Простые числа

http://bukinist.com/ShowBook.aspx?pid=98338

–––––––––––––––––––––––––––––
После десяти суток карцера Фельдмаршала перевели в другую камеру в новом корпусе.
— Какой номер? – спросил он у попкаря, когда они шли по коридору залитому солнцем, которое било через большие окна с белыми решетками.
— А какая тебе разница? – спросил попкарь.
— Просто интересно, — сказал Фельдмаршал.
— Угадай? – сказал попкарь.
Была восемьдесят девятая, девятнадцатая в подвале, сорок первая, где случилась драка. Эта уже четвертая за полгода. Фельдмаршал посмотрел на аккуратные, написанные через трафарет номера на дверях и сказал:
— Сто шестьдесят третья.
— Не угадал, — сказал попкарь, — запоминай — сто семьдесят девятая — твоя новая квартира.
Сто семьдесят девятая камера оказалась совсем маленькой двушкой с одним окном и двухярусной шконкой, деревянным полом и керамическим умывальником. За столом в трусах и в майке сидел штымп и что–то рисовал карандашом в школьной тетрадке. Фельдмаршалу он не понравился.
— По какой статье? – спросил штымп, не поднимая головы.
— По сто девяносто третьей, — сказал Фельдмаршал с вызовом.
— Хороший номер, — ответил штымп. А что ты наделал?
— Там, одного в задницу трахнул, — сказал Фельдмаршал. А почему ты ко мне на ты обращаешься.
— А почему вы мне так отвечаете? – спросил штымп.
— А чего ты в трусах в моем присутствии сидишь, — сказал Фельдмаршал.
— У меня скоро приступ будет, — сказал штымп, — я все–равно обоссусь.
Фельдмаршал заглянул через плечо в тетрадку и увидел, что тот рисует домик с окошками, в окошках занавески, на занавесках цветочки.
— Ну–ка, покажи язык, — сказал Фельдмаршал штымпу в трусах и майке. Тот послушно высунул язык.
— Эпилепсия, — сказал Фельдмаршал.
— Откуда вы знаете? – спросил штымп.
— Язык покусанный, — сказал Фельдмаршал.
— Ладно, — сказал штымп, — давайте знакомиться, меня Вова зовут, — и протянул руку.
Фельдмаршал убрал руку за спину и спросил:
— По какой ты статье?
— По сто сорок девятой, — сказал штымп.
Фельдмаршал развернул свою постель на верхних нарах, улегся, накрылся длинным итальянским пальто, в котором его привезли в тюрьму еще зимой, и сказал:
«Хорошо тут у тебя, Вова. В большой камере конкурс три человека на шконку. Заебись, хоть отосплюсь»
Вова разбудил его через час и сказал:
«Вставайте, обед»
В коридоре гремели мисками шныри, пахло гороховым супом. На столе на газете лежали: сало, хлеб, лук, брусок сливочного маргарина и конфеты подушечка в дюралевой миске.
Фельдмаршал принялся с быстро есть суп, но посмотрел на Вову и спросил:
— А ты почему не ешь?
— Нет аппетита, — сказал Вова, взял из миски и съел одну конфетку. – Мне главное питание для мозга.
— В человеке все нужно питать, не только мозг, — сказал Фельдмаршал, намазывая хлеб маргарином.
— Мне главное мозг, я занимаюсь математикой, — сказал Вова. — Он отвернул в тетрадке лист, на котором был нарисован домик и Фельдмаршал увидел, что все остальные страницы исписаны вычислениями.
— В какой области? – спросил Фельдмаршал, отрезая себе кусочек сала.
— В области простых чисел.
— Нахера это тебе нужно?
— Если я найду самое большое простое число, меня выпустят отсюда.
— Ну, так в чем дело? – сказал Фельдмаршал.
— Можете забрать мой суп, — сказал Вова. – Каждый раз, когда я приближаюсь к открытию, со мной случается приступ, а когда я прихожу в себя, то ничего уже не помню.
— Какой есть выход? – спросил Фельдмаршал, пододвигая к себе вторую миску с супом.
— Если бы кто–то был рядом, я бы сказал, а он записал.
— А почему у тебя радио не работает? – спросил Фельдмаршал.
— Я его испортил, мешает думать, — ответил Вова.
— Хорошо, — сказал Фельдмаршал благодушно, — когда у тебя следующий приступ?
— Должен быть сегодня, я приступы предчувствую
Эпилептический припадок случился к вечеру. Вова сидел и вычислял в столбик, вдруг лицо его стало изумленным, как будто он что–то увидел в воздухе перед собой. Вова вскрикнул, заскрежетал зубами и откинулся на спину. Фельдмаршал только успел его подхватить.
Пришел в себя Вова на своей шконке укрытый длинным итальянским пальто.
— Ну что успели? – спросил Вова.
— Успел, — сказал Фельдмаршал и показал Вове запись: «2 147 483 647»
— А где мои трусы? – спросил Вова.
— Сушатся на батарее, — сказал Фельдмаршал. Я их постирал.
— Вы постирали мои трусы? – спросил Вова изумленно.
— Ну, сполоснул, — сказал Фельдмаршал. – А хули еще было делать, запах.
— Вы записали номер и постирал мои трусы. Вова заплакал. – Вы очень хороший человек. Я хочу вас отблагодарить. Возьмите мой матрас. Нет, нет. Не отказывайтесь. Это очень хороший двойной матрас. Я его сшил из двух матрасов. Когда моего соседа забрали на экспертизу, я знал, что он не вернется. Он был совершенно сумасшедший, вы бы видели, что он здесь вытворял. Я сшил нитками свой и его матрасы, а ментам сказал, что он забрал матрас с собой. Они так ничего и не поняли. Еще я вам дам иголку с нитками, шариковую авторучку и заточенный супинатор. Я вам весь запас своих продуктов отдам. Все равно меня скоро выпустят.
— Ладно, ладно, — сказал Фельдмаршал. – Ты давай лучше трусы свои надень, они уже высохли.
— А еще, хотите, я передам письмо вашим родным. Садитесь и пишите прямо сейчас, меня могут выпустить в любой момент.
Фельдмаршал, понимая всю нелепость ситуации, почему–то вырвал из тетрадки лист и написал:
«У меня все нормально. Обойдется одной статьей. Очень скучаю. Очень вас всех люблю.»
Сложил письмо солдатским треугольником, но адрес, на всякий случай, указал ложный: дом 17, а вместо улицы Черняховского написал «ул. Чернышевского».
Из сборника "Рабинович, как тебе не стыдно!"

Написал rabina1950 на proza.d3.ru / комментировать