Проблема Спаса Нерукотворного и прочих «чудесных образов»…
Опять в иконоборчество пойдем. На вопрос Читателя об евангелисте Луке, как он иконы рисовал, — вроде бы ответ дал. Теперь более сложную загадку будем колоть. Спас Нерукотворный, как образ Христа. Немного поговорим об изображениях лица Иисуса и Марии. Насколько они соответствуют прямым установлениям Священного Писания.
Один из главных аргументов иконопочитателей: если Господь запрещает любые изображения, даже во славу свою… откуда появилось предание о нерукотворном образе Христа, отпечатанном на тканях (убрусах). Называется он в православии — Спас Нерукотворный. Но. Не единственный, вообще-то. О каком спорить будем?
Лик Христа — это гордость двух церквей, западной и восточной. Легенд тоже две. Значит, было когда-то единое предание? Расколовшееся потом, по политическим соображениям, и поделившее церковь на католичество и православие? Когда они стали мнить себя единственно верными учениями.
Версии Запада.
Католики рассказывают историю так. Некая благочестивая еврейка Вероника (очень иудейское имя) во время восшествия Иисуса на Голгофу подала ему платок. Он отёр лицо от пота и крови. Само собой, на ткани остался запечатлённый божественной силой — негатив. Лик Спасителя. Эта бесценная реликвия где-то хранилась неимоверное количество столетий. Источники говорят о «плате Вероники» через 600-1500 лет после Христа с разной степенью …хм, достоверности. Хранится теперь реликвия в святая святых — римском соборе св. Петра (Ватикан).
Кто такая Вероника? Бог весть, но в апокрифических Деяниях Пилата она присутствует. Это документы датировок IV или V века. Платок там отсутствует. Ватикан не спешит отдать реликвию на независимую экспертизу, чтобы подтвердить возраст артефакта. При этом, конечно же, не сомневается в её подлинности.
В 1628 году Папа Урбан VIII запретил публичный показ «плата Вероники». По сей день он извлекается из колонны на всеобщее обозрение единственный раз в году, в пятую воскресную вечерю Великого Поста. Время показа ограничено, расстояние немалое до реликвии. Поскольку разглядеть что-то с высокой лоджии Столпа Святой Вероники — проблематично. Прикасаться к артефакту имеют право только избранные служители (канонники) базилики Святого Петра.
Католики не были бы католиками… если бы не путали следы, не плодили сущности. Есть ещё один платок, из Маноппелло. Хранится в базилике рядом с этим городом (провинция Абруццо). Немецкий священник-иезуит Франк Генрих Фейфер, изучая реликвию, крепко удивил мир сенсационными заявлениями. Прозрачная, красновато-коричневая вуаль из драгоценной ткани запечатлела лицо бородатого мужчины, никаких следов краски на ней не обнаружено. Изображение проявляется в зависимости от наклона лучей солнца.
Изображение есть с обеих сторон, оба полностью идентичны. То есть, научно говоря: реликвия представляет собой смесь диапозитива и голограммы. Читается лицо человека средиземноморской наружности с разбитым лицом и сломанным носом. Тонкая борода и выщипанные брови выглядят почти как фотография. При тусклом освещении изображение теряет свой цвет, черты лица «Христа» становятся мертвенными, как у покойника. Вуаль сделана из баснословно дорогущего в древности (и сегодня) виссона.
Многие исследователи уверены: если говорить о реалистичности предания — то именно этот «плат Вероники» является подлинным. По причинам действительно необыкновенного качества изображения, схожего лишь с Туринской плащаницей. Но это не всё. Есть ещё один артефакт. Прямоугольный кусок полотна из льняного батиста, что хранится в испанском городе Аликанте. Там Лик Христа просматривается откровенно иконописно. Пятнами засохшей крови.
Православная версия.
Лик Христа. Он же — «Лик из Эдессы», «Спас Нерукотворный», «Спас Мокрая Борода». Это восточная легенда впервые появляется во второй половине V века у армянского историка Моисея Хоренского. В ней рассказывается о царе Эдессы, Авгаре. Сей государь, будучи смертельно больным, послал придворного художника написать образ Иисуса. Который был еще жив, ураганил с проповедями по всей Иудее. Весть о чудесах распространялась быстрее света, поэтому Авгар напоследок решил испробовать и такое лекарство.
Мастер кисти не смог нарисовать Христа. Причин было две: невозможность передать божественный лик и отсутствие нормальных условий труда. К Иисусу просто невозможно пробиться из-за толп сопровождающих его людей. Иисус, сжалившись над несчастным живописцем, проблему решил по-божески оригинально. Отер лицо платком (убрусом) и передал художнику уже запечатлённый там Лик. Естественно, царь выздоровел, нерукотворный образ (Мандилион) стал священнейшим предметом. Как водится у христиан, впоследствии «пропал где-то», в конце IX века.
Это не всё. Церковная история имеет ещё одно, более древнее письменное свидетельство события. Епископ Евсевий Кесарийский Памфил (263-340 гг.), первый историк Церкви, сообщает: он видел в архивах Эдессы послание царя Авгара к Христу. Даже ответ Спасителя (!). Приводит дословный текст этой переписки, ведущейся на… сирийском языке. Мало кто знает об этом, поэтому приведу полностью оба послания:
Царь Авгарь: «Авгарь, сын Ухамы, топарх, шлет приветствие Иисусу, Спасителю благому, явившемуся в пределах Иерусалимских. Дошел до меня слух о Тебе и об исцелениях Твоих, что Ты творишь их без лекарств и трав. Ты, рассказывают, возвращаешь слепым зрение, хромым хождение, очищаешь прокаженных, изгоняешь нечистых духов и демонов. Ты излечиваешь страдающих долгими болезнями и воскрешаешь мертвых.
Слушал я все это о Тебе и усвоил умом одно из двух: или Ты Бог и, сойдя с неба, творишь такие чудеса, или Ты Сын Божий, творящий чудеса. Поэтому я и написал Тебе и прошу Тебя: потрудись, приезжай ко мне и болезнь мою исцели. Слышал я еще, что иудеи ропщут на Тебя и против Тебя злоумышляют. Город мой очень маленький, но почтенный, и его нам двоим хватит».
Ответ Иисуса: «Блажен ты, если уверовал в Меня, не видев Меня. Написано обо Мне: видевшие Меня не уверуют в Меня, чтобы неувидевшие уверовали и ожили. А что ты приглашаешь Меня к себе, то надлежит Мне исполнить здесь всё, ради чего Я послан; а когда исполню, то вознесусь к Пославшему Меня. Когда же вознесусь, то пошлю к тебе одного из учеников Моих, чтобы он исцелил болезнь твою и даровал жизнь тебе и тем, кто с тобой».
По словам епископа Евсевия, к этим письмам прилагалось свидетельство на сирийском языке:
«После Вознесения Иисуса Иуда, прозванный Фомой, послал к Авгарю апостола Фаддея, одного из семидесяти. Тот, придя, возложил руки на царя и произнес: «Во имя Его возлагаю на тебя руку мою». И как только он сказал это, как Авгарь исцелился от болезни и страданий своих. Фаддей исцелил еще много их сограждан, творил великие чудеса и проповедовал слово Божие».
А теперь главный вопрос к иконопочитателям. Переписка, какой бы она ни была (реальной или вымышленной), полностью вписывается в учение Библии. О невозможности изображений Господа. Однако, после победы на Вселенских соборах, любители крашеных досок аккуратно задвинули в пыльный чулан оригинал истории об Иисусе, Авгаре и Фаддее. В этом переводе епископа Евсевия. На божий свет вытащили очень поздний, полностью искажённый вариант армянского историка Моисея Хоренского.
Исторические вопросы.
В первую очередь тем Читателям, кто комментарии засоряет Спасом Нерукотворным, как главным аргументом разрешённого иконопочитания. К вопросу можно подойти с любой стороны. Но выберем самый сложный маршрут, теологический. Что мы имеем с этой (этих) реликвий?
Во-первых, полное их отсутствие в Новом Завете. Библии вообще. Это краеугольный камень почитания изображений, на минутку. Если Богу угодно в будущем такое служение, Он должен включить в Священное Писание текст (или намек) на свою волю. Хотя бы на изображения лика Иисуса, как православные утверждают.
Второе. Иисусу не нужно было плодить сущности с передачей кусков ткани. Исцелить царя Авгара можно на расстоянии, как было продемонстрировано: со слугой сотника, дочерью женщины Хананеянки и десятью прокаженными. Есть такие эпизоды? Новая грань «чудодейственности» Сына-Бога должна найти отражение в Писании, через описание некой великой реликвии. Но, увы…
Иисус за время своей бренной жизни не выдал своим ученикам каких-либо платков, сандаликов, ложек или чашек. Любых других чудодейственных или целительных предметов. Почему? Можно было оставить сотни, если не тысячи волшебных кусочков чего угодно. Они бы путешествовали по миру, творя чудеса исцеления. Одним махом обращая в новую веру сотни тысяч язычников. Но нет, апостолам выдавался под прижизненное ответственное хранение (с ограниченными условия применения) … лишь Святой Дух:
«Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; … возложат руки на больных, и они будут здоровы». (Марк)
Иисус, как человек образованный (а Его Отец — как сущность величайшей мудрости), мог с легкостью оставить несколько своих изображений. Хоть «апостолам-художникам» заказать, хоть в скале запечатлеть правильный образ Спасителя. Чтобы не кривиться потом две тысячи лет от убогих, корявых и откровенно пошлых фантазий. Почему не предусмотрел?
Как известно, сформировали Новый Завет 27 канонических книг. Обращаю внимание, даже намёка на описания внешности Христа там нет. Тем более, черт лица. Неизвестно, какого цвета кожа была. Почему нет упоминаний о внешнем виде Марии или апостолов, других учеников? Ответ: все внимание обращается на внутреннее «содержание» человека и учение Господа.
А вот Ветхий Завет содержит противоречивые описания Мессии. Он в одной версии должен быть прекрасен, в другой — полная обыденность, неотличимая от других:
«Ты прекраснее сынов человеческих … и в сем украшении Твоем поспеши, воссядь на колесницу ради истины и кротости и правды». (Псалом 44).
«Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему». (Исход).
И самое загадочное… Почему в многочисленных письменных «свидетельствах» современников жизни Христа нет намека на образ? Апостолы, все «семьдесят проповедников», их ученики и ученики учеников… как в рот воды набрали. С чего такой заговор молчания? Уж не связан он с прямым запретом, который в Писании не раз и не два повторен?
Вы думаете, истинно верующие мыслители и отцы церкви не задумывались, как выглядел Спаситель? Я вас умоляю. В первые века шли такие богословские споры… дым коромыслом. Всё пришло к тому, что богословы-христиане согласились со злопыхателями (типа Цельса) — Иисус не являлся эталоном красоты. Климент Александрийский, Иустин Мученик, Тертуллиан… Все они крайне осторожно, но вполне определённо говорили: Христос был непривлекателен лицом.
Что за безобразие творится сегодня? Красивое лицо молодого мужчины с бородкой, с длинными волосами, разделёнными пробором. Вопрос главный — кто это придумал? Есть здравая версия одна: художники (когда иконопочитание было ересью) отталкивались от фрески из катакомбы, крупно изображающей лицо мужчины с нимбом и подписью альфа и омега «ΑΩ». Вот этой…
«Лик» Христа берет своё начало от появившихся у церкви святынь — убрусов или Туринской плащаницы? О ней впервые помянуто, кажется, в V веке. Но потом начинается камаринская пляска с источниками, вплоть до откровенной порнографии XIV века, простите. Когда образ Иисуса писали с прекраснейшего лицом, но распутного развратника Чезаре Борджиа, сына Папы Александра VI (1492-1503 гг.).
Как бы то ни было: на иконах везде лица разных людей. Это плоды фантазии художников на заданную тему, а не Лик Иисуса. Никаких канонических пропорций (если вдруг потерялись в глубине веков, а вдруг?). Разного размера глаза, рот, нос, борода, пропорции лица, цвет кожи и т.д. И главная проблема: Христа, Марию и апостолов чаще всего изображают светлокожими европейцами. Спросите любого историка… как выглядел доморощенный иудей в начале нового времени, крепко удивитесь. Даже к историкам не ходите. Взгляните на обитателей Израиля, по запросу «коренное население».
Рисовали Лик Богоматери Марии ранние христиане? Вранье. Изображали в катакомбах фрески только. Не её лик, а иллюстрацию библейской истории о волхвах, которые принесли дары родившемуся Мессии. Столь же невозможно найти того умника, который стал первоисточником образа Марии, столь традиционный сегодня.
И выводы…
Очень забавляют православные мантры на тему, из телика часто звучит: «Икона — это рисованное Евангелие». Зримая, понятная каждому, особенно необразованному и идущему к Богу — человеку. Проповедь о Господе в художественном исполнении. Угу… Проверяем.
«Икона», в переводе с греческого (εικών) — «образ, изображение». А слово «Евангелие» — с того же греческого означает (εύαγγέλιον) — «радостная весть, благая весть». И вот… картина маслом. Неофит, схваченный за ухо богомольной бабкой, или ражий мужик (под спудом жизненных неурядиц) — приходят в православный храм. Об Евангелии слыхом не слыхивают оба.
Теперь решите умодробительную задачку. Как тем набором крашенных дощечек получится объяснить «Радостную Весть»? Вот изображение женщины с младенцем, мужчины с продолговатым красивым лицом, каких-то старцев с нимбами… И всё. Это Радость? Это Весть? Какая к шайтану это иллюстрация, чего именно? Ах, без толкований тут не обойтись… А лучше, чтобы истории впечатались глубже — письменного комментария к этим изображениям.
Вот тут главный вопрос: какие именно «комментарии» читать рекомендуют? Священное Писание? Нет. Там ассоциаций не возникает с увиденным вообще, хоть тресни мозг. Дадут почитать то, что не несёт информации о Творце, Его Законе и Спасителе. Предложат стопок несколько. Сопутствующей факультативной литературы с «неимоверно глубоким духовным опытом святых людей».
Не спорю, изображения вполне могут служить наглядным пособием для иллюстрации истории, Библии — в том числе. Но когда «благая весть» уже донесена. Даже продемонстрированы зрительные образы к ней. Нужны после этого рисунки второй раз, одному и тому же человеку? Какое «евангелие» верующий получит от многократного просмотра одной доски (или десятка), тем более с чином очень одобряемого ползания на коленях и лобызания предмета?
Каждый новый «подход» приоткрывает что-то новое? Очень интересно, поделитесь в комментариях духовным опытом открытий… А проще можно путь начертить неофиту или истинно верующему? Чтобы Первоисточник почаще читал. Там даже для отбитого атеиста куча всего неизведанного каждый раз, что уж говорить для воцерковлённого христианина.
«Слово Божие живо и действенно». (Послание к Евреям)
И… закрывая (наверное) тему икон. Вопросы короткие. Бог не дал икон, запретил почитание любых своих изображений Ветхим Заветом. Оставил недосказанность (признаю, это спорный момент) в Новом, касательно Сына. Образовательный уровень общества тех дремучих лет представили себе? Ох, как бы с картинками ладней было! Но почему-то иудеям времен Ветхого Завета не нужны были иконы.
Как жили первые христиане и апостолы без икон? Ущербной, тайной, неполноценной духовной жизнью, так получается? Нет. Как все отцы церкви тех лет говорят: очень даже воодушевленно. С борьбой и верой. Силы неимоверной. Как-то она находилась для мученичества в амфитеатрах, проповедей под страхом страшной смерти. С обязательным местом в сердце: для жизни, счастья, общения с Богом, роста в Нем, понимания Его воли:
«От Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия».
Обещанный Иисусом Дух Святой, научил апостолов всему, что было нужно. Без икон, предметов и мощей:
«Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам». (Иоанн)
Вот и всё, что хотелось сказать. Атеистам, агностикам и верующим людям. С уважением. Первые христиане были Богом научены всему. Им был дан строжайший наказ не прибавлять ничего к полученному от апостолов. Даже под страхом анафемы запрет звучал.
Поэтому… если кто заикнется при вас о необходимости «чтить иконы» — вежливо попросите показать сноску на это указание в Библии. Ядовито-осторожно поинтересуйтесь… а не торговец ли перед вами. Или мошенник, убеждающий, что косточки, тряпочки и досочки нужны «некоторым верующим, чтобы ощущать себя ближе к небесным силам». Напомните при этом слова Иисуса, советы апостолов:
— «Блаженны невидевшие и уверовавшие».
— «Мы ходим верою, а не видением».
— «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».
— «Вера от слышания, а слышание от слова Божия»…
И т.д. … не грешите, одним словом.
-
Историю эту остросюжетную извлек на свет божий в начале XIX века наше историческое «всё» — писатель и историк Николай Михайлович Карамзин. Ему в руки попали некие старые записи из архивов Троице-Сергиевого монастыря. Даже поверхностного ознакомления было достаточно, чтобы немедленно сделать сенсационный вывод:
«Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших описаний европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… В то время, как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара…».
Возвращение блудного сына…
В начале ноября 1472 году в порту черноморской Кафы (Феодосия) сошел с корабля странный человек.
— Откуда прибыл, мил человек?
— Издалека.
— Звать как?
— Купец Ходжа Юсуф Хоросани.
— Откуда так чисто по-русски знаешь, да и не похож ты на Юсуфов, мы их тут перевидали….
— …
Так настороженно и с долей недоверия встретили, наверное, этого загадочного купца. Без дорогих товаров и денег, спешащего на север, в русские земли. Крымчаки, проведи они обыск тщательный, — крепко бы задумались, обнаружив у дочерна загорелого путешественника листки с таинственными записями. Ничего в них не понять сразу. Русские слова перемешаны с не пойми какими. Только «Ходжа Юсуф» их понимает, постоянно что-то туда своим шифром добавляет.
Путь его долгий: через раздираемые усобицей ордынские земли, по краешку Литвы, широким крюком через Дикое Поле — в Москву. Но на самом пороге дома, в смоленских землях, уже подстерегает смерть. Последние записи загадочного купца:
«Альбасату, альхафизу альраффию альманифу альмузило альсению альвасирю…».
Что свело его в могилу — неизвестно. Незалеченная далёкая лихорадка из жарких стран, зима в тот год слишком на Руси лютая, яд… может быть. Но кто-то привез срочно его записи в Москву, прекрасно осознавая ценность посылки. Дневники купца не пропали в снежной Смоленщине. Легли на стол дьяку Василию Мамыреву, который был «серым кардиналом» при Великом князе всея Руси Иване III. Ведал этот муж всей казной, тайной и официальной дипломатией. Поговаривают, был первым «директором» секретного сыска Московии. Правая рука Великого князя, ближник и советник, гроза бояр и мелких Рюриковичей.
Что дьяк Мамырев делал с этими записями, смог ли расшифровать их — никто не скажет. Несколько десятков лет они пылились в Посольском приказе, потом переехали на ответственное хранение к монахам Троице-Сергиева монастыря. Те внесли этот факт в летописи, как событие особой важности. На три с половиной века забыли о них.
Карамзин нашел знаменитые «Хождения за три моря Афанасия Никитина», первое документированное путешествие русского купца в Индию, за двадцать лет до плавания Колумба, за тридцать — до великих открытий Васко да Гамы. Не сухой отчёт. А почти литературное произведение, написанное живым и ярким слогом. Только очень запутанный документ. Нелогичный, странный, полный загадок.
Кто таков?
Как фамилия нашего героя, купца Афанасия — мы не знаем. В тексте: «Афонасья Микитина сына». Афанасий Никитич, значит. Другая летопись в собственной редактуре «Хождения за три моря» (Эттеров Список) сообщает:
«…того же году обретох написание Офонаса Тверитина купца, что был в Ындее четыре года, а ходил, сказывает, с Василием Паниным».
Третий источник такой вариант предлагает:
«…в та же лета некто именем Офонасей Микитин сын Тверитин ходил в Ындею и той тверитин Афонасей писал путь хождения своего…».
Складываем все в кучу, получаем «тверитянина Афанасия Никитича». Без других подробностей в метрике. Куда же он собрался, куда добрался? Читаем:
«…свещахся с индеяны пойти к Первоти, то их Ерусалим, а по бесерменьскый Мягъкат, где их бутхана».
Уже интересно. Собрался наш купец пойти с индусами в их святая святых. Афанасий прекрасный филолог, легко перескакивает с родного русского — на «басурманский язык»:
«В Индее же какпа чектур, а учюзедер: сикишь иларсень ики шитель; акечаны иля атырсень — атле жетель бер; булера достор; а куль караваш учюз: чар фуна хуб…».
Это все кириллицей писано. Но перевод понятен:
«…гулящих женщин много, и потому они дешёвые: если имеешь с ней тесную связь, дай два жетеля; хочешь свои деньги на ветер пустить — дай шесть жетелей. Так в сих местах заведено. А рабыни-наложницы дёшевы: 4 фуны — хороша…».
Большинство исследователей склоняются к убеждению: перед нами особый шифр, но довольно популярный среди купцов. Текст «Хождения» битком набит персидскими, арабскими, татарскими, староузбекскими, согдианскими архаизмами и словами, целыми фразами неизвестных сейчас наречий. Легендарный «тайный язык хорезмийских купцов». Им свои записи шифрует наш тверитянин Афанасий.
Помимо хорошего знания «басурманских языков», купец прекрасно ориентируется в вероисповедании земель, куда приходит. Вопросы религий его очень волнуют, к тому же — путешественник прекрасно разбирается в христианском и мусульманском календаре. И… карте звездного неба:
«Во Индеи же бесерменьской, в великом Бедери, смотрилъ есми на Великую ночь на Великий же день — волосаны да кола в зорю вошъли, а лось головою стоит на восток».
Волосаны и Кола — это Плеяды и Орион, Лось — Большая Медведица. Названия даются на северный манер, как на Руси принято. Но за чужим небом южных стран Афанасий наблюдает очень внимательно, фиксирует мельчайшие изменения лунных циклов на всех отрезках пути. Политические тонкости подмечает. Заметно, в этих материях мужчина крайне сведущ. Столь же дотошен в географии.
«Каждый день встречалось по три города, а в другой и по четыре; от Чаула до Джунира 20 ковов (в «кове» — десять вёрст), а от Джунира до Бидара 40 ковов, а от Бидара до Кулунгира 9 ковов…».
Главный вопрос:
Перед нами купец, который по традициям тех лет любознателен, внимателен, «провешивает караванную тропу»? Или все-таки профессиональный разведчик, опытный, проверенный опасными поручениями, отправленный на край земли с некой миссией? Эх… хочется думать именно второе. Хоть не любитель всяких конспирологий, но «напёрсток» в этом направлении двину. Кто со мной… поехали!
В 1447 году, Великий московский князь Василий Васильевич был свергнут. Позорно ослеплён Дмитрием Шемякой. Князь тверской Борис Александрович вмешивается в это московское кубло, отправляет слепому Василию «сильных своих и крепчайших воевод». Один из них зовется «Борис Захарьич». Шемяка, неожиданно для всех, очень быстро терпит сокрушительное поражение. Достал Русь своими «шемякиными судами»…
Союз Твери и Москвы (всегда жутких соперников) скреплён обручением сына Василия, малолетнего Ивана с дочерью князя Бориса. Тверичи хитро ухмыляются в бороды, прикидывают невиданные политические барыши. Еще бы, «свой», по гроб доски обязанный Московский Великий князь. Слепой. При малолетке-сыне, «опутанным красною девицею пяти лет от роду». Тверские летописи ликуют и уже величают князя Бориса «царём».
Неожиданный разворот
судьба двух княжеств совершает в последние годы правления Василия Тёмного и с появлением на сцене Ивана Третьего. В 1461 году после смерти тверского князя Бориса ему наследует сын Михаил Борисович. Несмотря на договор о взаимопомощи два государства друг другу не верят. В Твери ползут слухи: смертельным зельем в Москве опоили великую княгиню Марию, родную сестру князя Михаила Борисовича. Грядёт война.
Все нити противостояния держит в руках дьяк Василий Мамырев. Если помним, именно к нему вборзе попадут записки Афанасия после странной кончины купца на пороге родных земель. Поручение отправиться в «Хождения за три моря» получено им — от самого великого князя тверского. В самый разгар скрытого противостояния с Москвой. Летописи подмешивают сюда и владыку Геннадия, епископа Тверского. Помогает Афанасию «сильнейший и крепчайший из воевод Борис Захарьич». Не велика ли честь для обычного купчины?
Вот так, в статусе тверского посланника (с неведомым заданием) наш герой плывёт вниз по Волге.
«Пошёл на Углич, а с Углича на Кострому, к князю Александру с грамотой великого князя, и отпустил меня свободно. Также свободно пропустили меня и на Плёсо в Нижний Новгород… Проехали свободно Казань, Орду, Услан, Сарай…».
Потом начались беды. Вне юрисдикции Большой Орды, в Астрахани караван разграбили тамошние татары. Торговые люди, шедшие с Афанасием:
«Заплакав, разошлись, кто куда: у кого было что на Руси, тот пошёл на Русь; а кто был должен там, тот пошёл, куда глаза глядят; другие же остались в Шемахе, а иные пошли работать в Баку. А я пошёл в Дербент, а из Дербента в Баку, а из Баку пошёл за море».
Однако! Один. Без гроша, товара, книг и карт, отобранных разбойными астраханцами. Весной 1468 года путешественник выныривает в землях Персии, тропками Великого шёлкового Пути крутится в Хорасане и его окрестностях.
«Из Рея пошёл в Кашану и тут был месяц. А из Кашана к Найину, потом к Йезду и тут жил месяц».
Заметим, никаких описаний, интересных купцу. Цен на товары, их номенклатура, маршруты доставки. Нет описаний рынков. Целый год странствий по богатым торговым городам, три строчки в записях. На что живёт, с кем встречается, как «без гроша» выживает? Неизвестно. Только одно на ум приходит объяснение: Афанасия там встретили как родного.
Хоросанские купцы были частыми гостями в Орде, Тверь тоже знали неплохо, подарки богатые подносили Великому князю. Именно в этот момент «тверитянин Афанасий Никитич» исчезает. Появляется Ходжа Юсуф Хоросани, купец из Хоросана. И деньги немедленно находятся:
«И привёз я, грешный, жеребца в Индийскую землю; дошёл же до Джунира благодаря Бога здоровым, — стоило мне это сто рублей».
На содержание этого легендарного жеребца Афанасий «извёл 68 футунов, кормил его год», пока не продал в Бидаре. Футун — золотая монета, 68 этих кругляшков … целое состояние даже для успешного воеводы на Востоке. Значит, благодетели нашлись. Одели-обули, золотишком кошель набили,… а куда и зачем сопроводили? Какую великую миссию поддержали?
«Напёрсток» до краёв.
А вот был наш купец специальным посланником тверского князя и высшего духовенства, так получается. Вся его эпопея — это разведывательное задание, как сам Афанасий пишет — «поиск особого товара для князя». С промежуточным пунктом в Хорасане, где посланника ждали и готовили к следующему этапу. В далекую Индию.
О ней легенды по Руси ходили, об этой сказочно богатой стране знали. Например, из описаний походов Александра Македонского, «Христианской топографии» Космы Индикоплова, бесчисленных купеческих баек. Туда и направился Афанасий Никитин сын Тверитин. Досконально описывая каждый свой шаг. Только в Индии в нем просыпается купец.
«Камбай — пристань всему Индейскому океану . А в Каликуте — пройти его не дай Бог никакому судну! А родится в нём перец, имбирь, цвет мускат, цинамон, корица, гвоздика, пряное коренье. И всё в нём дёшево…».
Но Афанасий пишет о похождениях, кружит по всем крупным городам и портам, жалуется и стенает, тоскует по дому. Ищет какой-то «особый товар» для великого князя, только с ним может вернуться в Тверь. Максимально дотошно выведывает все тонкости восточной торговли, пошлины, точные маршруты, политические и религиозные особенности земель.
И вот… весной 1471 года, после пяти лет утомительного «хождения», не выполнив особого задания великого князя тверского, Афанасий Никитич принимает решение возвращаться. Тут подозрения возникают: обратная дорожка пролегает не по старому маршруту. Ходок приклеивается к индийскому войску, идущему на войну против княжества Виджаянагар. Оно тогда яростно противостояло мусульманам.
Зачем? Ответ очевиден: русского купца интересуют… алмазы. Потому что путь-дорожка ведет к «копям Голконды». Где они находились — точно неизвестно, страшная государственная тайна. Скорее всего, где-то к востоку от плато Декан. Но рынок этих драгоценностей Афанасий отыскал:
«Да около родятся драгоценные камни, рубины, кристаллы, агаты, смола, хрусталь, наждак… В Пегу же пристань немалая, и живут в нём всё индийские дервиши. А родятся в нём драгоценные камни, рубин, яхонт. Продают эти камни дервиши… Мачин и Чин от Бидара четыре месяца идти морем. А делают там жемчуг высшего качества, и всё дёшево…
В Райчуре же родится алмаз… Почку алмаза продают по пять рублей, а очень хорошего — по десять рублей; почка же нового алмаза только пять кеней (мелкая монета), черноватого цвета — от четырёх до шести кеней, а белый алмаз — одна деньга. Родится алмаз в каменной горе; и продают ту каменную гору, если алмаз новой копи, то по две тысячи золотых фунтов, если же алмаз старой копи, то продают по десять тысяч золотых фунтов за локоть».
Вот и конец путешествию. Неизвестно, вёз ли алмазы наш тверитянин домой. Но маршрут прописал досконально, всё выведал. Наказ великого князя исполнил.
Выводы.
Зачем понадобились великому тверскому князю Михаилу Борисовичу алмазы Индии? Версии об украшении короны царской отметаются, хотя кто там в амбициях Рюриковичей разберётся, в их эстетических предпочтениях… Думается, некие важные исторические события вынудили отправить опытного разведчика «за три моря» киселя хлебать. Вопрос тогда стоял острейший: Орда падет вот-вот, кто станет её правопреемником? Тверь или Москва? В те годы всё балансировало на грани.
«Со всех сторон окружённая Московскими владениями, Тверь ещё возвышала независимую главу свою, как малый остров среди моря, ежечасно угрожаемый потоплением… Князь Михаил Борисович знал опасность: надлежало по первому слову смиренно оставить трон или защитить себя…». (Карамзин)
Защитить себя… чем? Нужно войско большое, средства на его содержание, наёмники из Литвы и Дикого Поля. Ордынцев нужно срочно перекупать целыми улусиками. Это фантастические расходы. Вот именно в этот момент и посылает Тверь своего сына… Не по мелочи какой размениваться, корицей и гвоздикой пробавляться… Одним ходом — сразу в дамки. Драгоценные камни нужны. Точное место первичного рынка. Товар компактный, баснословно дорогой в европских и ордынских землях. Горсть — вот тебе и тумен полнокровный на поход.
Опасное это было предприятие. Почти выгорело. Но совсем чуть-чуть не дошел Афанасий с доброй вестью в Тверь. Софийская летопись скупа в этом печальном сообщении 1475 года:
«Сказывают, что-де — и Смоленска не дошед умер. А писание то своею рукою написал, иже его руки тетради и привезли гости Мамыреву Василью к дьяку великого князя в Москву».
Вот это загадка так загадка. Самому ярому врагу родной Твери отписал свои бесценные путеводные маршруты? Каким путём возвращался, почему перестал вести записи, был ли при нем «товар»? Не извели его люди коварного дьяка? Афанасий своей смертью хоть помер? Но… тишина. Неведомые нам людишки в Посольский приказ Москвы привезли просто тетради.
Историки раскопали, что монахи Троице-Сергиева монастыря пытались узнать судьбу Василия Панина, товарища Афанасия по волжскому отрезку «Хождений...». Но тот оказался «застрелен» к тому времени… Тупик. А Тверь что же? Погибла:
«Иоанн в уме своём решил Твери судьбу… Сентября 8-го (1485 г.) осадил Михайлову столицу и зажёг предместье. Чрез два дня явились к нему все тайные его доброжелатели, тверские Князья и Бояре, оставив Государя своего в несчастии. Михаил видел необходимость или спасаться бегством или отдаться в руки Иоанну; решился на первое, и ночью ушёл в Литву… Столь легко исчезло бытие Тверской знаменитой Державы, которая от времён Святого Михаила Ярославича именовалась Великим Княжением и долго спорила с Москвою о первенстве».
-
Ох, надрал мне уши въедливый Читатель в комментариях статьи, где была попытка нащупать корни японского народа спесивого, национализмом насквозь пропитанного. Но ничего, польза от циркуляции крови очевидна, процедуру придется повторить… наверное. Потому что вплотную подбираемся к понятному историческому этапу в формировании этой нации. Эпоха Яёй называется. Тут, как не крути «напёрстки», не получится говорить об «Японии без японцев».
Именно в 300 годах до нашей эры на Островах появились абсолютно все народы, принявшие участие в этногенезе современного самурая. Процесс был длинным, растянутым на века, до самых 200-ых годов новой эры. Почки и ростки японской нации забрезжили не сколько миграционными процессами… а именно из самой почвы появились. Потому что появилось… земледелие. Подкреплённое эрой обработки металла.
Яёй, хоть и стал эрой железа, но название получил благодаря гончарным изделиям. Границы во времени поймать трудно. Когда именно закончился период Дзёмон, какой век стал началом Яёй — нет точного понимания. Свидомые японцы что-то знают, но научному миру подробности не сообщают. Но айны эпохи Дзёмон никуда не делись, просто стали постоянно отступать и тесниться по многочисленным островам архипелага. О них можно почитать: «Национальная мистификация: как японцы древность культуры себе придумывают».
Пра-японцы.
Всё понеслось вскачь для этногенеза японцев с появлением на Островах двух народностей. Они упоминаются в национальных хрониках VII-VIII веках нашей эры под именами: «идзумо» и «тэнсон». Мифология говорит и о других, но «чуждых», отношение к ним агрессивное. Покорять и подчинять, без вариантов! «Чужаками» назначены, в первую очередь, айны. Вполне может быть — загадочные «коробоккуру».
«Идзумо» плотно осели на землях одноименной сейчас провинции, на западе и юго-западе острова Хонсю. Второй центр народа нащупывается в провинции Ямато (юг Хонсю). Кто такие? Само собой, пришельцы с материка. Очень похоже, что припожаловали с Корейского полуострова. Но это не точно. В любом случае, проверить трудно, приходится верить японским хроникам. Описаниям провинции Идзумо («Идзумо-фудоки»), рассказам о прибытии целых родов и «кланов».
Народ «тэнсон». Это главный действующий персонаж в этногенезе японцев, его ядро. Переводится название, как «потомки неба». Эти племена заняли провинцию Ямато на острове Хонсю. Начали неуклонную экспансию во все стороны, освоив почти всю Японию. За исключением севера и Рюкю. Тут айны смогли отбиться, противостояли вплоть до XIX века экспансии.
Вместе с народами «тэнсон» пришла и будущая национальная мифология Островов, большая часть легенд, основа японских хроник. Это те самые «сыны Ямато», творцы нации. Их происхождение? А кто его знает… Мгла веков и табу для ученого мира. «Точный ответ» можно (и разрешено) получать только в мифологии и национальной религии — синтоизме. Все прочие ответы считаются… предположениями. Японским обществом категорически не приемлются.
Потомки богов?
Как нетрудно догадаться, спустились они откуда-то сверху, прародина называлась «Равнина Высокого Неба». Мифы утверждают: это место расположено в самой Японии, которая была сотворена для расселения народа «тенсон».
Вопрос формулируем. Если отбросить легендарщину волшебную, тенсон прибыли с материка. Это конкретный, археологически нащупываемый народ, положивший начало периода Яёй. Аборигены Китая или Кореи? Или кто-то третий, проделавший длинный миграционный путь из неведомых и далеких земель? Религиозные и политические соображения «свидомых» японцев тут не помогут. Тем более, придётся раскапывать корни не только «сынов Ямато». А найти происхождение и второго народа — «идзумо».
Оба народа не враждовали дуг с другом, находились в постоянном контакте, их традиции давно и прочно сплелись. Они были вечными союзниками, плечом к плечу противостоя жителям архипелага. Некоторые западные исследователи вообще версию «двух народов» отвергают, говоря о полной идентичности «тэнсон» и «идзумо».
Проверить трудно. Лингвистика и сравнительное исследование мифологии постоянно заводят в тупики. Сначала господствовала теория о тихоокеанском происхождении «тэнсон». Даже политически одобряема была. Поскольку милитаристские устремления власти нуждались в обосновании господства во всем азиатско-тихоокеанского регионе. «Возвращение самурая на историческую родину».
В научном мире начала ХХ века такая идея продвигалась. Скрестив пальцы за спиной, «тэнсон» были назначены малайским (аустронезийским) народом. Немедленно подверстали сходную с японской — малайскую мифологию. Некоторые обычаи совпали, правда. Но подозрения западного научного мира в мистификации возникли в момент, когда была названа отправная точка «исхода». Это был остров Калимантан (Борнео). Оказалось настолько «совой на глобусе», что версию перестали принимать всерьез.
Особенно после рывка японцев на Борнео во второй мировой. С пропагандой, которая местных приветствовала «братьями единокровными». Англичане и французы, плотно занимавшиеся аустронезийскими племенами, — стали задавать неудобные вопросы. Указали, что сходство элементов языка — это эволюция заимствований. Причем именно на Островах, когда «тенсон» стали ассимилировать аборигенов-аустронезийцев и айнов.
«Не всегда победители навязывают свой язык побежденным; бывает и обратное: иногда часть языкового материала побежденных внедряется в состав языка победителей. Так было и в данном случае». (профессор Конрад)
Сейчас наиболее обоснованной видится версия, по которой «сыны Ямато» оказались «новоприбывшим», очень охотно пополнившими свои словари у «северных варваров». Появилась версия «корейского транзита». Древние японцы прибыли на архипелаг из Кореи, это понятно. Но родственных корней с народами древнего Корё находится… не так, чтобы и много. Всё затрудняется наслоившимися друг на друга волнами миграции. Проходившими через Корейский полуостров в самых разных направлениях и разные исторические эпохи. Возможно, «тенсон» просто прошли через эти земли, стремясь на Острова.
Есть другие версии? Конечно. О происхождении древних японцев могут поведать немало любопытного индоевропейская или семитская гипотезы. Это такие публицистические фантазии, с полным отсутствием археологии и прочих смежных наук. Полянка для «диванных аналитиков», даже останавливаться не буду. А вот на версии профессора Сиритори, появившейся в начале XX века, — можно. Пра-японцы произошли от алтайских народов. Ох, как этого ученого коллеги «свидомые» полоскали, анафему пели… Но мог быть прав в чем-то.
Братья, айда назад!
Профессор-отщепенец Сиритори обратил внимание на фонетические особенности родного языка, стал искать точки соприкосновения в центрально-азиатском регионе. Работу свою не довел до конца… но упавшее знамя подхватили научные работники Сибирского института международных отношений и регионоведения (Новосибирск) с профессором Юрием Тамбовцевым. Они выдвинули крайне интересную версию фонетического родства языков.
Суть вопроса такова: японский язык традиционно выделялся в отдельную языковую семью. Такой чести высокой удостоены единицы: корейцы, баски, айны. Он не принадлежит к финно-угорским, алтайским, палеоазиатским, тибето-бирманским или аустронезийским наречиям. Так принято считать. Попытки «поженить» его с корейским постоянно проваливались из-за неясностей в заимствованиях, их природе.
Профессор Тамбовцев картину развернул так: фонетически первоначальный вариант японского языка напоминал аустронезийские наречия. Затем носители корейских диалектов прибыли на архипелаг. Первые волны миграций были малочисленны, легко вбирали в себя огромное число «местных» слов и понятий. Оставив грамматическую структуру своего языка — именно так получили конечный продукт. Но пришли они… с алтайской группой языков. Как и корейцы на свой полуостров.
Версию попробовали проверить антропологи. Сообщили: о возможном генетическом сходстве японцев и группы алтайских народов можно говорить очень осторожно. Японцы являются родственниками монголов, калмыков, других тюркских народов лишь отчасти. Вот такая широкая картина, как хочешь — так толкуй.
Начальная географическая точка японской истории — это огромный ареал Азиатско-Тихоокеанскому региона. С ответвлениями алтайскими и сибирскими. Поэтому, как не смешно прозвучит… остается только национальной мифологии Островов верить, ее изучать и трактовать как-то.
Проверка документов!
Чтобы проверять историю первых японцев, нужно что-то почитать, верно? Желательно самое древнее, не включенное в мифологию национальную. Искать нужно у соседей, в Китае или Корее. Есть кое-что, но мало. Например, у корейцев — почти ничего не сохранилось, кроме фольклора.
Самая первая информация находится в «Цянь-Хань-шу», «Истории Первой династии Хань». Это 206 год до нашей эры, отрывочные сообщения тянутся до самого начала Новой эры. Прочитать можно… о сотнях государств, которые теснятся на архипелаге. Сейчас понимание и порядок в летописях наведен. Оказывается… не о государствах речь. О районах, где племена очень разрознены, обособлены, предпочитают максимальную изоляцию. Пришельцев крайне не любят. К новой эре процессы объединительные становятся отчетливее, раздробленность исчезает.
Есть кое-что в «Хоу-Хань-шу» («Истории Второй династии Хань», 25-220 гг. нашей эры). О фактах работорговли, поставки с Островов «живого товара». Наиболее интересное сообщение относится к 57-му году н.э. «Посольство из страны Идо» (район острова Кюсю). Император Гуан-У пожаловал правителю той страны золотую печать. В 1784 году появилось хоть сомнительное, но материальное подтверждение этого события: в Канодзаки (о. Кюсю) была найдена старинная золотая печать с надписью: «Хань — владыке страны Идо». Подтверждение? Может быть, хотя ученые в усы улыбаются.
Есть ещё упоминание, в «Истории царства Вэй». Относится к III веку нашего времени, когда после падения династии Хань, Китай развалился на три державы: Вэй, Шу и У. Довольно подробно там рассказано о «важень» (японцах), описана целой главой «страна Яматай». Это наиболее достоверный источник, как считается.
Потому что отношения Острова строят не только с царством Вэй. Но и с У. Рассказывается о некой правительнице Химико. В ее дворцах тысячи рабынь, она окружена многочисленной стражей, царица играючи завоевывает соседние страны на многочисленных островах архипелага, назначает там своих наместников.
Следов императрицы Химико в национальной мифологии японцев… не найдено. Если брать на веру сообщения хроники царства Вэй, только одно на ум приходит. Япония очень поздно избавляется от пережитков родо-племенного строя, только-только вступает в эпоху рабовладения, автоматически раскалываясь на бесчисленное множество мелких прото-государственных образований и княжеств. В перечне императоров Японии (сынов Ямато) Химико не находится… значит, она тоже пережиток. Эпохи матриархата.
Император.
Это великая загадка. Главные священные книги синтоизма, «Кодзики» («Записи о древних делах») и «Нихонги» («Японские хроники»), по сути являются летописными сводами. Без всякого сомнения — аналоги Ветхого Завета. Только более религиозного направления. Это такая японская традиция, сущее объяснять волшебным. На том вся национальная история стоит. Очень трудно одно от другого отделить.
Но вкратце пробежимся. Поскольку других источников вообще в природе не существует. Должны же хоть что-то легенды отражать, хоть осколки действительности! Начинается история с периода Яёй. Без всяких предшествующих периодов, как у всех нормальных народов — «сыны Ямато» придумывают себе… монархию.
Тут встает на дыбы вся наука, если кто не знает. Правящий дом Японии действительно уникален с любой точки зрения и традиции народов мира. Тем более континента Евразии. Если верить официальной японской истории, предок сегодняшнего 126-го правителя страны Нарихито занял трон во времена, когда века долгие были до Юлия Цезаря. Эта династия, не имея официального названия (используются лишь имена и девизы правления), продолжает царствовать и сегодня. А первым был Дзимму (660-585 гг. до нашей эры).
Не верят в такую стабильность, неимоверное постоянство, спорят до хрипоты ученые. Но это так. Даже если вычеркнуть годы правления совсем уж легендарных императоров, японская правящая династия окажется наиболее древней во всем мире. Как так получилось? Дело в её хитром и рациональном устройстве. Под названием современной «конституционной монархии». Раньше так термин не звучал, понятно. Но никогда Император не обладал реальной или абсолютной политической властью в Японии.
Правило это можно подтвердить исключением, когда в конце XIX — начале XX веков традиция засбоила. И то… с оговорками. Но до этих времен действовал железный и непреложный закон: власть в Японии осуществляется «от лица императора». А тут, мама родная. Череда кровавых событий в каждом столетии, резня, войны, интриги и прочий фарш. Да, бывало императоров убивали. Но род Ямато никогда не пресекался. В списке даже есть персонажи, провозглашенные императорами посмертно (с опозданием на тысячу лет).
В перечне «божественных правителей» отсутствуют личности, кого вычеркнули после реформ Мэйдзи. Но сути дела это не меняет. Император Японии всегда считался прямым потомком богини солнца Аматэрасу-Омиками. Сменить династию невозможно. Только вместе с религией такой трюк получится. Крушение основ, истории нации, мироустройства… и гнев высших сил, как водится. Поэтому всё именно так и не иначе. Нерушимо.
Император Японии — это первосвященник синтоистской религии. Он — символ государства. Система «девизов правления» была введена в Японии лишь в VII веке, это прямое китайское заимствование. Императоры нам известны под посмертными именами («окурина»). Они получают такую характеристику своего правления. Девизы могли меняться несколько раз при одном императоре. Если какие-то великие несчастья происходили. Мол, неугоден богам такой «девиз». Получите, распишитесь, отстройтесь заново и меняйте лозунги…
Теперь. Само слово «император». Это нам досталось из империи Древнего Рима. Как от имени Цезаря пошли термины «царь», «кесарь» и «кайзер». И не совсем корректно называть любым из этих слов — потомка богини Аматэрасу. Официальный титул звучит — «тэнно». Он появился в очень поздние времена, был прислонен к именам самых первых правителей. Которые неизвестно как титуловались. Но кого в Японии это интересует... Они ведь от богов произошли. Вокруг императоров сформирована уникальная религия — синтоизм, сама нация… Но это другая история.