Всёпропалое станкотворение

«Станкостроение в современной России» + «Станкопром» + «Клим Жуков об итогах 2018 года» + «Собрать по частям: как возрождают станкостроение в России» + не вполне цензурное обсуждение в ЖЖ всего вышеуказанного.

В дополнение — моя не слишком старая (© 2018-01-11 17:35) статья для «Бизнес-журнала», где помимо прочего указано, почему всему миру нынче требуется меньше станков, чем несколько десятилетий назад.

===

В расчёте на одного живущего

Производительность труда нужно поднимать разнообразием

В хрестоматийной (1948) книге «Economics: An Introductory Analysis» лауреата (1970) Нобелевской премии по экономике «за научную работу, развившую статическую и динамическую экономическую теорию» Пола Энтони Фрэнковича Самуэльсона есть, среди прочего, простейший пример выгодности разделения труда. Допустим, Вы за день можете сделать 2 стола или 4 табурета, я — 1 стол или 3 табурета. Если каждый из нас будет тратить по полдня на каждую из работ, вместе мы сделаем 1.5 стола и 3.5 табуретов. Но полезнее сосредоточиться: Вы за день сделаете 2 стола, я — 3 табурета. По трудовой теории стоимости (её Самуэльсон не любит, но в данном случае она прилагается очевидным образом) 1 стол равен 2–3 табуретам. Суммарный выигрыш очевиден.

Естественно, это верно только в случае неограниченного объёма рынка. Если спрос на столы или табуреты ограничен, после его насыщения обоим производителям придётся переключиться на другой товар. Но во времена Самуэльсона ещё была надежда на открытие новых рынков.

Так Самуэльсон доказывает: даже если кто-то по производительности труда безнадёжно проигрывает всем остальным, его всё равно выгодно привлечь к общей работе. Увы, куда чаще сходными рассуждениями обосновывают совершенно иное: выгодность максимально узкой специализации каждого. Такая трактовка примера Самуэльсона отчётливо проявляет ключевую ошибку веры в благотворность неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество. Эта вера, именуемая нынче либерализмом (хотя классический либерализм ищет формы свободы личности, совместимые с устойчивостью — и, следовательно, развитием — общества), приводит к рассмотрению общества только как суммы личностей и прямых межличностных взаимодействий. Но теория систем указывает: каждый уровень сложности системы порождает новые закономерности, не сводимые к закономерностям нижележащих уровней.

В данном случае очевидно: невозможно нацелить всех членов общества на выполнение одной и той же задачи — хотя бы потому, что все люди разные по способностям и возможностям. Следовательно, если мы пытаемся узко специализировать целую страну (или хотя бы город: из «города невест» Иваново женщины, проработав всего несколько лет, уезжают в поисках мужчин, не востребованных массово в текстильном производстве), то колоссальная доля трудоспособного населения неизбежно оказывается вовсе не задействована (так, для решения всех задач, связанных с топливно-энергетическим комплексом РФ, достаточно 1/10 нынешнего населения).

В экономических теориях, опирающихся на современную трактовку либерализма, производительность труда определяют в расчёте на одного работающего. Но при этом остаётся вне рассмотрения судьба не занятых в хозяйстве. Как говорили отечественные реформаторы в лихие девяностые, не вписавшиеся в рынок сами виноваты. Но рассматривая общество как целое, видим: важна производительность в расчёте на одного живущего — хотя бы потому, что люди, не зарабатывающие в данный момент, тоже полезны для страны (дети — зримая цель текущих усилий; домохозяйки — создатели условий для восстановления сил работающих; старики — носители накопленного опыта и обнадёживающий пример судьбы тех, кто пока трудоспособен). Отсюда понятно: узкая специализация может поднять производительность в расчёте на одного работающего, но в то же время уменьшает производительность в расчёте на одного живущего и, следовательно, благополучие общества — того, что тоталитарная секта «либералы» вовсе отказывается рассматривать — в целом.

Итак, для общества — в отличие от личности — узкая специализация проигрышна. Но её давно провозгласили магистральным путём повышения производительности труда! Нынешняя глобальная экономическая система требует от всех стран — кроме нескольких особо избранных — предельно узкой специализации. По счастью, производительность можно повысить и другими способами.

Первый, очевиднейший — повышение выпуска продукции одним производителем (из него проистекает тенденция свободного рынка к монополизации). Но ресурс этого пути ограничен. При переходе от выпуска одного изделия к выпуску десятка постоянные затраты (на разработку самого изделия, на содержание производственного комплекса и т.д.), естественно, падают вдесятеро в расчёте на одно изделие. При переходе от десяти изделий к ста затраты на одно изделие тоже падают вдесятеро — но тем самым растёт значимость чисто производственных затрат на то же одно изделие: на сырьё, на работу оборудования, на оплату персонала и т.д. Чем больше наращивать производство, тем меньше в цене каждого изделия доля постоянных затрат производства и соответственно меньше выигрыш от дальнейшего наращивания. Переход от миллиона изделий к десяти миллионам вообще практически не даёт выигрыша, ибо доля постоянных затрат в общей себестоимости уже неощутимо мала. Аналогично сетевые предприятия обслуживания — магазины, кормилища, гостиницы — вытесняют уникальные не только экономией на оптовых закупках, но и меньшими в расчёте на одну торговую точку затратами на рекламу — но избавившись от конкурентов, упираются в предел выгодности собственной работы.

Второй способ повышения производительности — углубление разделения труда: разбивая производство на всё большее число операций, мы упрощаем каждую. До поры до времени это упрощение выгодно. Но Михаил Леонидович Хазин указал: удлинение производственной цепочки увеличивает время прохождения изделий по ней — следовательно, повышает вероятность изменения вкусов и пожеланий потребителя до того, как производственный цикл завершится, а если товар не востребован, все затраты, сделанные в цикле, омертвляются. На этот экономический риск накладываются и технические сложности. При некотором уровне разделения труда затраты на передачу полупродукта с одного рабочего места на другое становятся сопоставимы с затратами на собственно обработку на этих рабочих местах. Не зря Лев Николаевич Кошкин ещё перед Великой Отечественной войной придумал роторные и роторно-конвейнерные линии, где обработка совмещена с передачей изделия от одного инструмента к другому. А в последнее время всё популярнее обрабатывающие центры — многофункциональные станки, где к единожды закреплённой заготовке последовательно применяются разные методы обработки — именно для того, чтобы не тратить время на повторные установки детали на разных станках и выверку её положения, чтобы места последовательных обработок находились на тех расстояниях друг от друга, какие предусмотрены конструктором. Впрочем, это также давняя идея. Покупая в 1930-м у американского конструктора Джона Уолтёра Джэйкоб-Бринкёрхоффовича Кристи лицензию на созданный им быстроходный колёсно-гусеничный танк, мы заодно купили производственное оборудование, включая несколько экземпляров уникального станка для обработки корпуса коробки передач за одну установку. Деталь изготовлялась столь точно, что в 1943-м при модернизации танка Т-34 наши конструкторы создали коробку передач нового устройства, но с фиксацией осей всех шестерен на прежних местах, дабы вписаться в старый корпус. Итак, углубление разделения труда упирается и в экономические, и в технологические пределы.

Третий способ повышения производительности — описанная Самуэльсоном узкая специализация в соответствии с текущим соотношением возможностей — не только плодит, как указано выше, массовую безработицу, но и не учитывает возможность развития самих производителей, их тренировки и совершенствования на вновь выбираемых направлениях. Следовательно, в перспективе он ослабляет даже тех, кто изначально работает лучше прочих.

Но есть и четвёртый способ — использование разнообразия возможностей производителей и желаний потребителей. Наращивая спектр товаров и услуг, мы вынужденно сокращаем объём выпуска каждого отдельного их вида. Они оказываются несколько дороже, чем если бы мы по принципу «лопай что дают» утопили весь мир в одной и той же ядо-коле. Зато используются все ресурсы производства — прежде всего люди — и таким образом поднимается производительность в расчёте не на одного работающего, а на одного живущего.

===

Как видим, реальная картина отечественного производства даёт куда меньше оснований для всёпропалости, чем кажется тем, кто ориентируется на прежние способы его организации.