Почему доллар останется мировой резервной валютой

Может ли другая денежная единица заменить доллар в качестве мировой резервной валюты? Почему инициатив в области расчётов, которые обходят доллар и банковскую систему, довольно много, но они работают не в полную силу? Что нужно для того, чтобы страны начали рассчитываться в национальных валютах? Об этом Фёдору Лукьянову рассказала Александра Морозкина, замдекана по науке ФМЭиМП НИУ ВШЭ, руководитель направления «Структурные реформы» Экономической экспертной группы, в интервью для программы «Международное обозрение».

Фёдор Лукьянов: Когда главная экономика мира выделывает лихие коленца, меняя базовые подходы, трясёт всю экономическую глобальную систему, и она тоже подготавливается к переустройству. Основной аргумент Дональда Трампа в пользу пошлин, или, как говорят, тарифной войны, – сокращение торгового и бюджетного дефицита. Если упрощённо, бюджетный дефицит в США держится не просто из-за больших трат, но и потому что доллар – это мировая резервная валюта. Дефицит создаётся как инструмент этой валюты. Получается, Трамп подрывает роль доллара?

Александра Морозкина: С одной стороны, да, с другой – не совсем. Скорее всего, роль доллара в ближайшее время, по крайней мере со стороны Америки, подорвана не будет. 

Страна-эмитент мировой резервной валюты наряду с позитивными эффектами получает и негативные. Главный негативный эффект – дефицит торгового баланса. На первый взгляд это будто бы и не очень отрицательный момент, и он не зависит от того, является ли валюта страны резервной. Экономика Индии постоянно имеет дефицит торгового баланса, но не является эмитентом мировой резервной валюты. Однако во времена кризисов возрастает спрос на мировую резервную валюту, что негативно сказывается на эмитенте этой валюты. 

Фёдор Лукьянов: Почему негативно? Он должен её выдавать больше и, грубо говоря, печатать деньги?

Александра Морозкина: Не совсем так. Он может печатать больше, но это порождает инфляцию. Возрастает цена этой валюты, она укрепляется, что плохо для экспортёров. У них уменьшается конкурентоспособность на мировом рынке. Это произошло с экономикой Соединённых Штатов в 2010 г. и в последующие годы. Спрос на валюту США вырос. Несмотря на то, что источником кризиса 2008 г. являлась американская экономика, она прошла его относительно лучше, чем другие эмитенты резервных валют.

Фёдор Лукьянов: То есть торговый дефицит из-за того, что экспорт страдает?

Александра Морозкина: Торговый дефицит возникает из-за высокого спроса на валюту, который необходимо покрывать дефицитом торгового баланса. В счёте капитала получается профицит, значит, здесь должен быть дефицит. Это как раз те самые азы, о которых вы сказали вначале.

Фёдор Лукьянов: Трамп и те, кто вокруг него, считают, что это уже критично, и надо избавляться от дефицита бюджета.

Александра Морозкина: Это не совсем так, хотя Трамп, конечно, говорит об избавлении от дефицита. Подобная ситуация в Америке уже возникала: в 1970-х гг. рос спрос на американскую валюту, а в 1985 г. было найдено решение – соглашение «Плаза», когда страны-партнёры по данному соглашению проводили соответствующую монетарную политику, уменьшая спрос на валюту США и снижая её стоимость. Тогда прошли через похожую ситуацию с Японией как контрагентом – про неё говорили то же, что сейчас говорят про Китай. Это было несколько другое решение, но той же самой проблемы. Тогда доллар несмотря на то, что его стоимость в итоге снизилась, прошёл этот кризис и остался мировой резервной валютой. Вполне возможно, в данном случае произойдёт увеличение экспорта, снижение стоимости доллара, но без утраты роли доллара как мировой резервной валюты.

Фёдор Лукьянов: Насколько я помню, Япония тогда за это заплатила десятилетиями стагнации, и всё пошло не совсем так, как задумывалось.

Александра Морозкина: Всё верно. Именно о таком соглашении, конечно же, сейчас речи не идёт. Сейчас мы говорим не о соглашениях, а скорее о других инструментах, которые Трамп может использовать.

Фёдор Лукьянов: То есть Китай японский опыт знает, понимает и не пойдёт на это?

Александра Морозкина: Конечно, нет. Условия совершенно другие. Игроки совершенно по-другому воспринимают и США, и мировую экономику, и свою роль в мировой экономике. На мой взгляд, повторить такое соглашение невозможно.

Фёдор Лукьянов: Дедолларизация – это лозунг дня. Весь прошлый год, когда Россия была председателем БРИКС, у нас эта тема очень активно продвигалась. Вы много об этом писали, что продвигать дедолларизацию надо, но не нужно питать иллюзий. Что на данный момент происходит с перспективами снижения роли доллара?

Александра Морозкина: Очень важно различать доллар как резервную валюту и доллар как средство платежа и средство выставления счетов (invoice currency). У денег есть три основные функции. Сейчас доллар задействует все три, но меры, которые необходимо принимать для каждой из них, отличаются. 

Когда мы говорим про дедолларизацию, мы говорим не о том, с чего мы сегодня начали – не о резервной валюте, а про расчёты. Тут гораздо больше инициатив и возможностей, чем в сфере резервной валюты, где единственная альтернатива сейчас – золото. Мы это очень хорошо видим по цене на золото, которая бьёт исторические максимумы. Мы немножко переходим от доллара к золоту, но реальной альтернативой золото не является. В расчётах чуть больше вариантов. 

Инициатив в области расчётов, которые обходят доллар и банковскую систему, довольно много, их порядка десяти. Самые развитые: 1) инициатива mBridge, которая недавно была во всех новостях, потому что оттуда вышел Банк международных расчётов (BIS); 2) инициатива Mariana с европейскими странами среди участников. 

Главная идея этих инициатив в том, что они позволяют рассчитываться в национальных валютах, которые входят в пул многосторонних расчётов, и там автоматически происходит формирование двусторонней цены между каждой валютой. Мы вкладываем в пул расчётов свою национальную валюту, и получаем тоже свою национальную валюту. Нам, в принципе, не очень важно, что там внутри происходит. Главный вопрос, который волнует всех исследователей и практиков, каким образом там внутри определять соотношение национальных валют. 

Фёдор Лукьянов: По сравнению с долларом это ведь довольно неудобно?

Александра Морозкина: На самом деле не совсем. Текущая система с долларом и банковскими счетами гораздо сложнее и дороже, чем то, что предлагается. Здесь работает эффект QWERTY – вроде бы уже не очень удобно, но привычно. Транзакционные издержки перехода к новой системе достаточно высоки. То есть вопрос именно в переходе к новой системе, о которой все или какое-то количество стран должны договориться.

Фёдор Лукьянов: В этих системах, которые вы описали, есть возможность более сильных партнёров доминировать над другими?

Александра Морозкина: Нет. Системы созданы таким образом, чтобы внутри всё происходило автоматически. Если мы говорим о доминировании какого-то более сильного партнёра, то речь скорее о двусторонних расчётах, о соглашениях между центральными банками. Это то, что сейчас предлагает Китай. 

Фёдор Лукьянов: Ожидать, что доллар заменится на другую резервную валюту (к примеру, на юань), не стоит?

Александра Морозкина: Вряд ли это случится. Мы уже пробовали замену на евро, замену на иену. Необходимо сочетание факторов, которое было у американской экономики. Сейчас ни у одной экономики мира такого нет. У Китая – может быть, поскольку у них большое влияние государственного сектора, но нежелание Китая жертвовать своим профицитом торгового баланса не позволяет юаню стать единственной мировой резервной валютой.

Фёдор Лукьянов: Вы можете представить стечение обстоятельств, когда США сами решат, что функция мировой резервной валюты им не выгодна, и пора выходить из неё?

Александра Морозкина: С этого вопроса мы и начали. Гипотетически такое возможно, потому что для Штатов есть негативные последствия от наличия резервной валюты. Но реально, мне кажется, они могут решить основной пул своих проблем и без отказа от резервной валюты, а положительные стороны (в виде влияния на другие страны) всё-таки сохраняются. Думаю, инициаторами будут всё-таки развивающиеся страны, в первую очередь БРИКС.