаком дурного тона). Однако так бывает в обычной жизни. В обычной же геополитике никто за красивые глаза или горькую судьбу никому не делает подарков – все действия, связанные с освобождением или принуждением, исходят из жесткого расчета интересов. Здесь нельзя не согласиться с мнением видного деятеля партии «Дашнакцутюн» профессора Эдуарда Оганесяна о том, что в армянском случае, равно как и в других подобных вопросах, «не было ни спасителей, ни врагов – было лишь столкновение интересов держав и защита этих интересов без учета интересов армян». В этой связи российский лидер неслучайно напомнил всем постсоветским республикам о территориальных «подарках русского народа».
Как это заявление отразится на последующей геополитике России – покажет время. И если Путин решил продолжить срок правления в русской истории, то оставшиеся 10–16 лет, очевидно, дадут ответ и на этот вопрос. Что ждет Армению и Карабах в данной связи?
Прежде всего, следует понимать: чтобы в жесткой схватке интересов крупных держав учитывались национальные интересы армян, важно возрождение Армянского государства и национально ориентированной политики. Если же есть дееспособный субъект армянской политики в лице Третьей Республики Армения, то есть все основания утверждать о возможности защиты армянских интересов (включая в Карабахе).
На мой взгляд, укрепление стратегического союза между Ереваном и Москвой по всем азимутам межгосударственных связей станет формулой сохранения Армении и ее стратегической безопасности. Данный союз и возможное расширение политической интеграции (например, формат Союзного государства) между двумя субъектами скажутся и на судьбе Нагорного Карабаха. И если Карабах оказался политическим маяком северной ориентации армян в начале ХVIII в., то и спустя три столетия данный вектор способен будет сохранить христианскую Армению. Российский протекторат над всей зоной карабахского конфликта может стать безальтернативным для независимости армянского Арцаха от Азербайджана. Именно с реализацией подобной политики возможен долгосрочный мир между армянами и азербайджанцами, восстановление российского геополитического доминирования на Кавказе и в Центральной Азии.
Однако для реализации столь прозрачной и амбициозной региональной политики современная Россия нуждается в надежных и проверенных партнерах в политической среде союзников, а не в дискредитировавших себя лицах, для которых история – не учитель.
Радикальные оппоненты России в тех же Украине или Азербайджане полагают, что Кремль в лице того же В. Путина (либо его преемников) вряд ли способен будет воссоздать историческую Большую Россию за счет приращения территорий постсоветского пространства. По их мнению, современный мир якобы радикально изменился, внешние силы Запада и Востока не позволят русским обеспечить геополитический реванш, а ставка на Российскую армию и оккупацию по аналогии с минувшей историей советизации национальных окраин окажется провальной в силу усиления независимых новообразований и якобы из-за кризиса русских в Сирии и Ливии. Я не думаю, что мир заметно изменился в контексте Большой игры и столкновения геополитических интересов, Россия же по-прежнему остается великой державой, и за своими долгами русские когда-нибудь возвращаются. Тот же, кто подвергает эту историческую истину сомнению, сполна ощутит силу русского терпения и восстановления геополитического статус-кво великой державы.
Освобождая и объединяя, занимая и принуждая, Россия не истребляет народы, а создает условия для их сохранения, демографического роста и развития этнической культуры. И я не исключаю, что вслед за периодом бесформенной евразийской интеграции Москва в ХХI в. станет генерировать эпоху российской интеграции и русского ренессанса.
Автор: Александр СВАРАНЦ