"Нужна ли Церковь в современном мире, не есть ли церковные явления вещь совершенно отжившая и действительно нуждающаяся в консервации?" Мнение.
На Троице-Сергиевой лавре, еще в советские времена, было такое название – «Заповедник, охраняется государством». Это было в 60-е, 70-е, 80-е годы, когда мы туда все-таки приезжали помолиться. И мы все время шутили: охраняется государством, отстрел монахов запрещается по закону... Может, уже прошли те времена, когда Церковь нужна человеку? Без сомнения, новые люди приходят в церковь. Часто это люди несчастные, слабые, безнадежно больные, запутавшиеся в жизни. Всегда будет приток этих людей в Церковь, всегда он будет эту Церковь собой наполнять... Но если бы это была церковь полуживых людей, а не Церковь Бога Живого – это было бы катастрофически, потому что тогда состав церковный и состав среднестатистического сумасшедшего дома состоял бы примерно из одних и тех же людей... Церковь неудачников, церковь больных людей – это пространство хосписа, паллиатив. Это не пространство жизни, это скорее пространство смерти... Сегодняшняя церковь вызывает очень сильное раздражение в обществе, очень сильное отторжение, очень большое непонимание, и даже негативное отношение во многом. На церковь пристально смотрят. Замечают все негативные явления, которые в церкви происходят... И вот мы встречаем определение Церкви у апостола Павла, очень странное, которое звучит очень странно для уха и совсем странно объясняется – Тело Христово. И апостол говорит об этом христианам: «Вы – Тело Христово, а каждый из вас – это маленькая часть, маленькая клеточка этого Тела». И дальше он говорит, что в этом Теле все сильно взаимосвязано, говорит он о Теле как о живом организме. Он говорит: «Если в человеческом теле болит какой-нибудь один член, то все тело страдает»... Человек и Церковь в этом смысле оказываются друг на друга очень похожи почему-то, и речь вот о чем идет – речь идет о таком единстве, о некоем таком органическом единстве людей, соединенных непостижимым образом, о чем-то таком, что вообще разных-разных людей делает друг другу очень-очень близкими, очень-очень едиными... Апостол пишет, обращаясь к нам: «Немногие из вас умные, немногие из вас достойные, немногие из вас богатые, немногие из вас талантливые, потому что собрал вас Господь как сор». Помните: как сор собирается веником, сгребается, вот так собрал Господь людей в Церковь. И вдруг вот этот сор, вот это отребье становится для Него каким-то очень ценным соединением. Потому что это не просто тело, а Тело Христово, то есть Его Тело, не наше тело, не тело кого-то другого, а Его, Христа. Он говорит: «Я – Глава, а вы – Тело»... То есть оказывается, что Церковь – это что-то такое, где Бог и человек пребывают в единстве, Церковь – это такая мысль Бога о том, чтобы человек и Бог были вместе. Такое однажды было в истории человека: в Раю, когда человек и Бог были вместе...
Церковь – очень далекая планета
Вопросы, нужна ли современному человеку Церковь и, например, есть ли жизнь на Марсе – практически из одной области. Для современного человека Церковь – это очень далекая от него планета. Она с его жизнью практически не совпадает, о ней он узнает из новостных блоков, примерно как об очередных открытиях каких-то «британских ученых».
Эти вещи он не встречает ни в опыте собственной жизни, ни в ходе собственного познания мира, ни как ответы на какие-то свои глубокие вопрошания. Образ Церкви скорее негативный, во многом скандализированный, это скорее образ из прошлого, чем из настоящего.
То же самое будет, если спросить, нужно ли современному человеку прошлое? В каком-то смысле нужно – как некое историческое базисное знание, культурологическое явление.
В свое время отец Павел Флоренский написал статью «Церковное богослужение как синтез искусств». В ней он, будучи работником в Троице-Сергиевой лавре, когда она была уже закрыта, и он, и Юсупов хотели всеми силами сохранить ее от разрушения, от уничтожения, пытался советской власти доказать: пусть будет такой музей, или такой прекрасный театр с таким замечательным действом. Ладан, прекрасно пахнущий, мерцающие лампады. Полусвет, церковные песнопения, древние иконы – это все так красиво, эстетично, вполне образ прошлого, образ того, что надо сохранять ради исторического, эстетического, культурного контекста. Но не современного.
И в этом вообще-то большая проблема: насколько Церковь – вещь современная, насколько она в этом мире живет?
Ведь в том же скоростном режиме, в котором живет весь остальной мир, никак не живет Церковь. Она, конечно же, все время в аутсайдерах, среди определенных категорий неуспевающих, не догоняющих, все время что-то делающих из соображений сохранения.
И здесь вопрос о том, кому нужна Церковь в современном мире, нужна ли она вообще, не есть ли церковные явления вещь совершенно отжившая и действительно нуждающаяся в консервации? Не в развитии, не в продолжении, а именно в консервации – чтобы ее сохранили и переместили в подобающее для нее помещение под названием «музей».
На Троице-Сергиевой лавре, еще в советские времена, было такое название – «Заповедник, охраняется государством». Это было в 60-е, 70-е, 80-е годы, когда мы туда все-таки приезжали помолиться. И мы все время шутили: охраняется государством, отстрел монахов запрещается по закону.
Так, может быть, уже заповедник? Может, уже прошли те времена, когда Церковь нужна человеку? Давайте подумаем о том, а зачем она вообще была нужна хотя бы тогда, когда-то она была реально нужна людям. И когда мы такой вопрос зададим, то поймем, что в культуре Европы – и Восточной Европы, и Западной Европы, и Европы католической, и Европы православной те проблемы, которые Церковь сегодня переживает, она переживает одинаково. Проблемы одни и те же – вопрос, нужна ли она современному человеку, звучит одинаково для каждой церковной структуры.
Можно освятить пасеку, колодец и… самолет
Церковь была одним из характерных явлений общества и общественной жизни. Церковь была так же необходима, как всякое иное общественное явление. Человек рождался в Церкви, человек вместе с Церковью уходил, человек всю свою жизнь сопрягал с Церковью. Все жизненно важные явления происходили в контексте его Церкви: он там крестился, он там венчался, он в этой Церкви получал статус гражданина. Достаточно вспомнить, что в России XIX века каждый гражданин Российской империи должен был исповедоваться и причащаться, и раз в год предоставлять справку от священника, что он исповедовался и причащался, поэтому он благонадежный и благополучный гражданин.
Церковь была очень нужна для всего устроения жизни. Календарь жизни общества и календарь церковный – это был один и тот же календарь, не было никаких других, не было ни одного события в жизни общества, что восточного, что западного – я не говорю специально даже про Россию, я говорю про Голландию, про Данию, про Францию, про Испанию, про любую страну – где бы все события человеческой жизни не освящались церковными службами: молебнами о восшествии на престол, благодарственными молебнами. Церковь освящала все стороны жизни.
Сейчас, если мы посмотрим требник, который издала Московская Патриархия в XXI веке, то с удивлением увидим, что там есть службы на освящение пасек, на освящение колодцев, на освящение того, что в жизни людей XIII-XVIII веков было совершенно естественной потребностью.
А в жизни XXI века? Поднимите руку, кому пасеку нужно освятить. Или там есть такое молитвословие: «Аще что скверное упадет в колодец». Понимаете, для этого необходимо как минимум две вещи: чтобы этот колодец был, и чтобы был кто-то, кто бы захотел его осквернить. Но там есть, конечно, современная молитва – на освящение самолета, придуманная уже в XXI веке. Поднимите руку, у кого есть самолет, чтобы его освятить? Есть такие люди, которые могут так батюшку позвать самолет освятить иногда? Конечно, есть такие люди, которым нужно освятить самолет, но это все же редкость. Вот раз тебе, и ты уже в XXI веке, современный священник, у тебя есть молитва на освящение самолета.
В течение многих веков, тысячелетий Церковь ульи освящает, молится, чтобы был дождь, или наоборот, чтобы не было дождя, чтобы урожай был хороший, чтобы коровки не болели, чтобы ульи богатели, чтобы все было хорошо, чтобы все дети были крещены, все взрослые повенчаны, все были причащены и исповеданы и получили за это справку, и всем понятно, зачем нужна была человеку такая Церковь.
А потом вдруг оказалось, что человечеству ничего этого не нужно, многие люди могут спокойно прожить всю свою жизнь без святой воды – ничего с ними не происходит. При этом они не пьют святую воду по утрам и не болеют. А некоторые пьют святую воду – и не выздоравливают.
После могильных рвов мало кому интересно, как его похоронят
А потом вдруг мир поразили две колоссальные бойни: Первая и Вторая мировые войны. По большому счету Вторая мировая война была длительным продолжением Первой мировой войны. И мир совершенно изменился после них. А в России он изменился, конечно, после революции 1917 года и в том числе этих войн.
Западный мир изменился, потому что были эти войны, и мир перестал нуждаться в такой церкви, которая в тех самых страшных событиях оказалась абсолютно беспомощной, бессильной, ничего не умеющей делать, не нашедшей ответы на болезненные вопросы, а еще более того, вдруг приветствующей тех, кого нельзя приветствовать.
Рукоплещущей тем, кого надо проклинать – так это было в Западной Европе по отношению к Гитлеру – и со стороны Католической Церкви, и со стороны протестантской церкви. Что касается Православной Церкви, то Церковь просто истреблялась физически.
Уже никому не нужны справки о причастии, уже никто не беспокоится, похоронят его в церковной ограде или вне церковной ограды. И вообще, никому не интересно, как его похоронят после тех рвов, в которые бросали сотни тысяч убитых, истребленных людей – это уже никому не важно. Вдруг этот вопрос для Церкви перестал быть актуальным, Церковь оказалась никому не нужна.
Не только обряды, но и огромный пласт культуры
Кроме тех традиционных социальных групп, которые себя к этой Церкви причисляли. Они остаются в каждой стране, в каждой культурной традиции – церковная культурная традиция очень сильна, потому что это традиция книги, текста, визуальная, архитектурная, традиция величайшей культуры, которая, собственно говоря, делает Европу Европой, как ничто другое.
Поэтому, так или иначе, каждая страна прежде всего рассказывает о своих культурных традициях. Во Франции все-таки собор Парижской Богоматери, как ни крути, несравним с Эйфелевой башней, хотя там тоже много туристов.
Понятно, что собор Василия Блаженного по сравнению с Останкинской башней – это все-таки культурное явление, а не просто какая-то палочка, вверх торчащая.
И вся культура все равно остается христианской – об этом говорят наши книги, об этом говорит литература, об этом говорит культура, живопись и так далее. Культурные традиции, традиции семейные – очень важные, они передаются из поколения в поколение как традиция сохранности, потому что Церковь – это ведь не только обряд крещения, не только обряд отпевания – это не только обряды, но и целый огромный пласт культуры, знаков культурных, которые должен знать каждый человек.
И вот существуют эти культурные группы – им нужна Церковь, оказывается, пока еще нужна. А зачем? И вот оказывается, что на сегодняшний момент эти группы людей верующих – назовем их церковными, практикующими христианами, собираются в Церковь и пытаются Церковь передавать друг другу и своим детям из поколения в поколение так, как это было принято в прошлые века, и для них это сложнее и сложнее, потому что вырастает новое поколение, которое говорит уже на другом языке, которому этот язык культуры уже непонятен.
Церковь Бога Живого или церковь полуживых людей?
Вот о чем говорит опрос, который провел Михаил Кукин перед лекцией, когда он спросил своих студентов, девушек и юношей, устремленных в будущее, полных жизни, ищущих успеха, счастья, когда задал им вопрос: нужна ли современному человеку Церковь, и кому она нужна? И оказалось, что им, молодым, полным сил и здоровья, Церковь не нужна, они не видят в ней необходимости для себя. А нужна она, по их мнению, людям сломленным, слабым, попавшим в беду, психически неустойчивым, больным и одиноким. Да и мы сами очень часто определяем Церковь как духовную больницу.
Да, без сомнения, новые люди приходят в церковь. Часто это люди несчастные, слабые, безнадежно больные, запутавшиеся в жизни. Всегда будет приток этих людей в Церковь, всегда он будет эту Церковь собой наполнять.
Если бы это была церковь полуживых людей, а не Церковь Бога Живого – это было бы катастрофически, потому что тогда состав церковный и состав среднестатистического сумасшедшего дома состоял бы примерно из одних и тех же людей.
Нужна ли церковь полуживых людей кому-нибудь из вас? Наоборот! От такой церкви хочется отстраниться, хочется провести грань между такой церковью и современным, молодым, настроенным в будущее человеком, который владеет средствами коммуникации, у которого замечательные перспективы в жизни, который свободен, раскован, для которого жизнь открывается как пространство его свободы и активности. Такая церковь, конечно, не может быть таким пространством. Церковь неудачников, церковь больных людей – это пространство хосписа, паллиатив. Это не пространство жизни, это скорее пространство смерти.
Торговая точка для удовлетворения религиозных потребностей
И тогда еще есть два аспекта, зачем может быть Церковь нужна. Церковь может быть нужна – и она сегодня это действительно показывает – как торговая точка. Как это говорилось в советских законах – для удовлетворения религиозных потребностей – и это сказано не в бровь, а в глаз.
В чем у человека могут быть религиозные потребности? Очевидно, здесь я не скажу ничего нового, я довольно часто это повторяю. Потребности одни и те же, потому что всё, что может человек в своей жизни для потребностей своих иметь, можно приобрести в любом магазине, или заказать по интернету, или обратиться в какую-то специальную фирму, скажем, если это путешествия, и ему эту услугу предоставят.
А вот есть такие вещи, которые нигде купить нельзя, например: счастье, здоровье, успех. Есть, конечно, технологии всевозможные, тренинги – на всякий случай люди обращаются и туда тоже. И к какой-нибудь мадам Ляле они тоже за этим обращаются, потому что это тоже для них почти церковь, там тоже есть свечки и иконки, просто там конкретный человек, который гарантирует, а в церкви тебе гарантий не дают.
Но тем не менее человек приходит в церковь, и ему нужно, как всякому нормальному человеку, успеха в труде, счастья в личной жизни и крепкого здоровья – всего того, что мы друг другу желаем на Новый год и день рождения. Не более того. А где это все можно взять? Вот приходишь в церковь, тебе говорят: видите, иконочка, поставьте туда свечечку, болит что-то – давайте мы закажем молебен, а лучше с водосвятием, так будет надежнее. Понимаете, у вас что-то все разладилось, вам надо исповедоваться и причаститься, а то у вас, конечно, все разладилось – бесы кругом, и вас сглазили еще, вам надо обязательно исповедоваться, а лучше еще пособороваться.
Я уже несколько раз приводил в своих беседах такой пример. Моя матушка как-то зашла в храм неподалеку отсюда. Он никогда не закрывался, чудотворные иконы там есть, и вот она тоже очень любит одну чудотворную икону, которая здесь неподалеку, и зашла туда, чтобы перед ней помолиться.
И там, за церковным ящиком, который, как известно, в наших храмах является самым главным местом – там, где свечки продают – это культурный центр, миссионерский центр, торговый центр, развлекательный центр, все там происходит за нашим церковным ящиком. Люди, они как приходят, сразу спиной к алтарю обращаются. И то, что там батюшка в алтаре, в общем, никому особо не интересно, главное, что им скажет тетя за свечным ящиком – там главная информация о том, что в церкви происходит и как жить дальше.
И вот к церковному ящику подходит женщина, с короткой стрижкой такой воинственной, ногти длинные, накрашена сильно – видно, что бизнес-леди, очень жесткая, у нее все так. А за ящиком продает свечки такая женщина русская, в платочке таком голубом, румяная – как ее описать? «Русь святая, храни веру православную». Вот примерно так. И вот она спрашивает эту даму: что вам, мол, нужно.
Та отвечает: «Вы знаете, у меня проблема: я всех своих переувольняла, и, видимо, они на меня злобу затаили. И я бы хотела от этой злобы их как-то защититься – очень хочу за каждую молебен заказать». То есть у нее даже интенция внутренняя вполне христианская – она хотела помолиться за тех, кто желает ей зла.
Та женщина за ящиком сразу опытным взглядом своим ее смерила, все просчитала, и говорит: «Значит, так. За каждое имя сорокоуст, молебен с водосвятием, свечу и лампадное масло, и вино в алтарь за каждую». А там 40 человек, может быть, чуть меньше. И продолжает: «Что еще? За вас-то тоже надо, и за вас тоже сорокоуст, за всю семью, за каждого, и лампадное масло, и свечу большую, и вино в алтарь. А еще у нас есть диск с песнопениями, вы возьмите себе – будете в машине слушать, на работе слушать, молитвы будут все зло от вас отгонять».
Леди эта облегченно вздохнула, обрадовалась, лицо просветлело, какое-то напряжение ушло – слава Богу, она поняла, зачем современному человеку нужна Церковь, все понятно.
Она отошла, такая умиленная, и матушка услышала, что ее зовут Марина, потому что она свое имя назвала. А в этом храме как раз есть икона святой великомученицы Марины с маленькой частичкой мощей, и она как-то так растрогалась и говорит: «Вы знаете, есть тут икона, с мощами святой Марины, вот она, подойдите к ней». Она подошла, постояла, поворачивается и спрашивает: «А делать-то что?»
Вот история о том, что Церковь еще может дать современному человеку.
Нельзя же жить в каком-то материальном мире, хочется же человеку чего-нибудь духовного, по-настоящему духовного, и идет человек в церковь, и заказывает освящение квартиры или освящение машины. Ну где еще, в каком другом месте тебе могут оказать такую прекрасную духовную услугу?
И поэтому Церковь вполне нужна сегодня для всех этих замечательных, прекрасных дел, для освящений, улучшений, молитв, ставить свечи перед нужными иконами, и так далее.
Один священник – я читал его доклад на какой-то богословской конференции – очень сетовал о том, что наш народ церковный прекрасно разбирается во всех свойствах крещенской воды, очень хорошо различает воду крещенскую от воды, скажем, богоявленской. Знаете, что есть крещенская вода и есть богоявленская? Не знаете? Какие же вы православные, а вот они знают. Я тоже не очень знаю, но они знают, чем одна вода от другой отличается.
Все знают прекрасно, какой иконе какой акафист читать, от какой немощи какая икона Божией Матери – а у нас их больше 500 – освобождает или помогает. Но при этом ни разу в своей жизни они не открывали Евангелие, и преспокойно себе живут в недрах этой церкви, о которой они знают все.
Евангелие обращено к личности, а не к обществу
И второе, зачем нужна еще современному человеку Церковь. Церковь – в том числе и человеческий организм, Церковь наполняем мы – люди, которые реагируют на внешнюю жизнь, которые реагируют на все то, что происходит в нашем мире, в нашем сообществе. Церковь очень подвержена этой реакции, социальной реакции, происходящей во внешнем мире, в котором мы живем, и в этом нет ничего удивительного.
Как и в том, что церковь на Западе, где победили либеральные ценности, очень легко стала благословлять, скажем, гомосексуальные браки, приняла женское священство. Потому что церковное сообщество на Западе естественным образом реагирует на доминирующие социальные явления и идеи, главным образом это идеи феминизма и легализации гомосексуальных отношений. И это социальное движение не могло не затронуть церковь, церковь на это реагирует как организм, который реагирует на все, что происходит вокруг него.
Это нормально или ненормально? До какой-то степени это может быть нормальным, а где-то уже перестает быть нормальным, но продолжает себя, потому что у церкви в данном случае нет критериев, абсолютно выверенных для всех – где есть ее границы для того или другого явления. То есть они, конечно же, есть, но они не сформулированы так, как формулируются законы государства. Они не формулируются, скажем, так, как формулируется конституция, потому что все-таки Евангелие и Заповеди Божьи – это то, что обращено к конкретному человеку, к личности, но никак не к обществу. Потому что невозможно общество все поставить в необходимые условия исполнения евангельских заповедей, и поэтому они обращены к конкретному человеку, а Церковь тем не менее является сообществом.
И поэтому мы видим, что Церковь на Западе очень социально ориентирована, так же как Церковь на Востоке, скажем в России, тоже очень социально ориентирована. И если на Западе это реакция на либеральные ценности, то здесь, в России, реакция на ценности консервативные. А какая разница по большому счету? Кто правильнее реагирует?
Конечно, мы скажем, что мы, но они-то скажут, что они. И здесь вопрос. Имеет ли к церкви отношение то, что и то, и другое сообщество христиан становится идеологизированным социально? Только в одном случае – это идеология либеральная, а в другом случае – это идеология консервативная, и часто крайне консервативная.
Само по себе Евангелие – не либерально и не консервативно, оно стоит над этим всем. И то, что, может быть, казалось фарисеям в словах Христа в тот период крайне либеральным, сегодня в глазах либералов выглядит ультраконсервативным.
И там, где в церковном сообществе Евангелие, слова Христа перестают быть центром, это сообщество неизменно будет увлечено социальными идеями мира сего.
Будь то либеральные идеи, будь то консервативные – в самом непристойном своем проявлении, что с той, что с другой стороны.
Что дают Богу свечи, кадило и наши посты
Здесь мы уже долго говорим о том, как не нужна современному человеку церковь. Давайте скажем, что, может быть, такая церковь, о которой я говорю, видимая, очень известная всем по публикациям, та, которую мы встречаем на первичном уровне встреч и общения, может быть, действительно многим людям и не нужна.
Нужна небольшой группе людей, нужна небольшой группе тех, которые хранят себя в определенном, оторванном от общего контекста жизни обществе, в своих собственных сообществах. А Церковь – она для кого? Зачем? Почему? Здесь возникает вопрос: а какую Церковь Христос основал в лице святых апостолов? Первое.
А второе, зачем Он ее основал? Для чего Христос основал Церковь? Для того, чтобы она была такой, какой мы ее видим, и как я о ней сейчас рассказал, конечно же, подчеркнув как-то особенно ярко особенности, чтобы было понятно, о чем идет речь? Какая Церковь основана Христом, для чего она основана Христом, зачем она вообще нужна? Ведь огромное количество людей не понимает, зачем нужна Церковь, если я с Богом, без всяких посредников, без всяких помещений, без всего такого прочего могу общаться.
И это действительно так. Действительно, любой человек в любое время может быть услышан Богом, для этого не обязательно ходить в церковь для того, чтобы молиться Богу. Чтобы говорить Ему что-то о себе, чтобы просить Его о чем-то, умолять, даже чтобы каяться в грехах, Церковь не нужна. Бог примет твое покаяние в любое время, в любом месте – для этого ничего не нужно, все происходит между тобой и Богом. Зачем же нужна Церковь? Для чего это явление в этом мире?
Только ли для того у нас были храмы, красивые богослужения, история наша прекрасная, иконы, в общем культура и, может быть, литература, и все, что мы называем культурным пластом? Но это же все в прошлом, все то, что прошло – мы можем к этому обращаться, оглядываясь назад. А сегодня? А впереди? А назавтра зачем она нужна? Такая не нужна, без такой можно обойтись, такая церковь, даже если она занимается большой социальной работой – потому что социальную работу можно делать без всякой церкви, можно помогать бедным без всякой церкви, как помогает огромное количество людей, не являясь членами Церкви.
Можно собирать деньги для больных и ухаживать за ними, заниматься волонтерским движением без всякой церкви, мы видим, как это прекрасно у всех получается. Всем социальным группам населения, которое нуждается в помощи, можно ее оказать вне Церкви, даже здесь она не очень нужна.
Как некая замена идеологического аппарата, она, конечно нужна государству, но опять-таки – это для кого-то вполне утилитарное, это же не Христос ее основал для того, чтобы Церковью кто-то пользовался в своих земных целях. Для чего Церковь?
Почему в Символе веры мы, христиане, говорим такие слова: во-первых, верую во единого Бога-Отца, и в Господа Иисуса Христа, и в Духа Святого животворящего, а потом ровно так же говорим: во Единую Святую Соборную Апостольскую Церковь? Мы не говорим: верую в Святую Троицу и являюсь членом Церкви, мы не говорим: верую в Бога и хожу в церковь, потому что в этом есть моя обязанность служить Богу через Церковь.
«Вы – не такие, как мы»
Можно ведь и так подумать, что существует богослужение, и мы, верующие люди, таким образом, благодаря Церкви совершаем свое служение Богу – но ведь это тоже не так. А зачем это Богу? А зачем Богу свечи? Да не нужны Богу свечи. А зачем Богу кадило с этим дымом? Непонятно. Игрушки какие-то детские. Богу это зачем: песни наши человеческие, поклоны земные, посты, которые мы соблюдаем, Богу это что-нибудь прибавит к Его бесконечности, вечности, непостижимости?
Ничего не прибавит, и это оказывается ни туда, ни сюда. Такая церковь оказывается под вопросом, особенно для современного человека, под огромным-огромным вопросом. И понятно, что человек современный будет к этой церкви относиться подозрительно, он будет эту церковь оценивать с точки зрения ее современных амбиций, которые она выражает.
Церковь хочет преподавать религию детям, церковь хочет занимать помещения в музеях, церковь хочет, чтобы ее инициативы законодательно принимались, чтобы ее голос был очень-очень значимым в этом обществе, церковь выступает как огромная сегодняшняя общественная сила, которая заявляет о себе очень громко, и при этом – зачем она нужна? Почему она имеет право на это? И имеет ли она вообще на это право?
Поэтому сегодняшняя церковь вызывает очень сильное раздражение в обществе, очень сильное отторжение, очень большое непонимание, и даже негативное отношение во многом.
На церковь пристально смотрят. Замечают все негативные явления, которые в церкви происходят, а люди внутри церкви – мы, священники, говорим: «Как же, мы же такие же люди, как и вы».
Нет, – говорят они, – вы о себе говорите как о святости, вы о себе говорите как о каком-то особом обществе, что вам дано от Бога больше, чем остальным, и поэтому то, что делаете вы, несоизмеримо с тем, что делают другие.
Ни партия, ни байкеры не могут быть такими едиными
Что же такое Церковь? Зачем она существует? Надо сказать одну очень важную вещь: понятие Церкви – это понятие христианское. Например, нельзя сказать «мусульманская церковь» – нонсенс, даже не звучит. Нет мусульманской церкви, не бывает буддистской церкви, не бывает индуистской церкви. Когда мы говорим слово «церковь», это касается только христиан, это чисто христианское слово. У нас, правда, в языке есть слово «церковь», которое означает два явления, два понятия.
Одно понятие – это храм, церковь как храм, как место, где свечки ставят – такое понятие храма существует и у мусульман, и у иудеев, и у буддистов, у кого угодно, у любых язычников существует святое место, где они совершают свои религиозные обряды. Но когда мы говорим о Церкви как таковой, мы говорим все-таки не о месте, а о чем-то большем.
И вот здесь мы встречаем такое определение у апостола Павла, очень странное, которое звучит очень странно для уха и совсем странно объясняется – Тело Христово. И апостол говорит об этом христианам: «Вы – Тело Христово, а каждый из вас – это маленькая часть, маленькая клеточка этого Тела». И дальше он говорит, что в этом Теле все сильно взаимосвязано, говорит он о Теле как о живом организме. Он говорит: «Если в человеческом теле болит какой-нибудь один член, то все тело страдает», и это действительно так. Маленький зуб заболел, и человек уже жить не может, он на стенку лезет, ему уже все равно, что у него руки и ноги не болят, сердце здоровое, печень здоровая, а зуб один болит, и ему невозможно жить, он ничего с собой сделать не может, пока он эту боль не уберет каким-то образом.
И вот так же апостол говорит: если болит какой-то член, то все Тело болит в Церкви. А если прославляется один из членов, вся Церковь рада, все Тело радуется. Когда человек после болезни оживает, вдруг чувствует себя здоровым, проходит у него насморк, кашель, грипп проходит, он действительно вдруг ощущает себя совсем по-другому.
Человек и Церковь в этом смысле оказываются друг на друга очень похожи почему-то, и речь вот о чем идет – речь идет о таком единстве, о некоем таком органическом единстве людей, соединенных непостижимым образом, о чем-то таком, что вообще разных-разных людей делает друг другу очень-очень близкими, очень-очень едиными. Потому что ни партия, ни кружок по интересам, ни сообщество болельщиков, ни даже байкеры, которые едут на мотоциклах, ни даже рок-фанаты не могут быть настолько едиными, как пишет апостол Павел, как может быть единой Церковь, соединявшая и соединяющая в себе совершенно разных людей.
При этом апостол пишет, обращаясь к этим людям: «Немногие из вас умные, немногие из вас достойные, немногие из вас богатые, немногие из вас талантливые, потому что собрал вас Господь как сор». Помните: как сор собирается веником, сгребается, вот так собрал Господь людей в Церковь. И вдруг вот этот сор, вот это отребье становится для Него каким-то очень ценным соединением. Потому что это не просто тело, а Тело Христово, то есть Его Тело, не наше тело, не тело кого-то другого, а Его, Христа. Он говорит: «Я – Глава, а вы – Тело».
То есть оказывается, что Церковь – это что-то такое, где Бог и человек пребывают в единстве, Церковь – это такая мысль Бога о том, чтобы человек и Бог были вместе. Такое однажды было в истории человека: в Раю, когда человек и Бог были вместе. Именно тогда Господь говорит Адаму такие удивительные слова: «Нехорошо быть человеку одному». Весь мир сотворен, и Бог смотрит на Свое творение и видит, что это хорошо.
И вдруг смотрит на Адама, на высшее Свое творение, на самое прекрасное Свое творение, которому Он даровал Свой образ и подобие, и вдруг говорит: «Нехорошо быть человеку одному, сотворим ему помощника по нему». И здесь происходит такое чудо совершенно необъяснимое, совершенно невыразимое человеческим словом: сотворение Евы.
Почему-то очень многие воспринимают это как творение мужского и женского, как творение разнополых существ. Но ведь мир, Богом сотворенный, уже давно двуполый, Бог давно сотворил животных и сказал им: «Плодитесь и размножайтесь», есть собачки всякие, есть самец и есть самка, есть конь и есть лошадка – они все разнополые. А человек – он не самец и не самка, Бог творит иное в человеке, Он изымает из человека его часть и творит иную ипостась, творит иную его часть, Еву – жизнь.
И увидел Адам Еву и сказал: «Вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей». И это уже Церковь, потому что там, где двое или трое и Господь – это уже Церковь, первая Церковь, которая существует в Раю, и, исходя из этого, становится понятным, что все человечество Богом задумано как Церковь, как удивительный организм любви. Как сказал в свое время об этом Хомяков – он так и сказал, что Церковь – это организм любви, а Адам и Ева – это первый организм любви.
Поэтому Господь и говорит, когда смотрит на Адама и Еву, о том, что да будут они в плоть едину, и что Бог сочетал, человек да не разлучает – это первая Церковь, организм любви, человек и Бог, объединенные любовью.
Потом это рушится все, потом это переходит в смертность, Церковь разрушена, Церковь не существует – не существует не потому, что люди не приносят жертвы, не потому, что они не совершают богослужения.
Все это у них есть, с самого начала мы видим, как Каин и Авель уже приносят жертву, уже у них богослужение, уже у них есть ритуал, но Церкви нет, потому что есть люди, живущие сами по себе, и есть Бог, до Которого они достать не могут, Которого они не слышат, Которого они не видят и Который до них докричаться практически не может. Весь Ветхий Завет – это огромный, очень громкий крик Бога к совершенно оглохшему и ослепшему человечеству. И только некоторые из них что-то такое начинают слышать и передают другим, чтобы хоть как-то перевести их в более-менее человеческое состояние.
Чтобы человек и Бог по-настоящему встретились
И мы видим, что это происходит – Бог приходит в мир, приходит Господь наш Иисус Христос, и здесь происходит творение Церкви. Как же оно происходит? Оно происходит ровно так, как происходит сотворение Евы. Об этом пишет Иоанн Златоуст в одном из своих огласительных слов, он говорит: как Ева произошла из ребра Адама, так наша Церковь произошла из пронзенного ребра Спасителя, из которого истекла кровь и вода. Два таинства, с которых начинается Церковь – крещение и евхаристия. Рождается Церковь на Кресте, рождается Церковь через крестные страдания Спасителя, рождается Церковь как Его Тело ломимое и Кровь изливаемая – и вот эти Кровь и Тело, которые многие принимают почти по-язычески, абсолютно ничего не понимая, они и делают нас Церковью. Почему?
Да ради одного единого, чтобы человек и Бог стали друг другу родными! Понимаете, что такое родство? Родство – это когда мы одной крови, вот это родство: мы родные друг другу, потому что в нас одна кровь течет, имя одно мы носим – христиане, и вот Церковь существует только ради этого, для того, чтобы человек и Бог сроднились наконец друг другу, чтобы между ними не было никакой пропасти, чтобы их никакая стена не разделяла, чтобы ничего между человеком и Богом уже не промелькнуло разрушительного и ужасного, потому что сам Бог стал Человеком, сошел в ад и Собою создал Церковь.
Еще богослов сербский, современный нам, преподобный Иустин Попович сказал, что Церковь – это Господь наш Иисус Христос. Так и есть, только это и есть Церковь, когда мы готовы отдать Богу себя, и когда мы готовы принять Его до конца, в этом соединении существует Церковь, только ради этого Церковь и существует на земле.
Чтобы наконец-то человек и Бог по-настоящему встретились друг с другом, чтобы не просто человек откуда ни возьмись кричал куда-то туда, непонятно кому: услышь! Услышал, а ты-то Его услышишь когда-нибудь? Ты-то будешь способен Его узнать? Будешь ли способен когда-то с Ним встретиться? Где угодно.
И вот, как оказывается, есть такое место на земле, которое называется Церковь, где наконец-то Вечный, Бесконечный, Невидимый и Непостижимый, абсолютно Неопределяемый, Вездесущий – и все, что можно сказать о Боге – Бог, Которого ни познать, ни узнать, ни услышать, ни увидеть нельзя, потому что Бога не видел никто и никогда – вдруг становится человеку настолько доступным, что ради каждого из нас делается маленьким кусочком Хлеба, чтобы мы каки?