Куда пропали драгоценности из разрушенных большевиками храмов

Одной из неотъемлемых составляющих антирелигиозной, в первую очередь антиправославной кампании в первые десятилетия советской власти была конфискация имущества храмов и церквей.

К этому способу для мобилизации ресурсов для ведения войны прибегал ещё император Пётр Первый (многими историками называемый «первым большевиком»), однако по-настоящему жестокая массовая конфискация достаточно богатого церковного имущества развернулась в годы гражданской войны и в первое десятилетие существования СССР.

Этот процесс сопровождался в 1920-е годы кровавыми расправами с представителями «реакционного духовенства». Конечно, репрессии против священников и Церкви периодически проводились даже после серьезного смягчения взаимоотношений православного духовенства и Сталина в 1940-е годы, но самые масштабные репрессии и конфискации имущества, разрушения церквей произошли в годы гражданской войны и в 1922 году.

При этом подсчитать масштабы изъятого имущества невозможно, даже говоря о кампании 1922 года, в ходе которой все имущество было формально подсчитано. Масштабы разграбления времён гражданской войны, тем более не поддаются точной систематизации, поэтому можно говорить лишь о приблизительных оценках.

Гражданская война

Несмотря на декрет СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 20 января 1918 года, который передавал имущество церквей в собственность государства, в годы утверждения своей власти большевики не провели полной и окончательной конфискации имущества церквей.

Однако неизбежный грабёж церквей, отдельные кампании по конфискации приняли обширный размах, особенно в условиях, когда победившая сторона изначально придерживалась строго антирелигиозного мировоззрения, а многие представители духовенства открыто поддерживали белых.

И именно в эти годы, по приблизительным оценкам ряда историков и произошли основные изъятия наиболее ценного имущества церквей.

Последующие громкие конфискационные и репрессивные кампании того же 1922 года, по большей части, уже были добивающим ударом по всей православной церкви и такого финансового «результата» не принесли. Первым существенным изъятием средств стала конфискация ценных бумаг и активов Синода на сумму в 46 миллионов рублей.

Огромные средства большевикам принесло вскрытие и разорение мощей в эти годы: так, в одной только Новгородской епархии православной церкви в 1919-м году был изъят 1 миллион рублей золотом. По оценке историка Кривова, примерная сумма отнятого большевиками церковного имущества в годы гражданской войны составляет почти 7 миллиардов рублей.

И это приблизительная оценка. Конфискации происходили в условиях разрухи и гражданской войны, часто были просто прямым грабежом, и культурные ценности наверняка не были должным образом оценены, учтены и тем более не были проданы по нормальной цене.

«Помощь» голодающим Поволжья за счет церквей

Поводом для новой антицерковной кампании и волны изъятия ценностей стал голод в Поволжье в 1922 году. В таких условиях советская власть вынуждена была разрешить общественным организациям и православной церкви организовать сбор средств в помощь пострадавшим. Церкви удалось собрать довольно существенную сумму – около 9 миллионов рублей.

Однако руководство большевистской партии решило использовать голод как повод для новой волны изъятий. 16 февраля ВЦИК издал декрет «Об изъятии церковных ценностей для реализации на помощь голодающим». Начавшаяся несмотря на протесты церковного руководства новая волна насильственных конфискаций привела к незначительному сопротивлению, которое обернулось кровавыми последствиями.

Так, инцидент в Шуе, 15 марта 1922 года, когда верующие попытались защитить церковное имущество от конфискации и результате было убито 4 человека, стал поводом для новых насильственных расправ над духовенством, санкционированных напрямую Лениным.

Однако по итогам жестокой и достаточно кровавой кампании к 26 мая 1922 года было конфисковано имущества лишь на 4 миллиона 650 тысяч золотых рублей, из которых наркомат финансов направил на закупку продовольствия только 2 миллиона.

При этом, как отмечают историки, сама кампания по антирелигиозной пропаганде, арестам и конфискациям, а также организационные меры обошлись чуть ли в 1,5 миллиона рублей. И это при том, что, судя по всему, большевики всерьёз рассчитывали на миллиардные суммы.

Наверняка в условиях только становящегося государственного аппарата, под шумок была разграблена существенная сумма, не попавшая в итоговый перечень. Но все равно, скорее всего советским властям не удалось превысить сумму, добровольно собранную церковью для помощи голодающим.

Данная кампания не стала последней: новые волны репрессий ожидали церкви и духовенство в начале 1930-х, 1937 году и даже в начале 1950-х, однако масштабные конфискационные кампании по объективным причинам уже не проводились.

Куда ушли средства?

Помимо банального воровства, деньги, полученные от изъятия церковных средств, шли сразу по нескольким направлениям. Проблема чёткого подсчёта и определения путей их движения, тут естественна, ибо эти средства вливались в общий поток средств, полученных от ликвидации «эксплуататорских классов», разграбления дворянских поместий, конфискации капиталов и т.д.

Не секрет, что большевики использовали эту «добычу» для пополнения средств бюджета, через продажу культурных и церковных ценностей за рубеж. Торговля шла через ряд известных фигур, того же наркома внешней торговли Красина.

А вот полученные средства шли на самые разные нужды. Глупо использовать банальные пропагандистские штампы противоположной большевикам стороны и утверждать, что все деньги от распродажи по дешёвке изъятых ценностей, пошли на нужды исключительно мировой революции и финансирования мирового коммунистического движения.

У большевиков попросту не было столько денег, чтобы весь доход от конфискованного оставлять за рубежом. Они объективно вынуждены были вкладывать средства в развитие производства, науки, образования, в ту же борьбу с голодом, в армию и государственный аппарат.

Но нельзя и отрицать, что огромные средства ушли в Коминтерн, что деятели «старой большевистской гвардии» часто контролировали огромные состояния, созданные на основе «изъятого».

Большевики всерьёз рассчитывали на общеевропейскую революцию и активно вкладывали средства в неё. Вплоть до разгона Коминтерна, утверждения власти Сталина и «войны репрессий» 1937 года, история с «мировой революцией» не была окончательно закрыта.

Часть денег из общей массы средств от продажи изъятых у «эксплуататорских классов» ценностей и из других источников, ушла на укрепление советского государства, значительная часть осела за границей, будь то следствие прямого грабежа или финансирования «мировой революции» (учитывая, какие силы стояли за большевиками до революции и за Коминтерном, это тоже была косвенная форма «дани»).