Русский Че. Как Чепаев стал Чапаевым и почему о нём слагали легенды
105 лет назад, 5 сентября 1919 года, погиб один красный начдив — так тогда называли командующего дивизией. Дело не то чтобы редкое — во время Гражданской войны смерть в бою для военачальника в ранге генерал-майора не была чем-то экстраординарным. Нерядовым этот факт делала фамилия красного начдива — Чепаев.
Именно так, да ещё и через «ять», подписывал свою фамилию не привыкший к обновлённым правилам орфографии Василий Иванович, что зафиксировано многочисленными документами. К привычному для нас виду она пришла только после смерти начдива. Да и то не сразу. Даже после знаменитого романа Дмитрия Фурманова на местах находились упрямцы. Так, газета «Волжская коммуна» в ноябре 1932-го года вышла с заметкой: «Памятник Чепаеву в Самаре открыт». И только фильм Георгия и Сергея Васильевых, вышедший на экраны в ноябре 1934 года, навсегда постановил, что «главного героя» Гражданской войны следует называть Чапаевым, в крайнем случае — Чапаем, и никак иначе.
Влияние этой картины на мировой кинематограф иногда сравнивают с влиянием фильма «Броненосец Потёмкин», а уж об отечественном культурном коде и говорить не приходится. «Чапаева» любят и смотрят до сих пор, а цитаты из него мы используем в повседневной речи уже на автомате.
Глас народа
Возможно, именно благодаря невероятному успеху фильма с некоторых пор в общественном сознании утвердилось мнение, что Чапаев, при всех его заслугах, фигура отчасти дутая. Дескать, таких начдивов было в каждой дюжине двенадцать, а советская власть просто назначила Чапаева выдающимся, сотворив руками писателей и режиссёров грандиозный миф чуть ли не на пустом месте.
При этом из вида упускается один очень важный момент, который нельзя подделать или назначить. Глас народа — глас божий, с этим трудно спорить. И у Чапаева здесь всё в порядке. Фольклорист Виктор Сидельников, предприняв поездку по местам следования Чапаевской дивизии, писал: «15 июля 1919 года в одной из центральных газет прошла заметка "Письмо с Уральского фронта", где сообщалось, что некий Чапаев, бывший фельдфебель, в настоящее время является командиром самой лучшей, многочисленной и дисциплинированной дивизии, пользуется огромной популярностью, и про него рассказывают целые легенды».
Обратим внимание на дату. Чапаев в эти летние дни ещё жив и здоров, а легенды о нём уже в ходу. Более того, стоит слегка отмотать назад и убедиться, что к лету 1919 года легенды и впрямь должны были оформиться. Потому что народная молва прославила Чапаева ещё раньше. Николай Хлебников, будущий генерал-полковник артиллерии и Герой Советского Союза, воевал в дивизии Чапаева с начала 1919 года. Вот его слова: «С первых дней прибытия Иваново-Вознесенского отряда на фронт мы много слышали о легендарном Чапаеве». Дмитрий Фурманов, ещё не помышляя о создании романа, 28 февраля 1919 года занёс в дневник: «Здесь по всему округу можно слышать про Чапаева...»
Преемник Ермака
Впрочем, окончательно легенды оформляются уже после смерти Чапаева. И надо признать, что Василий Иванович достигает в них поистине невероятных высот. Иногда его жизнь, битвы и гибель описываются средствами волшебной сказки — так, по мнению сказителя Матвея Корганова, Чапаеву помогала тётка-ведунья: «Слушай, племянник, вот я даю тебе кольцо. И в этом кольце такая волшебная сила, что никакая тебя пуля не возьмёт, и никакой тебя меч не сечёт. Ну, кольцо будет действовать только на суше, так что остерегайся воды...» Иногда Чапаев предстаёт былинным героем — его появление на свет сопровождается визитом трёх калик перехожих, которые одаривают отца новорожденного: «И прими от нас, от трёх от странников, ты подарочек для сына для любимого. А от первого прими любовь народную, от второго — удаль молодецкую, а от третьего — смерть храбрую, геройскую...» На вопрос отца, что же это за калики перехожие, которые дарят такие странные дары, следует неожиданный ответ. Первый — Емельян Пугачёв, второй — Стенька Разин, а третий — покоритель Сибири Ермак Тимофеевич, нашедший смерть в реке Иртыш.
Встать вровень с такими героями — это не каждому дано. Но сказители не останавливаются и наделяют Чапаева кое-чем ещё. Оказывается, он не совсем погиб, а просто перешёл в иной мир: «Принесёт тебя этот конь к горе Чёрная Орлица, про неё никто на земле не знает. Как будут обижать народ, ты станешь выручать его из нужды...» А это уже высший уровень. Так некогда в сказаниях описывали посмертную судьбу самого Александра Суворова: «Проснётся он в тяжкие времена, когда вся русская земля покроется кровью по щиколотку его боевому коню. Тогда Суворов встанет, выйдет из своей каменной кельи и сразит лютого врага земли русской...»
Воля ваша, но такого не добиться никакой пропагандой. Стало быть, дело не в романе и не в фильме, а в самом Чапаеве. Вернее, в тех его качествах, о которых народ успел услышать и которые по-своему осмыслил. Так что скорее, всё было наоборот — как раз кино в чём-то «подкручивали» под уже готовое народное восприятие Чапаева, а на историческую реальность порой закрывали глаза.
Выше правды
Взять хотя бы его внешность. Вот как представлял Чапаева до знакомства с ним Николай Хлебников: «Громадный рост, мощное сложение, голос — труба. Таким сделала Чапаева людская молва». Реальность была куда прозаичнее: «Обыкновенный человек, сухощавый, среднего роста, видимо, небольшой силы, с тонкими, почти женскими руками. Жидкие тёмно-русые волосы прилипли косичками ко лбу. Короткий нервный тонкий нос, тонкие брови в цепочку, тонкие губы...» Но такого Чапаева народ бы не принял. И потому Васильевы взяли на его роль статного мускулистого Бориса Бабочкина. Да ещё и слегка поколдовали специальными приёмчиками: «Чапаев — человек огромного роста, верхом на колоссальной лошади (к тому же снятый снизу) производит поистине грандиозное впечатление».
Кстати, о «колоссальной лошади». Реальный Чапаев крайне редко ездил верхом. Во-первых, потому что по своим военным корням был пехотинцем. А во-вторых, из-за тяжёлого шрапнельного ранения левого бедра, полученного на фронтах Первой мировой. Именно поэтому он иногда устраивал скандалы командующему 4-й армией РККА Тихону Хвесину: «Товарищ Хвесин! Вы приказ мне даёте и требуете его выполнить, но пешком по всему фронту я ходить не могу, верхом мне ездить невозможно. У меня вышиблена рука и порваны жилы, управлять лошадью не могу. Прошу выслать мне для дивизии и для дела революции один мотоциклет с коляской, 2 легковых автомобиля и 4 грузовика». Но русский былинный герой на автомобиле? Нет, это немыслимо. А потому где, по мнению Чапаева, находится командир, когда «отряд следует боевым порядком»? Правильно — как сказано в кино: «Впереди, на лихом коне!»
Та же судьба постигла и остальные виды современного вооружения. В дивизии Чапаева был сводный 17-й отряд бронеавтомобилей, флагманом которого считался броневик «Гарфорд-Путилов», вооружённый пушкой и тремя пулемётами, весом в 11 тонн с экипажем из 8 человек, а также 26-й и 30-й авиационные отряды общей численностью до 30 боевых самолётов... В кино нам эту радость не показали, хотя первоначально такой план был — в рамках мести за погибшего Чапаева красные должны были ворваться в городок Лбищенск, что на берегу Урала, «в силе тяжкой». Васильевы от этого отказались по тем же причинам — былинным героям такое не к лицу.
Может возникнуть вопрос — а в фильме вообще хоть что-то осталось от реального исторического Чапаева? Да. Осталось самое главное. То, что не противоречит народному представлению о «настоящем былинном герое». То, что ценится во все времена. То, о чём сказано в характеристике, с которой Чапаев был отправлен в Академию Генштаба РККА в конце ноября 1918 года: «Василий Иванович Чапаев, ныне командируемый в Академию Генерального Штаба, обладает следующими свойствами: ясным пониманием необходимости для победы координировать действия боевых единиц, пониманием маневра и удара, смелостью в принятии решения, военным здравым смыслом, умением ориентироваться в боевой обстановке, личным обаянием героя, могущего подвигами беззаветной храбрости, твердостью воли и решительностью заставить исполнить приказание».