История №9 за 12 декабря 2018
В наш, первый в городе киоск с заморскими «вкусняшками», стояла очередь. Кто застал брежневско-андроповский период, может себе представить на контрасте с соцреализмом, то безумие шоколадно-алкогольных вкусов, которое на наши головы щедро опрокинул конец двадцатого века.
Сбербанковский кредит под 180% годовых нужно было гасить, а для того чтобы его гасить официально, с полученной прибыли нужно было показывать каким образом мы эту прибыль заработали. Иными словами – платить безумные налоги. Мы платили налоги, и почти не жили дома. Перед праздниками, особенно перед Новым Годом, работали всей командой – впятером. Деньги складывали в большие сумки и отправлялись в очередной рейс за товаром.
Киоск располагался рядом с городской прокуратурой. Это сейчас создали столько надзорных органов, что уже не понять, кто за кем гоняется, а в то время прокуратура была местом очень популярным и многолюдным. Возле нее я и парковал свою первую, после «копейки», «японку». С «копейкой» мне все давно и навсегда уже было понятно, и про нее еще будет рассказ, а бескамерные шины для всех нас были в новинку. Ну и конечно спустило колесо, но не просто спустило, а так что на ходу, и слетев с посадочного места.
Шиномантажек у нас в то время не было как класса. Колеса бортировали по привычке вручную, и вставляли в покрышки российские камеры. Я к тому моменту был уже глубоко тренированным водителем, потому что однажды за один день сдернул изношенную резину со всех четырех «копеечных» колес, и поменял ее на очень тугую и новую. Я обрел этот опыт будучи еще достаточно молодым, чтобы не сдохнуть от первой в жизни почечной колики, хотя с неделю и провалялся на «больничном», отходя от приобретенного опыта с грелкой под поясницей.
Закон сохранения собственной энергии нашептал мне легенду про один древний и ленивый способ установки бескамерок. Те кто мне его нашептали, знали об этом с чужих слов, легенд и басен. В надетую на колесо покрышку, лежащую горизонтально, с разных ее сторон наплескивался бензин, затем мгновенно, пока не испарился, поджигался. По окончании этих стремительных приготовлений, по краю покрышки оставалось достаточно сильно чем-то ударить.
От резкого притока кислорода воздуха, горение бензина становиться многократно интенсивней, и превращается в маленький взрыв, который распирая покрышку изнутри, не оставляет ей иного выбора кроме как наскочить на посадочный обод.
Я ударил ногой, крепко держа в руке, набитую деньгами сумку.
Содержимое баллона, следуя за легендой, взорвалось оглушительным хлопком, и последующим за ним вздохом, глубоко умирающего мамонта, заодно выплеснув на меня, остатки не сгоревшего топлива.
Я немного воспылал – загорелись ботинки и джинсы, потом заорав, тогда еще не запрещенное Роскомнадзором и протяжное: -Б л я д ь! - промчался перед окнами прокуратуры с сумкой полной денег, пытаясь сбить пламя встречным, воздушным потоком.
Повезло, что не ударил по покрышке головой! Приняли бы. Как пить дать приняли.