«В бою ставка — жизнь». Охотник на «птиц» называет себя чистильщиком неба

Если бы мы с Иманом — это позывной бойца добровольца Андрея Анненко — случайно встретились в его родном Краснодаре, признать в нем лучшего охотника на вражеские дроны я бы точно не смог.

Мужчина среднего роста с усталыми глазами и обычными для его пятидесяти пяти морщинами на лице. Похож на доброго отца, но только не на бесстрашного добровольца. А ведь он действительно герой. На счету Имана и его группы — 83 сбитых дрона противника за три месяца. И это тебе не по «тарелочкам» в тире стрелять, а вести смертельный бой с врагом, где ставкой является жизнь.

Ружье, висящие на стене, обязательно выстрелит, но не сейчас...

Скажу честно, уговорить Имана рассказать о себе, о том, как он командовал одной из первых и самых результативных групп «охотников», было делом нелегким. Но, когда сидишь с героем очерка в одном блиндаже, который одновременно согревается и освещается огнем «буржуйки», разговор клеится как-то сам собой. Не спеша, под кружку крепкого чая, разговариваем о прошлом, настоящем и будущем. Хотя будущего на «передке» стараются касаться поменьше — жизнь, как говорят, штука непредсказуемая.

А вот про настоящее и прошедшее — это пожалуйста. Ну а раз так, то с Иманом разговор я начал издалека. На него, кстати, меня вывел странный позывной, который я, как оказалось, несколько раз произносил с ошибкой в одну букву — Имам вместо Иман.

— Так все поначалу ошибаются, — успокоил меня доброволец. — Можно, конечно, называть друг друга по имени, но я уже отвык, когда меня называют Андрей. По позывному привычнее. Иман — это река в Приморье, приток Уссури. Я там на границе служил. В районе острова Даманский, за который мы с китайцами когда-то бились. Правда поохранять здесь границу почти не довелось, после учебки почти сразу отправили в Афганистан. Там пограничники служили в составе мобильных маневренных групп. Выходили на перехваты караванов. Занимали ключевые высоты и не пропускали душманов. Интересная служба была — боевая.

— А СВО и Афганистан похожи?

— Нет. Но не то, чтобы вообще, но дроны, конечно, изменили многое. Больше слушаем и смотрим в небо, чем в сторону противника. Враг, я имею в виду дроны, сейчас везде может оказаться, значит, и прилететь может хоть сзади, хоть сверху.

— Но ты же сам «охотник за дронами». Тебе ли бояться? Вон и ружье у тебя имеется, — кивком головы показав на новенькое ружье за спиной Имана, спросил я. — С ним на «птиц» ходишь?

— Сейчас редко, — откровенно сказал доброволец. — Позиции, где мы сейчас, далековато от «передка». Сюда залетают пореже, но, если надо, выхожу. Тут, кстати, отстрел «птиц» больше похож на охоту: деревья, поля. А в поселке — настоящие бои с «эфпевишками» были, со всеми вытекающими.

«Я не охотник, но кто-то должен чистить небо»

Ну раз разговор сам перешел на тему, о которой мне хотелось поговорить, я стал слушать, лишь изредка задавая наводящие вопросы.

— Я-то и не собирался ни на кого «охотиться», но Дядька (комбат — прим.) сказал — надо, а это приказ. Собрали группу из четырех бойцов. Меня старшим. Три автомата, «гладкостволка» и антидроновое ружье в придачу. С ним у нас молоденький паренек ходил, позывной Студент.

— Ну и как, помогало ружье?

— Скажу честно, не очень. И восьмерки крутили, как в инструкции написано, и на разных дальностях пробовали работать, но всё как-то не то, — честно признался Иман. — Сейчас наши «рэбовцы» эти ружья дорабатывают — говорят, сажают «птички». При мне надежнее было из автомата или двенадцатым калибром с дробью сбивать.

«Иман» достал ружейный патрон, разобрал его и показал довольно крупную дробь. «Тут, конечно, работа на малой дальности, но риск оправдан», — уточнил доброволец.

— А как вообще «охота» ведется?

— А ты что меня спрашиваешь? Забыл, как весной «охотились»? Правда, кто тогда за кем следил, ещё вопрос, но «птичку» все же завалили.

И тут я вспомнил, что с «Иманом» я действительно выходил на боевую работу. Правда, пока мы слушали и высматривали дроны ВСУ, они нас сами вели сверху, а потом отработали минометами. Не попали.

— Говорят, что у твоей группы охотников была самая высокая «сбиваемость». За счет чего?

— Не поверишь, но я их слышу раньше, чем они появляются где-то высоко в небе. Возможно, чутье — не знаю. Думаю, это и помогало. Может быть, поэтому среди ребят нашей группы даже «трехсотых» не было, — с явной гордостью сказал Андрей Анненков с позывным Иман. — Все говорят, что мы «охотники», а я так думаю: мы просто чистильщики неба.

Пока мы разговаривали, по рации передали кодовый сигнал, что в небе появились «птицы» ВСУ. Иман снял со стены ружьё, набил патронами подствольный магазин и, приказав мне не высовываться, вышел из блиндажа. Вскоре раздались выстрелы...

Кстати, Иман в буддийской культуре — чистое место: земля и небо...