"Время Господу действовать: закон Твой разорили" (Пс. 118: 126)

«Время Господу действовать» может означать, что пришло время сделать нам что-нибудь для Господа. Правильным толкованием, однако, является такое: «Время действовать и Тебе, Господи». Человеческий опыт подтверждает это: как псалмы Давидовы, так и наша повседневная жизнь говорят о том, что всякий человек в своей жизни на опыте постигает великую тайну — тайну молчания Божия.

Часто нам кажется, что Бог молчит. А еще точнее — что Бог отсутствует. Часто мы ищем Бога и хотим, чтобы Он сделал что-нибудь, но Он не делает ничего и позволяет событиям развиваться так, как они развиваются, а это развитие может быть для нас драматичным, трагичным, нас может душить несправедливость, скорбь, но, несмотря на это, Бог молчит. Он не вмешивается и ничего не делает.

Естественно, в человеке закипает протест, он как бы хочет сказать Богу: «Почему Ты не делаешь ничего?! Почему Ты не действуешь?! Почему не вмешиваешься и не останавливаешь это, всю эту несправедливость, ведь Ты видишь ее и она против Твоего закона?» Однако Бог молчит.

Бог всегда действовал так. Бог вершил Свои дела в молчании. Он являлся в мире, но в то же время словно отсутствует в том, что происходит в этом мире, и не только в личной жизни человека, но даже в жизни Церкви.

Когда мы читаем жития святых и особенно мучеников первых веков христианства (да и нашего времени), мы видим вот что. Были такие христиане, которых преследовали, которые мученически страдали и кровью заплатили за свою веру во Христа. Были периоды, когда казалось, что Церковь вот-вот рухнет, что враги Церкви достигли апогея своей мощи, силы и славы, а Церковь падает до самого нижнего предела бессилия и унижения. Кто-нибудь сказал бы: «Почему же Бог не вмешивается, почему еретики торжествуют? Почему при врагах Церкви дела идут хорошо, а при нас ничего хорошего нет и вместо благ мы катимся ко всё худшему и худшему?» Потому, думаю, что нас, посланников, Бог поставил последними, как бы приговоренными к смерти, ибо мы сделались позорищем для мира — для ангелов и человеков[1]. Последними людьми, самыми униженными оказались мы, апостолы.

Бог так действует в нашей жизни. Почему? Потому что Он хочет изменить образ нашего мышления, хочет, чтобы в нас включилось покаяние, изменение ума[2] и самого образа нашего мышления, чтобы мы отошли от мирского образа мыслей и вошли в Божий образ мыслей, который есть жертва, любовь и кеносис[3] за другого человека.

Подумайте и увидите, что Сам Господь в Своей земной жизни поступал так, когда был пойман, предан в руки людей и уничижил Себя самым унизительным образом. Тогда святой апостол Петр, руководствующийся человеческими критериями, хотел отрезать ухо слуге, чтобы проявить доблесть и исполнить свою волю, но Христос укорил его и сказал:

— Постой, ты что, думаешь, что Я не могу защитить Себя? Если захочу, Я защищу Себя и могу представить здесь 12 тысяч ангелов, чтобы они защитили Меня[4], но Я не хочу этого и не нуждаюсь в человеческой защите. Я добровольно предаю Себя на смерть, не противясь происходящему.

Естественно, подобное происходит в жизни каждого из нас, всех без исключения, тогда в душе действительно рождается такое чувство, что Бог больше не может молчать: «Боже, сделай же наконец что-нибудь! Восстань, пробудись!»

У нас на Кипре многие думают, что богослужение в Великую субботу утром — это и есть Воскресение, когда мы поем: «Воскресни, Господи, суди земли»[5]. Но это не значит, что Христос воскрес тогда, это просто молитва Церкви, в которой мы молим Бога воскреснуть: «Восстань, воскресни наконец, не будь столь безмолвен, унижен, сокрыт во Гробе». Это человеческое ожидание, наше желание того, чтобы что-то произошло. И хорошо, что мы не боги. Ведь если бы мы были богами, мы за пару минут перевернули бы весь мир с ног на голову! Мы осудили бы всех и посадили на скамью подсудимых — по-человечески!..

Вспоминаю, как однажды, когда я был молодым диаконом, произошло нечто, и я реагировал подобным образом:

— Ну, что это такое?! Этот человек должен быть наказан, его надо поставить на место, пусть он понесет такое-то наказание!

Старец, естественно, слушал меня, качал головой и ничего не говорил. А я сказал что-то из тех обычных слов, которые мы говорим, когда нас переполняет чувство несправедливости.

На другой день во время литургии читали Евангелие, в котором повествуется, как однажды Христа изгнали из одного города, и Он ушел, а ученики сказали Ему:

— Учитель, хочешь, мы помолимся, чтобы огонь сошел с неба и сжег их?[6] Ведь они Тебя гонят!

Они уже совершили к тому времени некоторые чудеса как Христовы апостолы и думали, что поскольку Христос этого не делает, то лучше им самим помолиться, чтобы сошел огонь с неба и сжег жителей того города. Ведь те были грешными и неправедными, а они-то сами были «за справедливость».

И вот «случилось» это евангельское чтение.

Христос ответил им:

— Вы не знаете, какого вы духа! Вы еще не поняли, какого вы духа и какого духа мы. Я пришел не губить души человеческие, но спасать людей[7].

Как только я прочел Евангелие, старец остановил меня в церкви и сказал:

— Прочитай его еще два-три раза, что понять смысл сначала тебе самому, а затем и другим!

Действительно, это великое дело — изменить способ, которым мы мыслим, отстраниться от мирской справедливости и вступить в Божию справедливость, где Бог действует совсем по-другому, как Отец, желающий спасти всех людей, даже диавола. А мы функционируем как люди, желающие установления своей справедливости:

— Посмотри, он же меня мучает, тиранит, он угрожает моей жизни, хватит уже! Я не выдерживаю, не могу больше, закрой же ему рот! Или схвати его за горло! Ну, хорошо, я не говорю: «Убей его», но уж если он умрет, я не заплачу.

В житии святого апостола Карпа, жившего в Риме и благовествовавшего Евангелие[8], говорится, что там был некий еретик-обманщик, притворявшийся христианином, и был он таким красноречивым и ловким шарлатаном, что всё время чинил апостолам препятствия, и им не удавалось проповедовать. Христиане хотели сделать что-нибудь духовное, а он шел и всё проваливал, и они, как люди, вознегодовали.

Молясь, святой апостол Карп имел видение в Святом Духе. Он увидел бездну, над которой висел тот еретик, буквально разорявший дело Церкви. Еретик дрожал и весь трясся, а бездна в любой момент готова была его поглотить.

— Ну, — сказал сам себе святой апостол Карп, — в конце же концов! Пусть он упадет туда, чтобы мы наконец вздохнули свободно! Сколько еще он будет терзать нас, он же просто измучил нас!

И как только произнес эти слова, он увидел перед собой распятого Христа, Который сказал ему:

— Посмотри, Я снова готов распяться за этого человека. А тебя, если будешь продолжать в таком же духе, Я отправлю в бездну! Если будешь продолжать думать так и не поймешь, Кто Мой Дух и какой дух должен иметь ты!

Это действительно трудно, но Церковь своим исцеляющим действием совершает это изменение, а более всего совершает его Сам Бог, Который действует, как знает, и в конечном счете это нам помогает. Иногда проходят долгие годы, а Бог вообще не говорит и попускает человеку терзаться, пока тот не изменит свой образ жизни. И нас разрывает это чувство — чтобы Бог в конце концов восстал и прекратил наши терзания.

Передо мной лежит один еще неопубликованный текст. Однажды некая семья поехала к старцу Софронию (Сахарову), этому святому человеку, в Эссекс, в Англию, к этому святогорскому старцу, описавшему жизнь преподобного Силуана Афонского, поистине современного святого. У этих людей была большая проблема с ребенком, у него была врожденная неизлечимая болезнь, и они действительно несли тяжкий жизненный крест. Ребенок этот был у них единственным. Жизнь их была сплошным мучением.

Пошли они к старцу Софронию, заплакали, открыли свою боль и скорбь, попросили сказать им несколько слов, и, помолясь, он с огромным состраданием рассказал им кое-что из своей жизни, что они тут же записали. Показали затем ему записанное, и старец подписал внизу: «Точно так я и говорил».

Он был русским и безупречно говорил по-гречески, на кафаревусе[9]. Это небольшой текст, в нем он рассказывает о собственном жизненном опыте. Я зачитаю его вам, чтобы вы увидели, как драматично переносили святые это молчание Бога в своей жизни; в конечном счете, это и было ключом, помогшим им открыть дверь к святости. Старец сказал им следующее:

«57 лет я ношу рясу, и мне кажется, что я старался не быть нерадивым к моему спасению, с великим страхом и слезами я всегда молил Бога, чтобы Он стал для меня солнцем, чтобы Он простил мне все грехи и не отринул меня от подножия Своих ног.

Я старался, по силе своей, не обидеть никого на земле, и чтобы Бог скорее дал мне мужество служить как можно большим людям, не ожидая от них никакой отдачи — ни материальной, ни духовной, но лишь от Бога чая благодати на прощение грехов. И при всём том за всё это время (более половины века) я не знал ни мира, ни безопасности, но всегда чувствовал рядом с собой какую-нибудь опасность или, по меньшей мере, — неблагоприятное отношение (ко мне)».

Действительно, жизнь этого старца была запечатлена сильным отвержением его со стороны людей, но великими дарованиями со стороны Бога.

«Что бы я ни начинал делать, даже малейшее дело, почти всегда наталкивался на непреодолимые препятствия. Двери мира сего, почти все, были всегда закрыты предо мною».

Представьте себе человека, который 57 лет старается творить Божие дело, а все двери мира сего закрыты для него! Что бы он ни начинал делать, встречал огромные препятствия.

«Я состарился и так и не понял смысла всех этих испытаний — то есть проявление ли они гнева Божия ко мне, грешному, или тут происходит что-то другое? Всё, что я переношу, — препятствия, напасти и т. д., — случается, потому что Бог разгневан на меня из-за того, что я грешен, или что-то другое происходит в моей жизни? Я не мог этого понять. Много раз я молил Бога открыть мне, почему всё всегда идет так, но Бог всегда отвечал мне молчанием».

Этот старец, говоривший с Богом лицом к лицу, как приятель с приятелем, и испытавший такие великие состояния благодати, уникальные и редкие, молил Бога открыть ему, почему в его жизни всё идет так, почему у него столько трудностей и препятствий и всё закрыто для него, но Бог всегда отвечал ему молчанием. Бог никогда ему не отвечал. Поэтому старец сказал этим людям:

«Из всего того, что я сказал вам, вы поймете, что я не в состоянии дать вам объяснение того драматичного испытания, в котором вы находитесь, но всегда буду поминать вас в своих молитвах с любовью и состраданием».

И завершает:

«Нам трудно обвинить Бога и оправдать себя».

То есть это очень трудно — сказать, что Бог виновен или Бог разгневан, что всё в жизни у меня идет наперекосяк, но я сам невиновен. Нелегко нам сказать эти слова, взвалить всю вину на Бога и обезвинить себя.

«Но точно так же нелегко сделать и противоположное, подобно приятелям Иова, возжелавшим стать поборниками правды Божией, забывая о том, через какие страшные мучения проходил Иов».

Но опять же, говорит старец, нам нелегко сказать и: «Вы виновны, а Бог невиновен!» Стать адвокатами Бога и сказать страдающему человеку:

— Ты знаешь, Бог не виноват, это ты виноват и поэтому терпишь всё это!

«Другими словами, есть два положения. Первое: “Я невиновен, а виновен Бог, Который мучает меня и терзает, поскольку разгневан!” И второе: “Я виновен, а Бог невиновен!” Но оба они трудны. В первом случае ты не можешь приписать Богу затруднение, через которое проходишь, а во втором — не можешь приписать его одному себе и, без того страдая, понести на себе еще одно дополнительное бремя, а именно то, что ты причина тому и сам виноват во всём, то есть стать адвокатом Бога», — говорит старец Софроний.

И заканчивает он следующими замечательными словами:

«Поэтому Бог молчит, молчим и мы».

Поскольку Бог молчит, то молчим и мы и не можем сделать ничего, как только поминать друг друга в молитве с любовью и состраданием.

Думаю, это очень сильный текст. Все тексты и слова старца Софрония такие сильные. А это слово, которое было его живым словом к людям, я просто нашел, поскольку оно хранилось в монастыре для личного употребления, и попросил, чтобы мне сделали с него копию.

Действительно, как это характерно для нашей жизни! Для всех нас без исключения наступает час, когда мы проходим через такие трудности, когда мы не знаем даже, что и сказать. Взять ли на себя бремя ответственности? Но мы его не выдержим. Мы не можем его понести. На нас и без того давит столько напастей, что мы не выдерживаем их бремени и тягот. Приписать ли их опять же Богу? Но и это тяжело, этого мы тоже сделать не можем. Что же мы тогда делаем? Мы делаем то, что говорит старец Софроний: «Бог молчит, молчим мы». Вручаем жизнь свою в руки Божии с великим доверием. Это то, что мы возглашаем на святой литургии: «Сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим». Самих себя, все наши дела, всю жизнь свою предадим в руки Христа, чтобы обрести мир, чтобы перестать поедом есть друг друга, вести войну, бороться с Богом.

Почему со мной случается такое? Сколько трудностей, сколько мук, сколько превратностей? Почему ничего не идет как следует в моей жизни? Почему у меня всё не так? Я ничего не сделал, что пошло бы как следует! Всё идет наперекосяк! И старец говорил так:

«Все двери были закрыты, и никогда ни одна дверь не открылась передо мной».

И человек задыхается, это естественно, это по-человечески. Ты задыхаешься в этом вопросе, в этом «почему именно со мной?!» Но, несмотря на это, вопрос «почему?» не имеет ответа или, по крайней мере, такого ответа, которого ты хочешь. Потому что Бог отвечает тебе молчанием для того, чтобы ты понял, что тебе надо успокоиться, обрести мир, и когда ты предашь всё в руки Божии, когда сможешь, хоть и изнуренный всем этим, отдать себя в Божии объятия, прильнуть к Божиим объятиям, тогда ты поймешь, почему произошло всё это. Тогда Бог тебе ответит.

Вы помните пример со старцем Ефремом из Катунаки? Этот старец был послушником у одного очень сурового старца[10], трудного, придирчивого. 42 года в пустыне оказывал он послушание этому тирану, этому человеку с очень тяжелым характером и соблюдал полное повиновение. Хранил себя от того, чтобы осудить старца и пойти против него.

Много раз он задыхался в помысле своем и говорил себе: «Всё, больше не могу, уйду отсюда, оставлю его, пойду туда-то! С ним невозможно жить в таких условиях!» Каждый раз, когда он решался уйти и говорил: «Ухожу, всё!» — Бог покидал его, и он видел (будучи богоносцем), как благодать оставляет его. Ничего не менялось к лучшему, однако он возвращался обратно, плакал и испрашивал прощения у Бога за то, что решился бежать, изменить своему послушанию и уйти оттуда.

Прошло 42 года, а он всё молился, желая понять, что ему делать в таком положении. Под конец его старец лишился рассудка и стал совершенно невыносимым. Жизнь старца Ефрема превратилась в сущее мучение. Как бы там ни было, но в какой-то момент его старец почил. Началось погребение, и, как водится на Святой Горе, перед тем как опустить тело в гроб, авва Ефрем подошел взять у своего старца последнее благословение, поцеловать его, мертвого, чтобы затем его погребли. И в ту минуту, когда он склонился над своим старцем, чтобы взять у него благословение, Бог в Святом Духе ответил ему: «На то, что ты делал, оставаясь послушником у этого человека 42 года, была Божия воля!»

В такой миг он получил это духовное известие от Бога. И он сам говорит, что ответил Богу в благодати: «Сейчас ли Ты говоришь это мне? Когда старец умер и его кладут в гроб? Почему Ты столько лет не говорил мне этого? И оставлял меня 42 года?»

Он ушел на Святую Гору в 20 лет, и ему было 62, когда старец почил. Целых 42 года — молодым человеком пришел на Святую Гору и состарился, проходя это мученическое повиновение.

«Какой смысл это имеет для меня сейчас, когда он умер?» И Бог ответил ему: «Если бы ты ушел (раньше), ты бы погубил себя!» Бог так ему ответил.

Разумеется, то, о чем я вам говорю, не вдохновляет, и, естественно, мы не обладаем их мерой. Не каждый день появляются такие старцы. Не думайте, что старец Софроний, авва Ефрем или те великие старцы, жития которых мы читаем, проводили безмятежную жизнь. Напротив, их жизнь была мучением, каждый день труд, боль, скорбь, слезы, пот и борьба. Эти люди не видели покоя в своей жизни. И то, чем они занимались, тоже не шло как хотелось бы, но что в глазах людей казалось утратой и унижением, в очах Божиих, однако, было их славой.

В конечном счете, они были прославлены Богом, поскольку прошли этот путь бесславия, терпения, веры, отказа от утешения, надежды на одного только Бога и ни на кого больше. В конечном счете, таково послание Божие, проходящее сквозь всё это: «Не надейся ни на что другое, кроме Бога! В Нем да будет твоя надежда, и только в Нем ты найдешь утешение и благодать».

* * *

И продолжим далее текстом псалма:

А я люблю заповеди Твои более золота, и золота чистого (Пс. 118: 127).

То есть во всём этом я открыл, что заповеди Твои дороже всего в этом мире: золота, жемчугов, бриллиантов. Самое дорогое — это Ты и Твои заповеди, Твое слово. Поэтому я возлюбил Тебя больше всего, и не счел, что что-либо другое заслуживает любви, и открыл, что любовь Твоя превосходит всякую иную любовь на этом свете.

Все повеления Твои — все признаю справедливыми; всякий путь лжи ненавижу. Дивны откровения Твои; поэтому хранит их душа моя (Пс. 118: 128–129).

Как когда заходишь в магазин и видишь хорошие, замечательные вещи, они тебе нравятся, ты стоишь и разглядываешь их одну за другой, тратя на это всё свое время, поскольку они такие ценные и удивительные. Не этому ли уподобляется человек, который внезапно открыл глаза души своей, увидел дивные дела Божии и исследовал их?

Видите, даже Ветхий Завет — не Евангелие — Божие слово и Святой Божий Дух восхваляет человека исследующего, и нигде не говорится: «Веруй и не исследуй!» — но нужно исследовать дивные дела Божии. Как говорит столь красиво в этом псалме пророк Давид: «С великим удивлением, изумлением и желанием проследил я их, исследовал, открыл и увидел, сколь дивны и многоценны чудные дела Божии».

Откровение слов Твоих просвещает, вразумляет простых. Открываю уста мои и вздыхаю, ибо заповедей Твоих жажду (Пс. 118: 130–131).

Давайте вспомним здесь слова Христа: Итак, положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать, ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все, противящиеся вам (Лк. 21: 14–15). Не говори себе: «Дай-ка я сяду и посмотрю, как я буду отвечать на этот вопрос, который мне зададут». Ничего! Христос говорит, чтобы мы ничего не делали и шли безо всякой подготовки. Почему? Потому что в тот час Святой Дух научит тебя, что сказать. Христос словно говорит так:

— Если ты сядешь, чтобы самому подготовиться, ты испортишь всё, ты не скажешь этого как надо! Оставь всё как есть, положись на Бога, и Святой Дух просветит тебя, что сказать.

В противном случае, если ты ответишь по-человечески, может, ты и скажешь что-нибудь хорошее, но это не будет иметь силы Божия слова. Другими словами, я отверз уста мои, и они тотчас исполнились Святого Духа, и так я отвечал и сказал то, что нужно было сказать.

Видите, мы говорим уйму всего, но ничего не получается. А когда говорит один Божий человек, и слушают его, скажем, 50, то каждый говорит:

— Ты знаешь, то, что он сказал, он прямо для меня сказал!

— Нет! — говорит другой. — Он сказал это для меня.

— Но он же про меня это говорил!

— Нет, про меня!..

Каждый думает, что Божий человек говорил о нем, но это не так, однако Святой Дух есть Тот, Кто дает каждому понять то, что ему нужно понять в данный момент.

Мне довелось слышать людей, которые ходили посмотреть на одного добродетельного человека, и потом они сказали:

— Мы пошли туда, но он перед всеми сказал, о чем мы думали, и мы обиделись.

Тогда у старца и в мыслях этого не было, просто он открыл уста и сказал пять слов, о которых Бог просветил его. Но эти пять слов были для каждого тем, в чем он нуждался, и они восприняли то, что нужно было воспринять. Как это было у евреев, когда они ели манну, одинаковую для всех, но для каждого она становилась тем, в чем он нуждался.

То же самое и со Святым Причастием. Как замечательно говорится в одном месте святой литургии: «По потребности каждого»[11], — молим Господа, да причащение Святого Тела и Крови Господних да станет для каждого тем, в чем он нуждается. В тех, кто испытывает нужду, да будет оно в удовлетворение нужды. Светом для нуждающихся в просветлении. Опорой для немощных. Для каждого Бог да станет тем, в чем он нуждается. Бог так действует, Божие слово так действует.

Иными словами, предай себя в руки Божии, как ребенок отдается в материнские объятия. Не отталкивай Бога, не бей Бога, держащего тебя в Своих объятиях, ибо услышишь то, что услышал святой апостол Павел, которого Бог держал в Своих объятиях несмотря на то, что он гнал христиан. В тот день, когда Христос преградил ему путь, по которому шел святой апостол Павел, бывший гонителем христиан, Христос сказал ему: Трудно тебе идти против рожна (Деян. 9: 5).

Очень тяжело бить голыми пятками по гвоздям. Представляете себе человека, который пинает рожон голыми ногами? Есть ли боль и безумие страшнее, чем это? Так не пойдет. Тяжело сопротивляться Божией любви, отталкивать Бога, когда Он держит тебя в Своих объятиях.

Сумей же оставаться в Божиих объятиях. Когда ты поймешь это и смиришься, тогда обретешь покой, успокоишься, тогда ты глубоко вздохнешь и положишься на великую любовь и мир, подаваемые человеку Божиим присутствием.

Митрополит Лимассольский Афанасий

Перевела с болгарского Станка Косова

[1] Ср.: 1 Кор. 4: 9.

[2] Греческое слово μετάνοια означает одновременно и покаяние, и изменение ума.

[3] Κένωσις (букв.: опустощение) — самоумаление, самоуничижение Бога через принятие им образа человека, вочеловечение.

[4] См.: Мф. 26: 53.

[5] На литургии Великой субботы перед чтением Евангелия единственный раз в году поется песнопение: «Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех» (Пс. 81: 8).

[6] См.: Лк. 9: 54.

[7] См.: Лк. 9: 55–56.

[8] Житие св. Карпа, апостола от семидесяти (II в.), см. в «Житиях святых в переложении свт. Димитрия, митр. Ростовского», книга 9, 26 мая ст. ст. Об этом рассказывает и сщмч. Дионисий Ареопагит, которого св. Карп принимал в своем доме, см. его послание 8, к Демофилу, § 6.

[9] Кафаревуса — современный греческий литературный язык.

[10] Старцами в Греции называют не только духоносных подвижников благочестия, но и игуменов монастырей и начальников келий.

[11] Это слова из тайной молитвы священника, которую он читает в святом алтаре после пения «Отче наш»: «Ты убо, Владыко, предлежащая всем нам во благое изравняй, по коегождо своей потребе…».