Писатель Беседин: фильму «Чужой: Ромул» не хватает содержания и масштаба
С новым «Чужим» — тем, что имеет подзаголовок «Ромул», — вышла странная история. Я отправился посмотреть его в кинотеатр в первый же день проката в России, изрек относительно увиденного несколько фраз в блогах, а вот с полноценной рецензией как-то не сложилось. Она выходила то слишком громоздкой, то, наоборот, короткой и быстрой, как удар ятагана.
Ну что тут скажешь? Не станешь же, в конце концов, повторять затертые, как джинсы, привезенные из ГДР, банальности о том, что кинематограф, испытывающий кризис идей, откапывает, точно мертвецов из могил, успешные франшизы и, впрыснув в них кровь младенцев, перезапускает снова? Мы и так все это знаем. Тут культового «Ворона» пересняли — и вышел чудовищнейший, порочный треш.
О мертвецах, кстати, я не просто-так. Режиссер Федерико Альварес (уругваец, что редкость), призванный перезапустить франшизу, в свое время снял фильм из серии «Зловещие мертвецы». Он вообще умеет из минимальных ресурсов выжимать максимум. За то его и держат, что называется.
Тут же Альваресу дали серьезное кино — и он, конечно, старался. Еще бы, такой шанс!
Но можно ли оживить то, что давно мертво? Вряд ли.
Для этого нужна чернокнижная магия, но некроманты в Голливуде давно залегли на дно либо были изгнаны прочь, как Роман Полански, к примеру. Поэтому можно лишь попытаться качественно переснять то, что было. Запомните это слово — «переснять».
Главная заслуга нового «Чужого» и конкретно Федерико Альвареса в том, что он отдал дань уважения праотцам, поклонился великим создателям. В первую очередь, конечно, Хансу «Руди» Гигеру, этому швейцарскому полугению, которого одни ценят за работу с Ридли Скоттом, а другие — за колоссальный вклад в оформление рок-пластинок.
Вообще же Гигер открыл дверь ногой в мир массового искусства оформлением «Некрономикона». Дальше были Ридли Скотт и, собственно, «Чужой».
Фанаты рока знают, что Гигер создавал обложки для таких культовых групп, как Emerson, Lake & Palmer и Danzig, например. Он вообще по тяжелым, если что. Хотя сотрудничество с Дебби Харри тоже в портфолио есть. Как и создание сюрреалистических микрофонных стоек для Джонатана Дэвиса из Korn, этого freak on a leash. И конечно, истинные ценители панка знают, что кое-какой пейзаж Гигера (название неприлично) музыканты Dead Kennedys использовали для своей пластинки Frankenchrist.
Но что-то я увлекся творчеством Гигера, друзья. Хотя кто бы не увлекся? Да и разве это не о «Чужом»? Ведь лучшее, что в нем есть, — это, повторюсь, бережное обращение с оригиналом. Реплика, да, но весьма качественная.
При этом создатели ленты «Чужой: Ромул» постарались, пусть и как умели, поговорить о любви. Мол, это важно в мире, где люди все больше рождаются и живут в атомизированных капсулах. Есть в ленте и попытки говорить о высоких технологиях. Привет андроиду Энди, которого очень и очень плохо сыграл темнокожий актер.
Но чего-то не хватает, не правда ли? Понятно, что оригинальности.
Когда мы в сотый раз смотрим историю ксеноморфа, то невольно вспоминаем прошлые фильмы. Сравниваем, хоть и говорим себе: это новое.
Но давайте представим себе, что зритель не видел «Чужого». Да, так бывает, на самом деле. Я знаю людей, и немало, кто не видел «Матрицу» и «Терминатора». Речь сейчас не о 90-летних пенсионерах, а о молодых людях, прущих в кинотеатр. Для них ведь во многом и снимают современное кино — для babies и teens, а я бы использовал новый термин — дарю! — teen-babies.
«Чужой: Ромул» — не попытка откопать и оживить мертвеца; это, при всей заботе и любви к оригиналу, искоренение его из зрительской памяти. Забудьте, не было никакой Сигурни Уивер, Ридли Скотта — есть только вот это, новое, так что смотрите его. Поэтому и сделано так. Как? Обезличенно. Вроде бы динамика есть, какой-никакой сценарий (хоть и с «белыми пятнами»), но не сопереживаешь. Почему?
Сейчас буду совсем странненьким, но те лица, которые мы видим на экране, они какие-то пустые, что ли. Нет, я не прошу Джека Николсона или ту же Сигурни Уивер, я даже Тома Скеррита не прошу в кадр, однако нельзя ну вот так, совсем уж тоскливо и пресно.
Говорят, что Кейли Спэни в роли главной героини Рэйн (насчёт ее имени вспоминается из «Друзей» фраза Росса: «У нас что, дочь — хиппушка?») относительно хороша, но мне она не понравилась и в солидной картине Алекса Гарленда «Гражданская война» (в нашем прокате «Падение империи»).
Не то это все не то! Не хватает масштаба, не хватает игры, не хватает, в конце концов, содержания!
Последнее главное: у этого кинематографа нет своего «внутреннего человека» (это, если сложно), а если просто, то нет своего содержания, внутренней миссии, глубинных смыслов. Изначально «Чужой» не был просто фантастикой — это ведь притча, исследование о том, что происходит с человеком, когда он встречает другого, непонятного, которого, как следствие, боится.
Неважно, речь идет о ксеноморфе или о человеке другой культуры и с другим цветом кожи. Но ирония-то в чем?
В том, что этот страх перед чужим, перед страшным постарались если не ликвидировать, то как минимум сгладить весьма примитивными и кривыми методами, что по итогу привело к диктатуре «чужих и страшных». Вот где проблема и вот где трагедия и современного кинематографа, и современного мира.
Может быть, когда-то об этом тоже снимут отличное кино. А пока — вот так.