Книжная полка. Книги о мирах, которые, возможно, будут после нас
«Противостояние», Стивен Кинг, 16
Между обычным хорошим писателем и Стивеном Кингом есть ощутимая, но не всегда понятная сразу разница. Крепкий средний литературный творец в своих опусах поднимает какую-нибудь тему. Например, как Стейнбек поднимает проблему угнетения оки — сезонных рабочих Америки. Всё гладко и по канону — выбери тему, придумай конфликт, напиши, торжествуй.
Что делает Кинг? Он своим писательским пером, как огромным световым мечом, очерчивает громадный кусок суши вместе с городами, магистралями, фермами, лесами, людьми, после чего поднимает всё это в воздух, как Альтрон. Он действует наперекор канону, будто просто конвертирует реальность в текст.
Если вдуматься, в его книгах много лишнего, неудобного, иногда скучного и никак не заканчивающегося. Прямо как в реальном мире. За это мы и ценим Стивена, великого творца множества миров.
«Противостояние» — самый объёмный роман мастера: в нём более 1,3 тысячи страниц. Если в среднем на странице полторы тысячи знаков, то у нас — 2 миллиона символов в этом величайшем труде. И немудрено — здесь множество персонажей, сюжетных линий и событий.
Главная идея в том, что после того, как почти всё человечество было уничтожено вирусом гриппа (напомню, текст написан 46 лет назад), весь мир разделился всего на два лагеря: очевидное добро и зло, матушка Абигейл и друг Сатаны, вечный враг Рэндалл Флэгг. И даже в таком утопическом мире всё невероятно сложно. Может, в этом и заключается один из главных посылов романа: сколько бы не осталось людей, пусть даже несколько десятков, всё равно будет противоречивое тернистое переплетение отношений, поступков и судеб.
Герои Кинга, такие реальные, в которых он вдохнул душу, гибнут, борясь каждый за свою правду, будто в этом мире гибель миллиардов — это не повод одуматься горстке оставшихся в живых.
«Дорога», Кормак Маккарти, 16
Роман «Дорога» — венец всей писательской карьеры Кормака Маккарти, который входит в список величайших американских писателей современности. Как всегда мне хочется, чтобы на моей и вашей книжной полке стояли разные книги, чтобы осветить как можно более широкое литературное поле. Руководствуясь своим желанием, я и выбрал этот роман, ведь сложно найти две такие разные книги на одну тему, как «Противостояние» и «Дорога».
Кинг описывает умерший мир целиком, образование и противостояние коммун, а Маккарти просто раздевает своих персонажей и выбрасывает в пасмурную пустоту. У его героев нет имён, просто «отец» и «сын», нет точной цели и вообще нет ничего, — есть лишь дорога на юг, через пустынный, грязный, опустошающий мир.
Кормак, как и Пикассо, на вершине своей карьеры, почти достигнув 60-летнего возраста, научился писать лаконично и просто, будто ребёнок. И как великий рисовальщик, его творение поражает в самое сердце всего несколькими описательными штрихами. Запускается фантазия, додумываются подробности и по спине бегут мурашки.
Мужчина, старающийся, чтобы ребёнок выжил в жестоком мире — идея достойная романа о первобытных временах. Но кроманьонцам было куда легче, ведь не существовало ещё морали, веры и нравственности. А здесь отец вечно на перекрёстке воспитательной дилеммы и стремления жить. Мужчина почти не оступается, не ведёт себя глупо или непродуманно, но то, выживут ли отец с сыном, — всё равно будет продиктовано миром вокруг.
Если отвечать на наивный вопрос, о чём этот роман, где сквозь пепел и холод бредут две маленькие человеческие фигурки, то можно сказать кратко и уверенно — о любви.
«Колыбель для кошки», Курт Воннегут , 16
Первые две книги на нашей полке составляют такую сцепленную дуаль, а третья книга сегодня — это скорее шаг в сторону. Воннегут, несомненный мастер слова, замешивает нам коктейль из сатиры, философии и гротеска. Он вводит много разных отсылок и метафор на происходящее в реальном мире. Многозначность трактовок и детально выписанные персонажи, попадающие в абсурдные ситуации, могут сбить с толку и заставить думать, что книга вообще лишена однозначного смысла.
Это роман-загадка, которую автор прекрасно продумал и выписал. Знаменитая идея вещества Лёд-9 нашла своё развитие ближе к концу романа, произошёл ожидаемый апокалипсис, который неминуем, пока у узколобых политиков есть такие смертоносные игрушки. В итоге сюрреалистические карточные арки персонажей ссыпаются в шляпу фокусника, окончательно путая сюжет, который последними песчинками мировых часов просыпается на опустошённую заигравшимися людьми землю.
Курт Воннегут устраивает нам игру, в которой невозможно выиграть. И, попытавшись несколько раз, любой играющий рано или поздно придёт к выводу о бесполезности самой игры с такими исходными вводными. Глубоко спрятанный явно антивоенный посыл действует, как сокрушительное откровение и вечное напоминание о той трагедии, которая может разразиться в нашем с вами мире. Кому как не Курту, пережившему бомбёжки Дрездена, писать эти строки, стараясь противопоставить свой негромкий голос грохоту в небе.