Управление Газой после ХАМАС – главный вопрос
На саммите в Шарм-эль-Шейхе в присутствии Дональда Трампа провозгласили окончание войны в Газе и, как любит американский президент, «вечный мир» на Ближнем Востоке. Насколько в Израиле верят в устойчивость договорённостей? Ведь кроме обмена заключёнными и остановки боевых действий пока всё очень зыбко. Фёдор Лукьянов побеседовал с Эраном Лерманом, вице-президентом Иерусалимского института стратегии и безопасности, заместителем секретаря Совета безопасности Израиля (2008–2015). Разговор состоялся в рамках программы «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: Станет ли достигнутое соглашение основой для прочного урегулирования?
Эран Лерман: Должен сказать, что существует определённая степень накопившегося оптимизма по поводу окончания войны в плане основных целей, которые ставились. Израильский народ пришёл, скажем так, к тому, что вопрос о заложниках стал для них превыше всего остального. Именно эта тема постоянно обсуждалась публично, подавляющее большинство израильтян хотело прежде всего возвращения заложников. Израиль – маленькое общество, оно во многом похоже на семью и чувствует себя довольно тесно связанным семейными отношениями. И это приоритет.
Что же касается сути соглашения, есть ощущение, что это может действительно быть серьёзным предложением. Потому что, по сути, к нему присоединились не только Израиль и США, но и два ключевых спонсора ХАМАС в арабском мусульманском мире, а именно Катар и эрдогановская Турция. Это две страны из восьми ключевых в регионе, они присоединились к Трампу в подготовке этого проекта, Нетаньяху тоже. А это значит, что ХАМАС оказался перед лицом позиции не только Израиля и США, но и «лагеря стабильности» на Ближнем Востоке, то есть Египта, Иордании, Эмиратов и Саудовской Аравии. Но также и c позицией Турции и Катара, которые пришли к тому же мнению. Это создаёт определённые основания для оптимизма.
Фёдор Лукьянов: Пишут, что Трамп оказал серьёзное давление на стороны, особенно на Нетаньяху.
Эран Лерман: Да, глубинная причина, конечно, заключается в том, что американцы сейчас очень сильно настаивают на мире и оказывают сильное давление. Парадоксально, но удар по Катару стал стимулом. Можно спорить, было ли это мудрым решением или нет, но удар не достиг поставленной цели. Но повысил уровень тревоги в том смысле, что конфликт пора закончить, прежде чем он разнесёт весь регион. У администрации Белого дома тесные отношения с Катаром, некоторые носят личный характер. У Катара есть свой способ влиять на людей. И у Трампа тесные личные отношения с Эрдоганом. Туркам нужна сильная американская поддержка, их экономика не в лучшем состоянии. Они не особенно востребованы как партнёры в Европе, слишком долго вмешивались в европейскую политику. Поэтому Турции нужен Трамп, а Трампу нужна Турция, и всё это как бы сошлось. И я бы не стал недооценивать влияние наших очень медленных, методичных и неторопливых действий в Газе. Они очень неспешные, с малыми потерями, очень осторожные, но они приближают нас всё ближе к ХАМАС – точнее, к тому, что осталось от руководства ХАМАС. Итак, сложите все эти факторы вместе. Последствия наших военных операций – изменение динамики в Анкаре и Дохе, готовность администрации Трампа объединить всех.
Фёдор Лукьянов: А США что-то предлагают Израилю?
Эран Лерман: Американцы сулят Нетаньяху большую награду, которая, возможно, заключается в нормализации отношений с Саудовской Аравией. И ещё, здесь я не совсем уверен, но, кажется, это как-то связано с Индонезией. Индонезия – самая большая мусульманская страна в мире. Она вообще в мире четвёртая по численности населения, 300 миллионов человек, сразу после США. Это ключевой, самый важный игрок в Азии, АСЕАН, у нас много общих друзей. И у нас много лет были тайные отношения. Институт СИПРИ утверждает, что ещё много лет назад мы поставляли оружие Индонезии, но это никогда не было официально объявлено.
И это часть награды, которая может ждать Израиль, если мы найдём способ положить конец войне.
Фёдор Лукьянов: Цели Израиля как-то изменились?
Эран Лерман: Нетаньяху теперь очень чётко говорит о трёх целях. Первая – освобождение заложников, вторая – прекращение правления ХАМАС в Газе. Он не говорит, заметьте, об уничтожении ХАМАС до последнего человека, он говорит о прекращении правления ХАМАС в Газе и об обеспечении отсутствия угрозы Израилю из Газы в будущем. Третий пункт, помимо прочего, касается вопроса о параметрах пределов вывода израильских войск. Второй пункт теперь принят всеми – и европейцами, и арабскими странами: ХАМАС больше не может управлять Газой.
Честно говоря, я всегда хотел, чтобы Россия придерживалась этой позиции. Потому что Москва признаёт ХАМАС законным партнёром. Но «Братья-мусульмане»[1], к которым ХАМАС принадлежит на сто процентов, – террористическая организация. И она была террористической организацией, которая числилась в России в списке террористических организаций годами и по очень веским причинам. Так что это часть тела «Братьев-мусульман», но в каком-то смысле эта часть легитимна, а само тело – нет, такая анатомическая проблема. Пришло время всем объединиться вокруг этого предложения: ХАМАС больше не может управлять Газой.
Фёдор Лукьянов: А кто может?
Эран Лерман: Да, мы переходим к следующему вопросу. Если не ХАМАС, кто придёт на его место? Для многих ответ очевиден – Палестинская национальная администрация. Ведь, в конце концов, Газа раньше была частью ПНА, зоной управления в переходный период, который мы всё ещё переживаем. И, конечно же, всегда есть решение о двух государствах, которого придерживаются многие люди во всём мире. Не Нетаньяху, а большая часть остального мира. Жители Северного Израиля сейчас очень настороженно относятся к идее о двух государствах по той простой причине, что, с точки зрения безопасности, у нас пока нет ответов.
Какая Палестинская администрация сейчас, когда нет Арафата, мастера ударов в спину, двойной игры со всеми? Я говорил, что он, вероятно, физически был так устроен, что был способен сидеть на каждом заборе – одной ногой здесь, другой там, с ХАМАС, с Рабиным, Ираком, Египтом, Россией, Америкой, со всеми, с кем он всю жизнь вёл двойную игру. Абу Мазен более надёжный игрок, тем не менее, есть одна большая проблема.
Она просто недееспособна, и я говорю об этом со слов людей, которые работали с ними и помогали им создавать свои силы безопасности. Не только израильтян, но и сотрудников израильской разведки и других, кого я хорошо знаю и кому доверяю.
Абу Мазен скоро вступит в десятый десяток своей жизни, его окружение полностью коррумпировано, честные и эффективные там не задерживаются, как, например, Салям Файяд, бывший премьер-министр, его выкинули из системы. И на этих людей возлагать управление проектом восстановления Газы, чем-то огромным и монументальным, поглощающим миллиарды долларов международной помощи? И если мы не хотим, чтобы всё это было потрачено впустую, исчезло на таинственных банковских счетах в какой-нибудь стране в Центральной Европе, единственный способ сделать это – сохранить в Газе на длительный период своего рода временное переходное управление.
Честно говоря, я отстаивал эту идею с группой друзей, израильтян и американцев, с ноября-декабря. Мы представили подробный план – я не говорю, что мы являемся авторами того, что сейчас выносится на стол – но под другим названием, мы называем это МНА, многонациональная администрация. Сейчас это называется ГИТА (международное переходное управление Газы). По сути, это очень похожие предложения.
Сейчас упоминается имя, как вы знаете, Тони Блэра, бывшего премьер-министра Великобритании, человека с определённым статусом, очень хорошими связями в регионе, доступом к некоторым из самых богатых людей региона, которые могли бы инвестировать в этот переход, и пользующегося доверием людей, по крайней мере, у нас. Могу сказать точно, что он был одним из тех, с кем Нетаньяху регулярно консультировался в своё время. Поэтому сейчас речь идёт о постепенном, модульном принятии ГИТА, которая заменит Израиль, когда он уйдёт. И цена, которую израильтяне готовы заплатить, – хотя не каждый израильтянин, и внутри правительства Нетаньяху раздаются громкие гневные голоса, – но он обозначил цену, которую Израиль готов заплатить. Сейчас это не Палестинское государство немедленно, это плохая идея, с этим покончено, этого не будет. Но остаётся открытым вопрос о двух государствах когда-то в будущем, когда коалиция международных игроков ГИТА сможет преобразовать Газу. Я склонен думать, что к тому времени Абу Мазена по политическим или биологическим причинам уже не будет с нами. И, как ни парадоксально, если молодое, здравомыслящее руководство поднимется под крылом этого международного соглашения в Газе, осознавая катастрофу, которую политика ХАМАС принесла палестинскому народу, они могут стать проводниками будущего палестинского государства или чего-то меньшего, чем полноценное суверенное государство. Но сначала это должно произойти. Так что посмотрим. ХАМАС сейчас находится в очень слабом положении, брошенный союзниками, с остатками средств, столкнувшийся с единой арабо-израильско-мусульманской и американской позицией. Но нет никаких гарантий будущего, поэтому многие израильтяне, скажем так, проявляют осторожный оптимизм – с акцентом на слово «осторожный» – но такова ситуация.
Фёдор Лукьянов: Вы сказали о недовольстве внутри Израиля.
Эран Лерман: Двое коалиционных партнёров Нетаньяху категорически против сделки, которая подразумевает массовое освобождение террористов. И того, что на следующем этапе предполагаются переговоры о будущем Газы без, скажем так, механизма давления в виде израильских военных действий. И они на это не пойдут, поскольку это фактически сохранит власть ХАМАС. Если это произойдёт, они больше не захотят быть партнёрами в этом деле. Сейчас они действуют как один список, но это две разные партии. Одна из них под руководством Бецалеля Смотрича. Очень яркая, очень резкая, с очень религиозными националистами, с сильной мессианской направленностью, которая стремится к контролю над всей территорией Израиля, как она её понимает. А другая партия Итамара Бен-Гвира – националисты в популистском смысле. Это сила, обслуживающая базовые инстинкты базового электората, если позволите мне здесь игру слов. Таких политиков хватает везде. Вместе они составляют значительную часть коалиции Нетаньяху. Предполагается, что, если мы заключим сделку, и Нетаньяху начнёт её реализовывать, Бен-Гвир почти наверняка разрушит коалицию. К этому моменту Нетаньяху всё ещё сможет удержать правительство с меньшинством, потому что оппозиция поддержит его. Однако к марту следующего года принять бюджет будет невозможно. Даже без этого практически невозможно. А согласно основным законам Израиля (у нас нет единой конституции, наша конституция состоит из набора так называемых основных законов), если вы не примете бюджет до 31 марта, правительство будет распущено, и предстоят выборы. В Америке правительство закрывает работу, в Израиле система отправляет на досрочные выборы. Поэтому общее предположение заключается в том, что это правительство перестанет работать до октября-ноября, когда должны были бы состояться выборы. Вероятно, они пройдут раньше. И если мы освободим некоторых из этих палачей и убийц с руками в крови, возникнет сопротивление. Конечно, найдутся люди, которые скажут, что неизбежна следующая волна убийств. Зачинщик октябрьской резни Яхья Синвар был выпущен из тюрьмы, когда была сделка по освобождению Гилада Шалита. Но большинство израильтян и большинство в Кнессете поддержат сделку, если она будет.